Трагический исход - Сувестр Пьер - Страница 48

– Что произошло? Боже мой!

Морис Юбер не отпускал рук Валентины. Он пристально смотрел на молодую женщину и боялся прочесть в ее глазах усталость, раздражение, волнение.

– Что произошло? – повторял Морис Юбер. – Почему отправлена эта депеша? Что здесь случилось?..

Потребовалось не менее двадцати минут беседы, прерываемой восклицаниями, замечаниями, репликами, чтобы Морис Юбер услышал о необычном представлении, в результате которого накануне вечером ферма превратилась в театр.

Валентина подробно рассказала о фантастических событиях, которые здесь развернулись. Она сообщила о появлении белой лошади, о необычном силуэте таинственного всадника, о том, как человек исчез, и было невозможно его найти, как всю ночь Луи Дюкло и его работники напрасно прочесывали местность, но не нашли даже его следов.

– Однако, – повторяла молодая женщина голосом, дрожащим от ужаса, – однако человек, настоящий человек, не может так сгореть? Ведь это невозможно, не так ли?

В то время, когда Валентина говорила, когда она уточняла ужасные детали, дрожа при воспоминании о трагической ночи, Юбер мало-помалу становился более сдержанным, вновь приобретал присутствие духа.

– Полноте! – сказал он внезапно. – Внимательно выслушайте меня, Валентина, и ответьте мне с полной искренностью. А что стало с лошадью, с белой лошадью, которую поймал фермер?

– Она сдохла…

Морис Юбер вздрогнул.

– Сдохла, – повторил он, – когда?

– Сегодня утром.

– Отчего сдохла?

– Ветеринар не знает!

Теперь Валентина говорила тихим голосом, казалось, с трудом.

– Представьте, – добавила она, – что бедное животное получило ужасные ожоги. Впрочем, вы можете сейчас увидеть его труп на конюшне… Эти ожоги убедительно доказывают, что всадник действительно был охвачен огнем, что он сгорел. И однако…

Морис Юбер пожал плечами. Валентина продолжала:

– К тому же животное было странным. В ту ночь, когда лошадь отвели на конюшню, она оставалась очень спокойной… Она не сделала ничего необычного… Но сегодня утром, когда Луи Дюкло хотел отвести ее за узду в жандармерию, она, как только оказалась снаружи, принялась брыкаться, вставать на дыбы… кончилось тем, что она вырвалась… Бедное животное! Можно предположить, что она ослепла… Ускакав галопом, она так сильно налетела на дерево, что упала навзничь… К ней было невозможно подойти, так она билась… и так ржала, как будто ее подвергали мучительнейшей из пыток… а потом вдруг сразу подохла!

Валентина говорила все тише и тише. В конце она на одном дыхании призналась:

– Но это еще не все, Морис, это еще не все… есть и худшее!..

– Что еще? Боже мой! – произнес врач.

Казалось, Валентина колеблется с ответом, наконец она выговорила:

– Представьте, сегодня утром, проснувшись в своей комнате… О! Разумеется, я плохо спала!.. Я заметила на камине… я заметила…

Валентина остановилась. Надо было, чтобы Морис Юбер, охваченный волнением, упросил ее продолжать…

– Что? Что вы увидели?

– Я увидела… я увидела черные цветы! Черные розы, такие же, как те, которые носил таинственный больной, умерший в вашей больнице!

При этих словах Морис Юбер поднялся и надтреснутым голосом спросил:

– Где эти цветы? Покажите их мне!

– Я так испугалась, Морис, так испугалась, что бросила их в огонь… я их сожгла!..

Валентина закончила говорить в большом волнении, но она еще больше испугалась, когда увидела, каким взглядом смотрел на нее Морис Юбер.

– Успокойтесь! – резко сказал доктор. – Я прошу, успокойтесь! Возьмите себя в руки… сделайте мне удовольствие… Лягте на этот шезлонг и не двигайтесь… Я проведу расследование… Скоро вернусь. Я полагаю, вы хотите в Париж?

– Разумеется!

– Хорошо! Мы отправимся на поезде, отходящем из Этрета ночью без двадцати час. Не нервничайте, Валентина. Успокойтесь! О! Ради Бога! Успокойтесь! Я предупредил вашего мужа, что вы немножко занемогли и что я навещу вас. Он приехал бы вместе со мной, если бы его не уложил в постель очень сильный грипп…

В тот же вечер без двадцати минут час Валентина де Леско и Морис Юбер уехали из Этрета в Париж.

