Родина слонов - Калганов Андрей - Страница 6

Но Умар не внял и продолжил домогательства. За что и поплатился. Схватив купца за отвороты халата, Светка дернула на себя и ударила коленом в пах. Купец охнул и осел, схватившись за ушибленное место.

«Закачу-ка я сцену, — подумала Светка, — как будто я его законная почти жена, то есть невеста. Это должно убедить его в моих правах, и спать с ним не придется».

— Аллах позволил проведать мне, Абаль, моего мужа! — визгливо закричала Светка. — И что же Абаль видит? Умар погряз в грехе, Умар пьет кумыс и предается разврату. Абаль пришлось спасать своего неверного мужа из лап демонов! Какой позор! Будь проклят тот день, когда нас сосватали! — Для пущей убедительности Светка плюнула в купца.

Охая и стеная, Умар подполз к ней и обнял за колени:

— О свет моих очей, ты вновь вернулась ко мне, слава Аллаху. Я сразу узнал тебя, едва ты появилась на пороге моей юрты...

«Клюнул», — подумала Светка. Следующий удар пришелся по ребрам.

— Ты лжешь, подлый ишак, сын шайтана. — Светка наклонилась и дала арабу в глаз. — Лукавый Иблис не сравнится с тобой в коварстве! Не лги, что узнал меня! Ты возжелал другую женщину, а не свою Абаль! Ты всегда обманывал меня!

Светка подняла свалившуюся с Умара чалму, размотала и, сложив полотнище в несколько раз, принялась охаживать новоявленного женишка.

— Ты не достоин носить этот священный знак хаджа, — приговаривала она, — тот, кто посетил Мекку, чтобы совершить жертвоприношение в великий праздник Курбан-байрам, должен быть праведником, а ты похотлив, как жеребец!

— О, узнаю мою Абаль, это действительно ты, хотя облик твой изменился! — Умар ползал на коленях, не смея закрываться от ударов. — Бей меня, Абаль, бей.

— Я брошу полотнище, из которого свернута твоя чалма, в огонь, и если ты умрешь в пути, у тебя не будет савана! — кричала Светка. — Я выцарапаю твои бесстыжие глаза!

— О Абаль... — стенал Умар, — что мне сделать, чтобы заслужить прощение?

— Не ты ли клялся, что после моей смерти будешь вести праведную жизнь?

— В мире столько соблазнов...

— Ах, соблазнов?!

Светка принялась лупить Умара с утроенной энергией. Тот вопил, заламывал руки, молил о пощаде. Наконец она умаялась и, бросив полотнище, вздохнула:

— Ложись спать, Умар, язык плохо слушается тебя. Утром ты отправишься к Бурехану и выкупишь свою Абаль из позорного рабства. Ты дашь хану все, что бы он ни попросил за меня. Если сделаешь, что я сказала, то Аллах наградит тебя и ты станешь халифом. А если откажешься сделать, как я сказала, то демоны будут терзать тебя каждую ночь.

Умар вздохнул:

— Я сделаю, как ты сказала, моя Абаль, но разве может стать купец халифом?!

«Извращенец с деньгами вроде тебя, — усмехнулась Светка, — может стать кем угодно. Сюжетик я тебе подброшу, даром, что ли, историю в универе учила, а дальше — наймешь массовку, и вперед».

Светка приблизилась к Умару и зашептала:

— Твоя возлюбленная Абаль научит, что делать! Совсем недавно абассиды устроили страшную резню в халифате, ты знаешь об этом. — Светка слышала, как Умар жаловался Бурехану, и сразу поняла, о каких исторических событиях идет речь.

Умар утвердительно кивнул.

— Бывший раб Абу Муслим поднял восстание, — продолжила Светка, — войска Абу Муслима захватили Куфу, убили халифа Мервана и провозгласили новым халифом Абуль Абаса.

— Это все так и было, — запинаясь, подтвердил Умар.

— Вскоре по приказу нового халифа Абу Муслим был убит.

— Все так, — пробурчал араб, — но при чем здесь Умар?!

— Абассиды жестоко истребляли приверженцев Мервана, — наседала Светка.

— Зачем ты мне это говоришь? — с трудом ворочая языком, промямлил Умар.

— После того как ты выкупишь свою Абаль у Бурехана, мы отправимся в Итиль — столицу Хазарии. Каганат давно враждует с халифатом. Ты предстанешь перед беком Обадией и скажешь, что ты — один из сыновей халифа Мервана, чудом избежавший кинжалов. Скажешь, что ради спасения жизни ты стал купцом. Скажешь, что знаешь верных людей, готовых пойти за тобой. Попросишь у бека, чтобы дал тебе войско, и пойдешь на халифат.

