Калибан - Аллен Роджер Макбрайд - Страница 44

– Понятно. Очень интересно… – Альвар слушал как завороженный.

– Тогда начнем.

И Дональд на несколько мгновений замер, полностью отрешившись от внешнего мира.

Вот он снова пришел в себя, шевельнулся несколько неуверенно, заговорил, обращаясь как будто сам к себе:

– Прекрасно. Первая часть моей гипотезы верна. Если бы в такое положение попал я, меня бы убили. – Он явно был весьма доволен собой.

– И все? – Альвар был немного разочарован.

– Нет, конечно. Я, собственно, еще и не начинал. Только наметил основные направления. Самое трудное – впереди. Я должен поставить себя на место существа с высоким интеллектом, очень сильного, с быстрыми реакциями и отточенными рефлексами, попавшего в такую ситуацию. Но только это предполагаемое существо хочет и может защищать свою жизнь любым способом, включая нападение на человека.

Альвар забеспокоился и внимательно посмотрел Дональду в глаза. Большинство роботов пришли бы в негодность от гораздо меньшего. А представить, что ты сам способен нанести человеку вред… нет для робота ничего страшнее и опаснее!

– Дональд, я не знаю, стоит ли…

– Сэр, уверяю, я гораздо лучше вас представляю всю опасность эксперимента. Но это необходимо.

И прежде чем Альвар успел как-то возразить, Дональд снова замер. Но на этот раз он не стоял неподвижно. Его начала бить дрожь, тело все сильнее и сильнее подергивалось, одна нога оторвалась от пола, и Дональд едва не упал, но сумел все же восстановить равновесие. Из репродуктора раздался странный вибрирующий звук, высокий и прерывистый. Голубые глаза померкли, потом внезапно вспыхнули и погасли совсем. Руки робота заметно дрожали, ладони сжались в кулаки, потом разжались. Дональд снова начал опрокидываться. Альвар подскочил к нему, обхватил поперек туловища и не позволил упасть своему старому другу и преданному слуге. Поставив Дональда на место, Альвар не убрал рук и поддерживал его за плечи.

При этом Альвар не уставал удивляться самому себе. Друг? Преданный слуга? Он и представить не мог, что будет думать о Дональде так! Но сейчас, когда стало ясно, что он может потерять Дональда, Альвар почувствовал, что не может этого допустить! Он закричал:

– Дональд! Прекрати! Прекрати это! Что бы ты там ни делал, я приказываю тебе прекратить!

Тело Дональда еще раз изогнулось, он резко отпрянул от Альвара, отступил назад на пару шагов. Его глаза снова вспыхнули, неестественно ярко, но понемногу все пришло в норму.

– Бла-бла-го-дарю, сэр! Спасибо, что позвали меня. Я не смог бы переключиться сам.

– С тобой все в порядке, Дональд? Что за чертовщина с тобой творилась?!

– Надеюсь, со мной все хорошо. Все равно придется прогнать диагностические тесты. Но это потом. – Дональд на мгновение замолчал. – Что же до того, что со мной случилось, сэр, – это были побочные эффекты технически сложного познавательного процесса. Я понимаю, что люди способны одновременно принимать две совершенно противоположные точки зрения без особых затруднений. Я заставил себя предположить, что у меня нет естественных ограничений, хотя Три Закона по-прежнему контролировали мои действия. Возникло очень сильное противоречие.

Дональд помедлил немного и, склонив голову набок, посмотрел на Альвара.

– Я никогда не думал, что человеческое существо на самом деле такое странное, непредсказуемое и неуправляемое! Мы, роботы, знаем свои обязанности, цели и задачи, знаем свое место в мире, знаем, что можем и чего не можем делать. А у вас, людей, все не так! Как странно жить, когда все дозволено – возможное и невозможное! Прошу прощения, сэр, но отважусь спросить: как вам удается с этим справляться?! Что люди делают со всей этой свободой, которую обеспечиваем мы, роботы?

Альвара этот вопрос ужасно удивил и смутил. Но он был так взволнован экспериментом Дональда, что ответил искренне – если бы у него было время обдумать ответ, вряд ли он решился бы на такую откровенность.

