История с кладбищем - Гейман Нил - Страница 16

— А цифрам? — спросил Никт.

— Вилль-Гелль-Завыватель, тыща шестьдесят шесть! — пропел рассветный ветер в боярышнике. — Большое Э, всего делов-то. И большое Хэ.

— Чем ты занималась? — спросил Никт. — Ну, когда не была ведьмой?

— Стирала. — ответила покойница.

Тут пустырь залило утреннее солнце, и Никт остался один.

Было девять утра, когда весь мир спит. Никт, однако, твёрдо вознамерился не спать: его ждало важное дело. Ему было восемь лет, и мир за пределами кладбища нисколько его не пугал.

Одежда. Нужна какая-то одежда — Обычный серый саван, конечно, не подойдёт. Он годился для кладбища, потому что был того же цвета, что камни и тени, но за пределами кладбищенских стен Никт в нём слишком бы выделялся.

В крипте часовни была кое-какая одежда, только вот Никт не хотел туда спускаться даже днём. Перед мистером и миссис Оуэнс он ещё мог как-то оправдаться, но уж никак не перед Сайлесом. Одна мысль о гневе или, ещё хуже, разочаровании в тёмных глазах опекуна страшила мальчика.

В дальнем конце кладбища стоял сарай садовника — небольшое зелёное строение, пропахшее машинным маслом. Там ржавела газонокосилка в компании целой груды старых лопат и грабель. Сарай забросили, когда вышел на пенсию последний садовник (ещё до рождения Никта), и поддержанием кладбища в порядке занимались городской совет (раз в месяц с апреля по сентябрь они присылали человека, который стриг траву и расчищал дорожки) и местное Общество друзей кладбища.

Дверь сарая была заперта на огромный замок, но Никт давно обнаружил сзади расшатавшуюся доску. Иногда, когда ему хотелось побыть одному, он залезал туда, сидел и размышлял.

С внутренней стороны двери висела старая коричневая куртка — то ли её забыли, то ли оставили специально. — и джинсы с зелёными пятнами от травы. Джинсы были Никту очень велики, но он упорно подворачивал штанины, пока не показались ноги, а потом подпоясался коричневой бечёвкой. В углу нашлись сапоги, облепленные грязью и цементом и такие огромные, что мальчик едва передвигал в них ноги, а когда попытался шагнуть, сапог остался на полу сарая. Никт вытолкнул куртку наружу сквозь дырку в стене, протиснулся в щель сам, потом накинул куртку. Если закатать рукава, решил он, сойдёт. В куртке были большие карманы, и Никт гордо засунул в них руки.

Никт подошёл к кладбищенским воротам и выглянул через прутья. По улице с грохотом проехал автобус. Впереди были автомобили, шум и магазины. Позади — прохладная тень в зелени деревьев и плюща: дом.

С сильно колотящимся сердцем Никт шагнул в большой мир.

Эбинизер Болджер повидал на своём веку немало странных типов. Вы бы повидали не меньше, будь вы владельцем такого же магазина, как у Эбинизера. Находился его магазинчик в одном из проулков Старого города и напоминал то ли антикварную лавку, то ли логово старьёвщика, то ли ломбард (даже сам Эбинизер не сказал бы вам точнее). К этому магазину стягивались самые странные типы и тёмные личности: одни хотели что-нибудь купить, другие — продать. Эбинизер Болджер торговал и в открытую, но куда большую прибыль получал от сделок из-под прилавка и в задней комнате, где брал на продажу и незаметно сбывал вещи, не всегда приобретённые честным путём. Пыльный магазин был всего лишь верхушкой айсберга, и Эбинизера это вполне устраивало.

Эбинизер Болджер носил очки с толстыми стёклами, а на его лице была обычно написана лёгкая брезгливость: будто он ненароком влил в чай скисшее молоко и во рту у него до сих пор гадко. Такая мина была как нельзя кстати, когда ему пытались что-нибудь сбыть.

— Ну, знаете ли. — кисло говорил он. — эта штуковина вообще ничего не стоит. Дам что смогу, и то из сентиментальных соображений.

Если за свою вещь вы выручили у Эбинизера хоть приблизительно столько, на сколько рассчитывали, считайте, что вам очень повезло.

