Мишель - Морской волк - Байяр Жорж - Страница 16

10

После нескольких безуспешных попыток перехватить бешено вращающиеся рукоятки штурвала Мишель пришел к выводу, что нужно искать другой способ.

Может, использовать в качестве тормоза топорик, которым он перерубал канаты?

Упершись топорищем в центр полированного деревянного круга, мальчик получил рычаг, с помощью которого ему с трудом, но удалось мало-помалу замедлить вращение рулевого колеса. Наконец Мишель, ухватившись обеими руками за рукоятки и кряхтя от натуги, все же остановил злосчастный штурвал.

Мальчик облегченно вздохнул.

Несмотря на резкую боль в руке, по которой пришелся удар колеса, он расправил плечи и, расставив ноги, гордо взглянул на компас. Удивительное это все-таки чувство — знать, что ты командуешь огромным кораблем, что ты его полновластный хозяин.

Впрочем, долго наслаждаться этим ощущением времени не было. Сначала Мишелю удалось установить курс норд-вест, а затем перевести его на норд-норд-вест.

Теперь он отлично понимал, как трудно новичку справляться с управлением. Стоило чуть-чуть повернуть штурвал — он не умел делать это плавно, — и стрелка компаса принималась дергаться и скакать, как сумасшедшая. Обучаясь на ходу, мальчик старался двигать рулевое колесо как можно осторожнее, почти незаметно.

Установив наконец нужный курс, Мишель просунул топорище между перекладинами румпеля и обвязал его обрывками каната, как делали пираты.

Уф! — с облегчением вздохнул он, закончив работу и вытирая пот со лба.

Но успокаиваться было рано. Особенно тревожило мальчика отсутствие Даниеля. Не мог же брат не услышать шума моторок, не заметить беспорядочного движения корабля!

Будь он свободен, он бы давно уже прибежал сюда, — подавленно прошептал Мишель.

Теперь ему оставалось сделать еще одну важную вещь: освободить экипаж. Он подхватил топор и направился к воздуховодам на баке.

Здесь он принялся рушить затычки, которые пираты соорудили из брезента и досок. Доски отрывались, легко, но каждый удар отдавался болью в раненой руке. Однако в конце концов Мишель, сжав зубы, все же очистил оба выходных отверстия.

Он хотел нагнуться и покричать — может, кто отзовется? — но тут же отпрянул: в лицо ему ударил сильный лекарственный запах, тот самый, который он ощущал уже не раз.

"Возможно, конечно, препарат больше не действует — прошло много времени. Но лучше все же поостеречься".

Мишель снова спустился на палубу и подошел к двери кубрика.

Он еще раз попробовал расколотить дверь топором, но только разрубил ручку двери, сделанную, видно, из мягкого металла. Затем топор отскочил, наткнувшись на твердую поверхность, и Мишель скорчился от боли в запястье.

Вне себя от бешенства, он что было сил колотил по двери — но все было безуспешно.

Измученный, он в отчаянии отшвырнул топор прочь. Мальчик задыхался; казалось, дыхание у него никогда уже больше не восстановится. Привалившись к металлической переборке, он испытывал странное ощущение: словно неведомые, но несокрушимые силы стремились ему помешать, ставя перед ним одно препятствие за другим.

Мальчик медленно выпрямился, сделал глубокий вдох, потряс головой.

"Я будто боксер в нокдауне", — подумал он с горечью.

Поглядев еще раз на огромные болты, державшие дверные петли и замок, он, вместо того чтобы отчаяться еще больше, вдруг приободрился.

"Я должен вытащить их оттуда! — повторял он себе. — И как можно быстрее…"

На мгновение ему показалось, что из-за двери доносится слабый голос: кто-то будто скребся в переборку. Мишель приложил ухо к стене… Мертвая тишина.

"Надо поискать другие инструменты", — решил мальчик.

Он пересек палубу, спустился в машинное отделение, вошел в мастерскую. Приятно было смотреть на аккуратные ряды блестящих от смазки инструментов, развешанных на специальной доске. В той войне, которую он сейчас вел, они были куда ценнее, чем любое оружие.

