Хлеб с ветчиной - Буковски Чарльз - Страница 12

— Ой, черт, — застонал парень, — он мне череп пробил!

Я посмотрел на Рэда, тот стоял в центре газона и своей здоровой рукой поддерживал протез. Теперь он у него был вместо дубинки. Еще один замах, хлопок — и следующий на земле. Почувствовав прилив храбрости, я размахнулся и заехал третьему прямо в рыло. Я разбил ему губу, и кровь брызнула на подбородок. Он отскочил на тротуар. Двое, наблюдавшие за дракой с дороги, смылись. К этому времени с земли поднялись те двое, которых свалил Рэд. Они пошатывались и держались за свои головы. Третий с окровавленным ртом махал им с тротуара. Собравшись, пораженцы стали отступать вдоль улицы. Удалившись на безопасное расстояние, верзила повернулся и выкрикнул:

— Мы еще вернемся!

Рэд бросился за ними, а я за Рэдом. Мы прекратили погоню только тогда, когда троица скрылась за углом. Вернувшись домой, мы отыскали в гараже лестницу, достали мяч и продолжили игру.

Однажды в воскресенье мы с Рэдом решили сходить искупаться в открытом бассейне на улице Баймини. Рэд был странный парень — он почти не разговаривал. Я тоже не отличался болтливостью, и мы шли молчком. Просто не о чем было трепаться. Единственный вопрос, который я ему задал, был вопрос о его школе, но Рэд сказал только, что это спецшкола, за которую его отцу приходится отстегивать немалые денежки.

Мы прибыли на место к полудню, отыскали свободные шкафчики и разделись. Плавки были уже на нас. Рэд отстегнул протез и положил его в шкаф. Я впервые видел его без протеза и старался не смотреть на руку, которая заканчивается на локте. Мы направились к бадье с раствором хлора, где все обрабатывали ноги. Вонь была ужасная, но это предотвращало грибковые заболевания, так нам объясняли. Наконец мы плюхнулись в бассейн. Вода тоже пованивала. Как только я оказался в бассейне, мне захотелось писать, и я облегчился. Здесь было полно народу: мужчины и женщины, мальчики и девочки, разных возрастов. Рэду нравилась вода. Он плескался, прыгал, потом начал нырять, а когда выныривал, то струйкой выплевывал изо рта воду. Я тоже пытался плавать, но у меня не получалось так самозабвенно, как у Рэда. Я никак не мог заставить себя не смотреть на его руку, вернее, на полуруку. Я неизменно пялился на нее, когда Рэд не мог видеть этого. Рука, действительно, заканчивалась на локте, как будто закруглялась. Я разглядел маленькие пальчики. Мне показалось, что их было всего три или четыре: тоненькие, скрюченные, очень красные с крошечными ноготками. Они не собирались расти дальше; вот такие они были и все тут. Мне не хотелось думать об этих уродцах, и я нырнул, чтобы напугать Рэда. Я решил подплыть сзади и схватить его под водой за ноги. И вдруг прямо передо мной появилось что-то большое и круглое. С ходу я уткнулся лицом в это большое и круглое, и понял, что это огромная мягкая женская задница. В тот же момент меня схватили за волосы и поволокли на поверхность. На женщине была голубая шапочка для плавания с подвязочками, которые скрывались в жировых складках ее подбородка. На передних зубах мерцали серебряные коронки, изо рта несло чесноком.

— Ах ты, маленький извращенец! Хотел пощупать на халяву, да?

Я отпрянул от нее и попятился, она стала преследовать меня. Ее обвислые груди колыхались на воде и гнали перед собой волну.

— У-у, поганец, онанист сопливый! Хотел подержаться за мои титьки? Тебе хотелось попробовать, как это, да? А не хочешь попробовать моего говна? Как насчет порции моего говнеца, маленький выродок?

Я отступал все дальше, становилось все глубже. Я уже поднялся на цыпочки, нахлебался воды, а она все продолжала двигаться на меня — женщина-пароход. Дальше я отступать не мог. Она подошла вплотную. Бледные пустые глаза без признаков какого-либо цвета уставились на меня. Я почувствовал, как ее тело коснулось моего.

— А ну-ка, схвати меня за пизду, — приказала она. — Я знаю, ты хотел этого, так давай — хватай! Хватай, тебе говорят!

Она не отступала.

