Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Дон Жуан

Гнедич Татьяна Григорьевна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Дон Жуан - Гнедич Татьяна Григорьевна - Страница 49

Изменить размер шрифта:

Но евнух их рассматривал недаром

И, наконец, прицениваться стал

Барышник торговался с истым жаром,

Божился, клялся, в сторону плевал

И цену набивал своим товарам,

Как будто бы скотину продавал.

Процесс торговли далеко не всякий

Сумел бы отличить от буйной драки.

Но скоро крики перешли в ворчанье,

И спорщики достали кошельки,

И серебра приятное журчанье

Плеснуло звоном на ладонь руки.

Монеты были разного названья,

И долго их считали старики.

И вот, закончив сделку аккуратно,

Купец ушел — обедать, вероятно.

Не знаю, как и сколько кушал он

И каково его пищеваренье,

Я думаю, он мог бы быть смущен,

Продав себе подобных Без сомненья,

Любой из нас бывает удручен,

Когда в желудке чувствует стесненье,

Пожалуй, это самый худший час

Из всех, какими сутки мучат нас!

Вольтер не соглашается со мною:

Он заявляет, что его Кандид,

Покушав, примиряется с судьбою

И на людей по-новому глядит.

Но кто не пьян и не рожден свиньею

Того пищеваренье тяготит,

В том крови учащенное биенье

Рождает боль, тревогу и сомненья.

И правильно сказал Филиппов сын,

Великий Александр, что акт питанья,

Над коим человек не господин,

В нас укрепляет смертности сознанье.

Духовностью гордиться нет причин,

Когда рождают радость и страданье

Какой — то суп, говядины кусок

Желудочный в конечном счете сок!

На той неделе — в пятницу как раз

Я собирался выйти на прогулку.

Я шляпу взял. Уж был девятый час.

Вдруг за окном раскатисто и гулко

Раздался выстрел. Выбежав тотчас,

Я тут же, в двух шагах от переулка,

Равенны коменданта увидал,

Убитого, наверно, наповал.

Пять пуль его, беднягу, уложили;

За что — теперь уж поздно толковать!

Я слуг позвал. Они его втащили

Ко мне и положили на кровать.

Но я напрасно не щадил усилий:

Убитый начинал уж остывать.

Жизнь кончилась довольно глупой дракой

С каким — то итальянским забиякой!

Я знал его при жизни и глядел

В раздумье на лицо его немое:

Я видывал десятки мертвых тел,

Но не встречал подобного покоя.

Он словно бы заснул, устав от дел,

С закинутою навзничь головою.

И мне казалась бледность мертвеца

Лишь бледностью усталого лица.

„Так это смерть? Но что ж она такое?

Скажи мне!“ Он молчит! „Ответь!“ Молчит!

Еще вчера он выглядел героем,

Имел хороший вид и аппетит,

Его команды слово громовое

В ушах солдата все еще звучит,

А завтра он предстанет батальонам

При гуле барабанов похоронном!

Вот на него внимательно глядят

Те, кто еще вчера его боялся;

Они еще поверить не хотят,

Что командир от власти отказался.

Хороший офицер, храбрец и хват,

За Бонапарта смело он сражался,

И вот на грязной улице убит

И, словно бык зарезанный, лежит.

Былые затянувшиеся раны

И кровь его последних, свежих ран

На мертвом теле выглядели странно,

Я все стоял, раздумьем обуян.

До самой смерти я не перестану

Допрашивать усопших! Но туман

Непроницаем, неподвижно — серый,

И для сомнений наших, и для веры.

Выл человек, и нет его — смотри!

Что жизненный процесс остановило?

Какого — то свинца кусочка три.

Вода, земля, огонь, любая сила

Все разуму подвластно! Мы — цари!

Не плохо нас природа защитила:

Любое вещество не то что в час

В одно мгновенье истребляет нас.

Но где ж мои герои? Евнух черный

Их погрузил в каик, уселся сам,

Гребцы взмахнули веслами проворно,

И лодка полетела по волнам.

Как узники, бесчувственно — покорны,

Друзья молчали. Негр велел гребцам

Причалить у стены глухой и сонной,

Рядами кипарисов осененной.

Угрюмый негр в калитку постучал,

Железная калитка отворилась,

Он дал им знак идти я зашагал.

Тропинка чуть заметная змеилась

Сквозь заросли густые. Негр молчал.

Ночная мгла давно уже спустилась,

И по такому странному пути

Лишь ощупью могли они идти.

Для чащи экзотических растении

Жасминов, лавров, пальм et cetera

Я мог бы вам придумать тьму сравнений;

Но нынче много этого добра

Разводят в парниках своих творении

Поставщики базара и двора,

А все затем, что одному поэту

Пришла причуда странствовать по свету!