Братья. История масонства в России - Мацих Леонид - Страница 71

Н. АСАДОВА: Хорошо. Значит, когда к власти пришел Александр I, довольно скоро он приблизили к себе Сперанского и поручил ему делать реформы, по сути.

Л. МАЦИХ: Ну, так нельзя сказать: он не поручил ему делать реформы, он поручил ему… Да, вы немножко заостряете. Сперанский покорял всех тем, что он был гением бюрократии и изумительно владел бюрократическим стилем.

Н. АСАДОВА: Да, и кстати говоря, есть прекрасная история. Когда как раз к Куракину он поступил домашним секретарем, тот ему дал, как бы, испытательное задание. Он ему час объяснял, что ему нужно написать 11 писем. И насколько было его удивление, когда к утру все 11 писем, написанных просто изящнейшим слогом, лежали у него на столе. И у него просто отвисла, можно сказать, челюсть, у него не было выбора — он сразу взял.

Л. МАЦИХ: Вот так челюсти и отвисали у всех, кто со Сперанским имел дело. И у графа Кочубея, всесильного магната и землевладельца, и потом даже у самого Александра. Блестяще владел словом Сперанский и очень глубоко, сразу очень быстро вникал в суть любой проблемы. Он практически создал российский бюрократический язык. И он был родоначальником вот этой непобедимой и бессмертной русской бюрократии. То есть в той же мере, в какой, скажем, Пушкин, Карамзин и Жуковский создали русский литературный язык для поэзии, прозы, драматургии, в той же мере Сперанский создал российский бюрократический язык. Ему тут не было равных. Александра подкупило именно это — умение быстро, коротко, емко составить справку по любому вопросу. То есть доклады Сперанского стали самыми популярными у Александра, а уж потом Сперанский убедил государя, с которым они все больше и больше сдруживались в том, что давайте-ка, государь, мы реформируем Россию.

Н. АСАДОВА: А скажите, каким образом масонские идеалы воплотились в его реформистских прожектах, скажем так?

Л. МАЦИХ: Тут, ведь, что следует понимать? Дело в том, что те, кто противостояли Сперанскому, это, ведь, тоже были масоны. Министр полиции Балашов, оппонент вечный и ненавистник Сперанского, он был масон. Главный гонитель и вдохновитель клеветнической кампании, анонимок и подметных писем против Сперанского Густав Розенкампф тоже был масон. Причем, они даже состояли в одной ложе со Сперанским.

Н. АСАДОВА: Человек, который его погубил в итоге, Карамзин?.. Тоже был масоном.

Л. МАЦИХ: Карамзин, который практически его погубил, причем совершенно сознательно, подав царю соответствующую бумагу, он тоже был масоном. Поэтому тут надо понимать. Невозможно представить себе русскую историю, не зная, какова была масонская компонента в мотивации выдающихся людей, в том числе и настолько близких к трону как Сперанский. Но это не была борьба масонов с немасонами или антимасонами, это было гораздо более сложное, неизмеримо более сложное явление, чем считают перепуганные граждане. То есть плохие масоны против чудных каких-то патриотов вымышленных.

Н. АСАДОВА: Нам, кстати, на SMS пришел вопрос. Человек не подписался — я прошу вас подписываться, иначе в следующий раз я не буду читать ваши смски — но вопрос очень в тему: «Каким было отношение российских масонов времен Александра I к крепостному рабству крестьян?»

Л. МАЦИХ: Вот, очень разным. Вопрос хороший. Они очень расходились по этому поводу. И масонские идеалы вдохновляли и консерватора, и традиционалиста Карамзина и реформатора Сперанского. Сперанский хотел крепостное право отменить. И, кстати, по его прямому, скажем так, наущению было отпущено 47 тысяч крестьян на волю.

Н. АСАДОВА: Да, при Александре I. Но за это, в то же время, его возненавидели чиновники и дворяне.

