Абарат: Дни магии, ночи войны - Баркер Клайв - Страница 21

Но ее взгляд оставался острым даже в полутьме. В стене была дверь, так хитро вписанная в картину, что поначалу казалась совершенно незаметной.

И когда она ее увидела, то игнорируя очередное предупреждение Живореза, распахнула ее и вошла в самую странную комнату Сумеречного дворца.

16. Вундеркаммен

В центре комнаты стояло дерево, чьи раскидистые ветви пронзали крышу. Под деревом на большой табуретке сидел музыкант, элегии которого привлекли Кэнди в это странное и чудесное место — Биларки. Он выглядел вполне обыкновенно, за исключением того, что из его головы и спины вытягивались серые щупальца, раскачивавшиеся в ритме музыки. Инструмент Биларки не был гобоем, как сперва показалось Кэнди — это был абаратский инструмент, и звуки, что из него рождались, выглядели как переплетенные ленты зеленого, синего и оранжевого.

Кэнди очень не хотелось отвлекать его от творчества, но ситуация была срочной.

— Простите, — сказала она. — Отсюда можно как-нибудь выйти? Кроме двери, в которую я вошла?

Он открыл глаза, до сих пор зажмуренные от удовольствия, и покосился на нее. Судя по выражению лица, он понял ее вопрос, но вместо ответа продолжал играть. Однако то, как он играл, возможно, и было ответом? Музыка лишилась печали и стала гораздо более быстрой. Она подошла ближе. Что он этим говорил?

— Путь есть, ведь так? — спросила она.

Биларки продолжал играть. Сейчас мелодия была почти неистовой. Ясное дело, что он не собирался ей отвечать.

Она посмотрела на дверь, через которую вошла. С той стороны доносился звук падающих предметов мебели. Живорез готов был разнести весь дворец, но не дать ей ускользнуть снова, как на острове Простофиль, Хафуке, Балаганиуме и Утехе Плоти. Музыка прибавила ей энергии, и она пошла вдоль стен, глядя вверх и вниз в поисках другой двери.

На стене изображались два монаха: один — человек, другой — житель Абарата, из посохов которых возникали листья и звезды. Картина затрудняла поиск, поскольку ее изысканная красота отвлекала Кэнди от простого розыска рукоятки или переключателя — да хоть бы узкой трещины, которая бы намекала на место выхода. Однако она искала тщательно, прижимая ладони к стене и последовательно двигаясь по комнате.

Скоро Кэнди заметила, что музыка утратила свою энергичность. Что это значит? Она ищет не там? Да! Посмотрев на Биларки, Кэнди изменила направление, и музыка, разносившаяся от деревьев, обрела прежний темп, поощряя ее двигаться дальше. Кэнди достигла угла комнаты, глядя на новую стену. Та казалась не слишком обнадеживающей. Не было ни трещин, ни даже мелких зазоров. Однако музыка влекла ее, и она подчинилась этим указаниям, начав исследовать стену так же тщательно, как предыдущую.

Она не теряла времени на то, чтобы смотреть на дверь. Этого не требовалось. Она отлично слышала шум, становившийся все громче по мере того, как Живорез и его чудища обыскивали комнату. Уже очень скоро он найдет вход. Через пару минут, если ей повезет. Или секунд, что более вероятно.

А затем музыка вновь изменилась. Быстрая мелодия уступила место медленному, размеренному аккорду, который проник в самое ее сердце. Она с удвоенной силой надавила на стену, тогда как аккорд Биларки становился все мощнее и глубже. Было ли это ее воображение, или в стене действительно возникла легкая дрожь? Нет, ей это не показалось. Расписанная стена и в самом деле дрожала, словно знала секрет и стремилась им с кем-нибудь поделиться.

Шум в соседней комнате внезапно стал невероятно громким. На этот раз она ничего не могла поделать и обернулась. Как ни странно, в дверь заглядывал Утиль, старавшийся выглядеть предельно незаметным. Он подбежал и спрятался за ее худыми ногами.

— Ты вернулся! — сказала она, с улыбкой глядя на него.

— Тс-с, — ответил он, нервно ковыряя в ноздрях. — Они прямо за дверью.

Не успел он договорить, как случилось сразу несколько вещей. Во-первых, дрожащий аккорд в исполнении Биларки оборвался, и стена под ладонями Кэнди вздрогнула, затряслась и раскрылась. Она услышала выдох Утиля и, глянув вниз, заметила на его лице выражение благоговения.