Мишель задумчиво смотрел на инструменты. Что еще может пригодиться? Мощное зубило, увесистая кувалда — это еще куда ни шло. Но вот гаечные ключи, клещи, кусачки вряд ли помогут…

Мальчик чувствовал себя очень странно. Хотя физические силы его давно истощились, что-то все же придавало ему энергии, заставляло двигаться и действовать.

Особенно подстегивала мальчика мысль, что Даниель тоже может находиться в кубрике. Когда Мишель думал об этом, его охватывало такое жгучее беспокойство, что у него буквально начинали трястись руки.

В одном из ящиков Мишель обнаружил чистые тряпицы и решил перевязать запястье. Осуществить это было нелегко, но зато потом он почувствовал явное облегчение.

О пробоине он старался не думать, чтобы не запаниковать: ведь охваченный паникой человек лишается всякой способности к разумному действию.

Уже собираясь уходить, он вдруг заметил небольшой металлический ящичек, который принял сначала за коробку с инструментами. Мишель на всякий случай раскрыл его. Внутри лежали два маленьких баллончика, в каких туристы возят с собой газ для переносных плиток. Две резиновые трубки и медный колпачок окончательно прояснили назначение находки.

"Это же газовый резак…"

Мишель не сразу догадался, как его использовать. Но едва он взял в руки инструмент, как перед глазами встали кадры из документального фильма: рабочий чем-то вроде этого разрезает металлический лист. Мальчик вспомнил даже маску с темным стеклом, которую держал сварщик, прикрывая глаза.

От радости Мишель забыл и об усталости, и о тревоге. Кажется, на этот раз ему удастся открыть дверь! Он схватил ящичек и бросился наверх, но, выбежав на палубу, вспомнил, что нужны еще и спички. Пришлось сделать крюк, чтобы зайти на камбуз.

Добравшись наконец до кубрика, он вдруг испугался. Ведь газовый резак был его последней надеждой освободить экипаж и Даниеля…

"У меня должно получиться!" — твердил себе Мишель.

Он открутил колпачки на баллонах, потом повернул ручку. Подставив зажженную спичку, мальчик с радостью увидел, как из резака вырвался длинный желтый язык пламени.

Он попробовал покрутить ручки, отрегулировал напор, и пламя посинело, задрожало, стало шире.

Прикрыв ладонью глаза, чтобы не ослепнуть, он направил огонь на металл возле замочной скважины. Краска тут же почернела и вздулась пузырем, который почти сразу лопнул. В ноздри мальчику ударил удушливый запах дыма.

Мало-помалу металл посинел, потом покраснел.

С Мишеля градом катил пот, лицо его лихорадочно горело, глаза почти ничего не видели от яркого света. Резак ему приходилось держать обеими руками — он оказался довольно тяжелым.

Мальчик сжал зубы, но не отступил. Наконец, когда он уже начал сомневаться, сможет ли продержаться еще хоть немного, металлический лист поддался. Он скрючился и развалился — образовалась дыра сантиметра в три-четыре.

Измученный Мишель выключил паяльник, достал из ящика зубило, которое тоже захватил с собой, вставил его в отверстие, выпрямился… и вдруг покачнулся, ударившись плечом о переборку.

"Ну вот, уже на ногах не стою", — подумал он. Но тут же сообразил, что дело вовсе не в усталости…

Корабль резко накренился!

— Уже? — в ужасе прошептал Мишель. — Как же я теперь успею спасти тех, кто в кубрике?

На мгновение при слове "спасти" перед его мысленным взором возникли шлюпки — они, как и прежде, спокойно висели на своих местах. Как было бы хорошо бросить все, спустить одну из них на воду и уплыть как можно дальше от обреченного корабля! Но то была лишь мимолетная слабость, вызванная чрезмерной усталостью, картина, нарисованная не желающим подчиняться измученной воле разумом.

Отчаяние придало Мишелю новые силы, и он принялся зубилом расширять отверстие, проделанное газовым резаком.

Вскоре металлическая обшивка смялась, раздался оглушительный треск — и дверь поддалась.

Мишель выронил инструмент и прислонился спиной к переборке. Руки и ноги у него дрожали, лицо горело.

Сквозь щель из кубрика плыл густой лекарственный запах. Мальчик не сразу заставил себя войти: он боялся того, что может там увидеть.