Молодой человек был задумчив и грустен.

Он провел скрупулезное расследование в Гран-Терре, долго расспрашивал Луи, Терезу, работников…

Итак, его заключение было сделано!

Напрасно ему показывали труп белой лошади, шерсть которой была опалена огнем, напрасно со всех сторон ему рассказывали одно и то же, повторяли одинаковые детали. Морис Юбер, исходя из своей науки, был убежден, что в Гран-Терре ничего не произошло, абсолютно ничего!

– Все это синдром Жапа! – говорил себе доктор. – Синдром Жапа! Странное безумие! Заразное безумие! Валентина уже подхватила это состояние во время отъезда из Парижа. К несчастью, она заразила этих славных крестьян, и им казалось, что они видят – как казалось Валентине – все эти необычайные явления прошлой ночью! Впрочем, чтобы вызвать у них этот нервный приступ, достаточно было одного небольшого события. Белая лошадь, несчастное животное, без всякого сомнения, убежала с соседней фермы. Естественно, что волей случая она забрела во двор фермы… А затем синдром Жапа, это необычное безумие, приводит к тому, что Валентина, Луи, Тереза и другие поверили в то, что верхом на лошади видели всадника! К тому же, что можно сказать об истории с черными цветами… и как я могу поверить в то, о чем и не говорила Валентина? Если бы она действительно получила черные цветы, она бы их не сожгла! Нет! Нет! Все это неправда! Это видения, присущие синдрому Жапа, и ничего больше! Но, Боже мой, как излечить эти ужасные галлюцинации?

В поезде Морис Юбер старался развлечь Валентину и ничем не напоминать события, которые ее пока неотступно преследовали.

Глава 17

УБИЙСТВО

Прошло более двух часов, как кофе был выпит и дядюшка Фавье во второй раз наполнил свою рюмку, которую он опустошил залпом, причмокивая языком как тонкий знаток, каким он считался…

В этот вечер дядя Фавье к тому же был в чудесном настроении, очень расположен весело пошутить… что несколько удивляло его племянницу Валентину, еще находившуюся под влиянием эмоций, которые она испытала недавно в Нормандии.

Впрочем, дядя Фавье не казался потрясенным рассказом о драматичных событиях, которые произошли в Гран-Терре…

Он посмеивался над Валентиной, уверяя, что истории «о всаднике, который сгорел», хороши лишь для того, чтобы пугать детей, затем, подмигнув и улыбнувшись барону де Леско, он произнес хвалебную речь, посвященную развлечениям столицы.

Дядя Фавье был свежевыбрит, его апоплексическая шея в разрезе низкого пристежного воротничка казалась красной и налитой кровью. Время от времени он проверял ладонью великолепную отглаженность лацканов смокинга, лучшим эффектом которого, по его собственным словам, был омолаживающий эффект!

– Что же, моя дорогая Валентина, – продолжал он, – значит, ты так основательно следишь за здоровьем своего супруга, что хочешь помешать ему совершить небольшую прогулку со мной? Ну же! Уступи просьбе… разреши ему сопровождать меня и провести со мною часок на бульваре!

Валентина улыбнулась, но отрицательно покачала головой!..

– Вы не представляете, дядюшка! Ведь скоро час ночи. Разумеется, Жоффруа вас проводит, но я требую, чтобы он тотчас же вернулся…

– А! Женщины! Женщины! – огорченно возразил, поднимая руки к небу, развлекающийся миллионер… – На кой черт вы женились, де Леско?

– Да потому, что ваша племянница очаровательна!

– Согласен, и тем не менее…

Дядя Фавье прервал себя и спросил:

– Ты куда идешь, Валентина?

– Я хочу поискать для вас, дядюшка, новые сигареты. Вы только что меня просили.

– Прекрасно! Но почему бы тебе не позвонить твоей горничной?

– Она поднялась, чтобы лечь спать, дядюшка.

– О! О! – продолжал миллионер. – Каким странным тоном ты мне отвечаешь! Не хочешь ли ты мимоходом дать мне понять, что уже очень поздно и я должен уходить?..