— Ты посмотри! — сказал он.

Кэнди последовала за его взглядом. У нее было только четыре секунды, чтобы осмотреть открывшуюся комнату. Потом она услышала своих преследователей, бранившихся в стремлении первыми войти в дверь, и голос Живореза, прервавший перебранку.

— Я тебя вижу, Кэнди Квокенбуш!

Она вновь обернулась. Лицо Живореза стало еще ярче, чем несколько минут назад. Теперь оно отбрасывало болезненный свет на грязюк, что окружали хозяина и в этом свете являли без прикрас всю свою ужасную, пустую сущность, словно живые пугала, прогнившие остовы, бродящие по изысканным комнатам дворца.

— Приведите ее! — закричал Крест-Накрест.

По его команде заплаточники, спотыкаясь, двинулись к комнате, желая поскорее наложить на нее свои ледяные руки.

— Быстро! — сказал Утиль. — Шевелись, пока не поздно!

Он потянул ее и втащил в отверстие в стене.

Новая комната не походила ни на одну из виденных ею до сих пор. Здесь не было ничего, что предназначалось для удобства человека — ни стульев, ни стола, ни кровати. Три стены от пола до потолка занимали стеллажи, но их содержимое не могло бы развлечь посетителей. Все полки до последнего дюйма были уставлены предметами, не имевшими друг с другом ничего общего.

С потолка на сети ржавых цепей свисало нечто вроде чучела рептилии, обладавшей шестью парами маленьких крыльев с ярко окрашенными перьями, а седьмая пара, гораздо большая, росла из макушки ее длинноносой головы. В кресле со скучающим видом сидела мумия. На полках за сушеным гигантом стояли десятки банок, урн, флаконов и других старинных сосудов, где находилась странная коллекция предметов, естественных и нет. В одной банке была птица с детской головой в розовом чепчике (или ребенок с телом птицы). В другой — создание с кучей щупальцев на фоне нарисованного морского пейзажа. Многие предметы Кэнди вообще не могла определить: то были странные, затвердевшие формы, которые казались сломанным механизмом неких древних часов, окаменелыми останками ракообразных или любопытным сочетанием того и другого.

На противоположной стороне висела неупорядоченная коллекция масок, а среди них — куклы в свадебных нарядах, чьи девственно белые кружева со временем пожелтели.

— Вундеркаммен, — проговорил обезьян. — Думаю, это слово пришло из Иноземья. Оно означает «Кабинет Чудес».

Перед Кэнди была самая странная и всеобъемлющая коллекция, какая ей только встречалась: словно кто-то собрал в одной комнате все странные и необычные вещи, попавшие ему в руки или на глаза. В центре стоял вырезанный из дерева и раскрашенный абаратский тотемный столб: целое племя созданий, сидящих на плечах друг друга; кто-то уютно сжимался, кто-то опасно балансировал. Столб был слишком высоким, чтобы уместиться в комнате целиком, поэтому в потолке было проделано отверстие, и тотем возвышался над ним еще метра на три.

Несмотря на необходимость бежать от Живореза, мимо столба Кэнди не могла пройти равнодушно.

— Что это такое? — спросила она Утиля.

— Это племя, — сказал он. — Все племя, собранное и скованное вместе.

— Почему?

— В наказание. Его называют Тотемикс. И поверь — от них одни неприятности.

Глаза Кэнди бегали вверх-вниз по Тотемиксу, переходя от лица к лицу. Здесь были самые разные любопытности: дикие мужчины и сумасшедшие женщины, косоглазые дети и вытянутые собачьи морды. Она продолжала рассматривать эту невероятную коллекцию, когда услышала позади себя голос Живореза.

— Так-так, — сказал Крест-Накрест. — Надо же. У тебя просто нюх на предметы силы, Квокенбуш!

— Правда?

— Сначала Ключ…

— Я тут не причем.

— Теперь личная коллекция чудес короля Клауса. Его Вундеркаммен. Я бы никогда ее не нашел, если б не должен был искать тебя. Тлен будет доволен. Очень доволен. Может, он даже решит тебя не наказывать, — Живорез улыбнулся. — Хотя я сомневаюсь, — сказал он с притворным сожалением. — Нут! Иттер! Взять ее. Но будьте аккуратны, поняли?