— Если ты не сделаешь это, я скажу спасателям, что ты приставал ко мне и тебя посадят в тюрьму! Так что хватай!

Я не мог решиться на такое. Неожиданно она сама схватила меня между ног и дернула. Она чуть не оторвала мой стручок! Я отпрянул, упал на спину и пошел ко дну. Я отчаянно работал руками, лягался и, в конце концов, вынырнул. Женщина была в шести футах от меня, и я поплыл вперед, хлебая воду.

— Я скажу спасателям, что ты приставал ко мне! — неслось мне вслед.

Между нами проплывал мужчина.

— Этот ублюдок, — закричала она ему, указывая на меня, — эта маленькая тварь, схватила меня за пизду!

— Успокойтесь, леди, — ответил мужчина, — мальчик просто подумал, что это решетка от водостока.

Я добрался до Рэда.

— Послушай, нам надо сматываться отсюда! Вон та жирная тетка собирается рассказать спасателям, что я хватал ее за пизду.

— А зачем ты это сделал? — спросил Рэд.

— Ну, я хотел попробовать, какая она наощупь.

— Ну, и какая она?

Мы выскочили из бассейна, сполоснулись под душем. Рэд нацепил свою руку, и мы оделись.

— Ты, правда, это сделал? — опять спросил Рэд.

— Ну, когда-то же надо начинать.

Примерно через месяц семья Рэда уехала. В один день они просто исчезли. Как и не было. Рэд никогда и ничего мне не рассказывал наперед. Рэда не стало, не стало футбола, не стало его тоненьких красных пальчиков с крошечными ноготками, они исчезли. Рэд был хорошим парнем.

16

Не знаю, почему, но Чак, Эдди, Джин и Фрэнк стали брать меня в свои игры. Скорее всего, потому что в их компанию затесался пятый, и теперь для ровного счета им нужен был еще один игрок. Я по-прежнему играл плохо, и мне нужно было много тренироваться, но кое-чему я уже научился. Самым интересным днем недели была суббота. Мы затевали большую игру. К нам присоединялись ребята из других кварталов, и мы играли на проезжей части. Когда мы играли на газонах, пас разрешалось только перехватывать, но когда мы выходили на улицу, в ход шли блоки. Тогда и пасов становилось больше, потому что при контактной игре трудно долго продержаться с мячом. Я играл в футбол каждую субботу. Дома у нас были сплошные проблемы, драки между матерью и отцом участились, и они забыли обо мне.

Во время одной такой субботней игры я прорвался сквозь защиту противника и увидел, что Чак метнул мяч. Это была высокая затяжная свеча. Я помчался вперед к голевой линии, наблюдая за мячом через плечо. Я видел, он летит мне прямо в руки, и я поймал его за гол-линией.

Но тут я услышал пронзительный окрик моего отца:

— ГЕНРИ!

Он стоял на тротуаре напротив нашего дома. Я отдал мяч игроку из нашей команды, а сам побежал к отцу. Вид у него был свирепый. Я почти чувствовал потоки ярости, исходящие от него. Он стоял в своей обычной позе: одна нога чуть выставлена вперед, налитое кровью лицо и дергающееся от учащенного дыхания пузо. Как я уже говорил, когда эта шестифутовая махина впадала в бешенство, то подавляла собой все вокруг. Я не мог смотреть ему в глаза, я видел только уши, рот и нос.

— Ну, что, — начал он, — теперь ты уже достаточно взрослый и можешь ухаживать за газоном. Ты вырос и должен косить траву, подрезать кусты, поливать цветы. Пришло время поработать. Пора тебе пошевелить своей задницей!

— Но я играю с ребятами в футбол. Суббота мой единственный день.

— Ты что, перечишь мне?

— Нет.

В доме из-за занавесок за нами следила мать. Каждую субботу они затевали в доме уборку — пылесосили ковры и половики, полировали мебель, вощили паркет, а потом снова застилали его половиками, так что навощенного паркета и не было видно.

Косилка и прочий инструмент лежали на дорожке. Отец показал мне на них.

— Бери косилку и начинай подстригать газон, да смотри, не оставляй полос. Очищай бункер, как только он забьется. Когда закончишь подстригать в одном направлении, сделай то же самое в другом, ясно? Сначала двигайся с севера на юг и с юга на север, а потом с востока на запад и с запада на восток. Ты все понял?