У кого только Эбинизер не скупал дорогие вещицы по дешёвке, но мальчик, пришедший в то утро, оказался, пожалуй, самым странным из всех: на вид лет семь, одет в дедушкины обноски и пахнет сараем. Мальчик мрачно смотрел из-под длинных нечёсаных патл, а руки засунул глубоко в карманы пыльной коричневой куртки (Эбинизер догадался, что в правой руке тот что-то очень крепко стиснул.)

— Простите. — сказал мальчик.

— Да-да, паренёк… — осторожно отозвался Эбинизер. Опять дети! Или что-то стащили, или пытаются продать свои игрушки. И тем и другим он обычно отказывал. Купишь краденое у малолетки — и тут же заявится рассерженный взрослый: ах, его Джонни или Матильдочке дали всего десять баксов за мамино обручальное колечко! От детей больше проблем, чем проку.

— Мне нужно кое-что купить для друга. — сказал мальчик. — И я подумал, может, вы купите то, что есть у меня.

— У детей не покупаю. — отрезал Эбинизер Болджер.

Никт вынул руку из кармана и положил брошь на грязную стойку. Болджер бросил на неё небрежный взгляд. Потом всмотрелся пристальнее. Снял очки. Вставил в глазницу монокль и включил настольную лампу.

— Змеиный камень?.. — Он обращался не к мальчику, а к самому себе, убрал монокль, надел очки и кисло сощурился. — Откуда у тебя эта вещь?

— Хотите купить?

— Ты её украл. Стащил из какого-то музея, так?

— Не так. — отрезал Никт. — Вам она нужна, или мне поискать другого покупателя?

Кислая мина Эбинизера Болджера вдруг сменилась широкой и дружелюбной улыбкой:

— Ах, прости, пожалуйста! Уж очень редкостная вещица! Для моего магазина редкая. Такие разве что в музее увидишь. Но я, конечно, не прочь её купить. Послушай… Давай выпьем чайку с печеньем — у меня в задней комнате целая пачка печенья с шоколадной крошкой — и решим, сколько такая штука стоит, а?

Никт обрадовался, что с ним заговорили вежливо.

— Мне нужно, чтобы хватило на камень. Могильный камень для одного моего друга. То есть подруги. То есть не совсем подруги, а знакомой. Понимаете, она вылечила мне ногу!

Эбинизер Болджер, не обращая внимания на болтовню мальчика, провёл его за стойку и открыл дверь в кладовку — крошечное помещение без окон, до отказа заполненное всяким хламом в картонных коробках. В углу стоял большой старый сейф. Ещё Никт увидел целый ящик скрипок, коллекцию чучел диких зверей, стулья без сидений, стопки книг и газет.

Эбинизер Болджер подвинул к маленькому столу у двери единственный целый стул и сел. Никт остался стоять. Владелец магазина порылся в ящике стола — Никт заметил початую бутылку виски — и достал почти доеденную пачку печенья с шоколадной крошкой. Одно печенье он протянул мальчику, а сам включил настольную лампу и снова осмотрел брошь, красно-оранжевые завитки камня, чёрный металл оправы… При виде змеиных голов его слегка передёрнуло.

— Старинная штуковина. Она… — «бесценна», подумал Эбинизер, а вслух сказал: — …вряд ли много стоит, но кто знает…

У Никта вытянулось лицо от разочарования. Эбинизер заставил себя ободряюще улыбнуться.

— Учти, прежде чем я дам тебе хоть пенни, я должен знать, что она не краденая. Ты взял её из маминой спальни? Утащил из музея? Мне можешь спокойно признаться. Я на тебя не наябедничаю. Мне просто надо знать правду.

Никт, жуя печенье, покачал головой.

— Так откуда ты её взял?

Никт молчал.

Эбинизер Болджер с явной неохотой двинул брошь по столу к мальчику.

— Не можешь рассказать — забирай. Доверие должно быть взаимным. Приятно было иметь с вами дело, молодой человек. Жаль, что сделка не состоялась.

Никт забеспокоился:

— Я нашёл её в старой могиле! А где — не скажу.

Он осёкся, потому что дружелюбие на лице Эбинизера Болджера сменилось неприкрытой алчностью.

— А ещё там есть?

— Если не будете покупать, найду другого. Спасибо за печенье.

— Спешишь, да? Небось мамка с папкой заждались?

Мальчик отрицательно покачал головой и тут же об этом пожалел.

— Никто не ждёт. Отлично. — Эбинизер Болджер накрыл брошь руками. — А теперь расскажи мне, где именно ты её нашёл. Ну?