Л. МАЦИХ: Дворяне не совсем за это. Во-первых, он же был выскочка, парвеню среди их рядов: они — столбовые дворяне, а он — сын дьячка, и он — второе лицо в государстве, отодвинул всех вельмож. Кроме того, он придумал штуку, которая, конечно, спровоцировала ненависть. Он сказал, что они должны сдавать экзамены на чин. И человек, претендующий на некий чин административный гражданский, если он не учился в университете или не готов сдать некий экзамен, он чин получить не может. Ну, это было нестерпимо для чиновничества. Вот это спровоцировало ненависть к нему.

Кроме того, был человек бескомпромиссный — вот, он-то взяток не брал. Ну, как с таким работать? И это, конечно, его делало абсолютно белой вороной среди и дворянства, и чиновничества, таких, шаркунов, как писал Денис Давыдов, придворных шаркунов паркетных. И он везде был чужой. Поэтому он жил, в общем, в мире своих книжных представлений, каких-то книжных эмпиреев. Но масонские идеалы вдохновляли его самым живым образом точно так же, как масонские идеалы охранительного толка говорили Поздееву-мистику о том, что Сперанский — человек исключительно опасный. Говорили Вигелю, одному из умнейших людей эпохи о том, что Сперанский — это сатана. Вигель, умница, скептик говорил: «Когда я стою рядом со Сперанским — это цитата — я слышу запах серы, и в его голубых глазах я вижу синий огнь адского пламени». Ну что за бред? Вот даже до такого доходили его враги. Все, между прочим, масонами они были.

Н. АСАДОВА: Уго Чавес примерно то же самое говорил, по-моему, про президента Буша, когда стоял на трибуне ООН.

Л. МАЦИХ: Уго Чавеса никто не подозревал в том, что он хоть сколько-нибудь умный человек. Да и человек ли он вообще? А здесь речь идет о людях, причем выдающихся. Но, вот, как ненависть и неприятие может ослепить. Между тем, все эти люди вдохновлялись масонскими идеалами, но всеми по-разному понимаемыми. Масон Сперанский задумал реформы, иные масоны этим реформам препятствовали. Поэтому очень малая часть из грандиозных замыслов Сперанского была осуществлена. Судебная реформа не прошла вообще. Административная — только отчасти. И только финансовая как-то более или менее начала осуществляться.

Н. АСАДОВА: Вот, когда мы говорили о том, как Карамзин погубил Сперанского, то произошел следующий случай. То есть Карамзин подал Александру I так называемую записку о древней и новой России. То есть это был такой, своего рода манифест консерваторов, скажем так, которым он утверждал, что царская власть в России — это спасительная сила. И так и должно оставаться.

Л. МАЦИХ: Да, он даже дальше шел. Он говорил, что у самодержавия в России, конкретно в России — сакральный священный характер. И если не дай Бог этот институт поколеблется, то это как у дерева подрубить корень — не верхушку срубить, а корень, то есть дерево с неизбежностью погибнет. Это была сакрализация самодержавия, чего от Карамзина, человека европейски образованного, никто, конечно, ожидать не мог.

Тут ведь какая штука? Во-первых, был личный мотив. Когда-то Карамзин еще при всесильном Сперанском, статс-секретаре, втором человеке при Александре, Карамзин домогался поста министра просвещения. Но там случился целый ряд скандалов, в том числе и масонские недоразумения с неким Фесслером, который приехал по протекции Сперанского в Питер реформировать эти самые масонские ложа и чуть ли не все российское духовенство. И Карамзин очень резко ответил Фесслеру, это запомнил Сперанский и заблокировал назначение Карамзина. Потом Карамзин это ему вспомнил. Кроме того, Карамзина уязвляло, что кого-то могут называть человеком, у которого лучше стиль в России, чем у него.

Н. АСАДОВА: Да. Еще, кстати говоря, там была встреча, когда Александр I взял с собой Сперанского на встречу с Наполеоном.