– Да ничего не делают! Просаживают впустую! Люди стараются, чтобы каждый следующий день был таким же, как предыдущий. Они уверены, что любые перемены могут быть только к худшему. Цепляются изо всех сил за свою однообразную жизнь, не признают никаких перемен – естественно, откуда же взяться переменам к лучшему? – Он подумал о докладных, лежавших на столе, о перепуганных прохожих, чью размеренную жизнь нарушили полицейские, преследуя Калибана. И ведь эти прохожие даже не задумались, что полицейские хотели только защитить их размеренную жизнь. Альвар нахмурился и отвернулся. – Проклятие, это несправедливо! Не все, конечно. Но мне с самого утра не дает покоя мысль, что мы сами себя обрекаем на гибель своей безучастностью и ослиным упрямством!

– Прошу прощения, сэр, но, по-моему, мы сильно отвлеклись от темы!

– Отвлеклись? А по-моему, вопросы свободы выбора и необходимости перемен имеют к этому делу самое непосредственное отношение. – Альвар вернулся к рабочему столу и уселся в кресло. – Мы который день бьемся над тем, как напали на Фреду Ливинг да кто это сделал. Но никому почему-то даже в голову не пришло спросить, почему это было сделано? Я тебе говорю, Дональд, мы должны в первую очередь найти причину! – Голос шерифа окреп, он заговорил уверенно и настойчиво. – Причина, мотив преступления – в том, что близятся перемены, и эти перемены пугают! И во всем этом наверняка замешана политика. Грядут большие перемены, и очень многие хотят, чтобы все изменилось, – и очень многие хотят этому помешать. Вот в этом-то нам и надо разобраться! Однако, черт возьми, мы в самом деле отвлеклись!

Но Альвар намеренно увел разговор в сторону. Он хотел дать Дональду время успокоиться, прийти в себя. Чтобы перенапряженный позитронный мозг переключился на другие, не такие опасные мысли. Альвар знал, что Дональда всегда пленяла загадка мотивов преступления, со всеми скрытыми движениями человеческой души.

– Так что там с твоим экспериментом, Дональд? Что ты выяснил?

– Вкратце, сэр, – моя гипотеза подтвердилась. Я пришел к выводу, что с-су-существо с физическими характеристиками робота и без соответствующих поведенческих ограничений, вынужденное защищать свою жизнь, вполне могло… уб-бить всех поселенцев на том складе, и всех полицейских в тоннеле. И это было бы гораздо безопаснее для такого предполагаемого существа, чем действовать так, как Калибан.

– Что ты сказал?

– Я предположил, что Калибан вел себя так, чтобы защитить свою жизнь, а не для того, чтобы повредить людям. И вред, который он причинил, был случайным и наверняка неумышленным – это была только самозащита. Это, несомненно, он поджег склад. Однако ничто не доказывает, что он сделал это умышленно.

– Ты говоришь о нем как о человеке, Дональд!

– Но, сэр, я ведь уже сказал, что для людей не существует никаких ограничений!

– Да нет, Дональд, ограничения есть! Глубокие, непреложные запреты, навязанные обществом и самим человеком! И они очень редко не срабатывают. Конечно, эти запреты не выражены в виде Трех Законов, привнесенных извне. У людей есть свои внутренние законы поведения. Но это совсем другой разговор. Я тут вот о чем подумал: «Лаборатория Ливинг» – экспериментальная! И надо бы выяснить, что за эксперимент они проводили с Калибаном. Что задумала Фреда Ливинг? Удался ли эксперимент? Или нет? – Внезапно его поразила мысль: – Или все, что сейчас творится, – и есть этот эксперимент и все так и задумано?!

– Не понимаю вас, сэр.

– Когда робота включают в первый раз, он обычно уже знает все, что ему нужно. А люди рождаются, ничего не зная о мире, в котором они будут жить. Предположим, Ливинг захотела узнать, как будет вести себя робот, которому придется самому познавать мир? Представь, что этот Калибан – нормальный робот с Тремя Законами, но с неправильными вводными. И он не знает, что такое человеческое существо. Помнишь, Тоня Велтон говорила – такое уже случалось! Представь, что Фреда Ливинг выпустила Калибана в мир, чтобы проследить, сколько времени у него уйдет на то, чтобы самому все познать?!