Умар уставился на Светку, явно что-то соображая. Наконец произнес:

— Почему бек поверит мне?

— Не важно, поверит он тебе или нет, важно, что ты ему нужен.

Умар хрипло засмеялся:

— Всем нужен Умар, когда у него звенят дирхемы. Но Умар никому не нужен, когда дирхемы заканчиваются!

— Послушай, что я скажу, — горячо зашептала Светка. — Обадии на руку, если в халифате поднимется смута. Тогда арабы оставят в покое южные границы Хазарии. Если убедишь бека в том, что удача сопутствует тебе, он даст войско, и ты станешь халифом.

— А если мое войско разобьют?

— Ложись спать, — топнула ногой Светка. — Ты и так прогневал Аллаха, незачем усугублять вину сомнением.

Умар покорно улегся на мягкий персидский ковер, натянул на себя одеяло из овечьей шерсти и тут же захрапел.

А Светка... Светка до самого утра сидела у очага, смотрела на огонь и изо всех сил пыталась понять, как это она вдруг заговорила на арабском.

На следующий день Умар с понурым видом пришел к Бурехану и отдал за наложницу чуть ли не весь караван. У незадачливого купца только и осталось, что несколько лошадей, навьюченных пряностями, один старый верблюд, к бокам которого были приторочены две корзины — для Умара и Светки, — и три осла, с тюками, набитыми финиками.

И еще у Умара было «приобретение». Чабан по имени Хосхар, прознав, что его бывшая рабыня оказалась возлюбленной Умара, пробрался к его юрте и умолил Абаль взять его в Итиль, чтобы там он стал знатным воином, как его брат. Пришлось арабу вновь тащиться к Бурехану, просить за этого чабана. Хан смилостивился, даже дал полудохлую лошадь, чтобы показать свою доброту. И подарил Хосхару копье с треснувшим древком. Напутствовал: «Верно служи, Хосхар, беку, и коли в бою возьмешь добычу, не забудь о своем хане. А твой старший сын будет вместо тебя пасти моих овец и получать мои милости».

Зачем Абаль понадобился этот бедняк?!

Бедуины, охранявшие караван, предполагая, что Умар уже не заплатит им, как обещал, долго били его. Наверное, они лишили бы купца жизни, если бы тот не клялся все время страшными клятвами, поминая Аллаха и пророка Мухаммеда, что в Итиле дела его поправятся и он заплатит втрое против обещанного. Охранники посовещались и решили, что Умара, если он опять обманет, можно прикончить и в Итиле.

— Чирий на верблюжьей заднице, ты будешь жить, покуда я не скажу иного, — важно возвестил Абдульмухаймин — начальник стражей каравана. Важничал Абдульмухаймин от того, что разбогател на Умаровом несчастье на сто арабских дирхемов — Буре не обманул, отдал обещанное. Теперь Абдульмухаймин чувствовал себя значительным человеком. — Но знай, лживая лисица, я вырву твое зловонное сердце и брошу шелудивым псам, следующим за нами, если ты солгал. — У Абдульмухаймина на родине остались две жены и семеро детей. Абдульмухаймин скучал. Абдульмухаймину хотелось домой в пустыню, хотелось заняться любовью с двумя своими женами одновременно, а потом напиться верблюжьего молока и блаженно растянуться на циновке. А потом, когда из крови окончательно уйдет страсть, подарить женам богатые подарки — каждой золотой гребень в виде скачущей кобылицы и браслет, усыпанный драгоценными каменьями, а детям... Что дарить семерым мальчишкам, Абдульмухаймин еще не придумал, но он обязательно придумает. — Если ты не заплатишь, — замогильным голосом продолжил бедуин, — то сам шайтан не сделает тебе больнее...

— Я заплачу, — проблеял Умар.

И вскоре караван, вернее, все, что от него осталось, тронулся в путь.

В дороге верблюд пал, и Умару со Светкой пришлось оставить корзины и идти пешком. Никто из бедуинов не отдал своего коня Умару, а тем более девчонке, которая еще совсем недавно была рабыней. Охранники презрительно смотрели на купца, отпускали шутки на его счет и на счет его спутницы. То и дело кто-нибудь из бедуинов рысил к Светке, осаживал скакуна перед ней и со смехом предлагал проехаться с ним, расхваливая все свои многочисленные достоинства. В такие моменты Умар проклятиями и мольбами отгонял нахала. Тот удалялся, но через час или два все повторялось.