И маятник качнулся… - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 58

Второй… Высокий, широкоплечий, с головы до ног закутанный в грязно-серую накидку. Я даже не могу расслышать его дыхание…

Но гадать – нет времени. Я бросаю Знак под ноги оборотням. Металлическая пластинка жалобно звякает, несколько раз подпрыгивая на тесаных бревнах.

Молодой самец гневно раздувает ноздри:

– Неужели столь невзрачный человек мог победить Охотницу в честном поединке? Наверняка ты нанес подлый удар!

– Не тебе указывать мне, что подло, а что – благородно. – Усмехаюсь, показывая зубы. Хочешь сразиться со мной? Только не надорвись! – Я поступил так, как счел нужным.

– Не слишком ли ты дерзок – в твоем-то положении? – Как мне не нравится подобное самодовольство! Он искренне уверен в собственном превосходстве? Если так, то очень жаль, но сегодня шадд’ар[20] узнает, что не стоит дергать за хвост спящего дракона…

– Дерзок? Я пришел по собственной воле, приняв любезное приглашение шадд’а-рафа. Разговаривать с кем-либо иным мне не обязательно.

– Ты скажешь все, что я захочу услышать!

– Почему? – Слегка расширяю зрачки.

– вы, люди, очень переживаете за судьбу себе подобных, не правда ли? – Он старается говорить вкрадчиво, но лишь выглядит смешным.

– И что же из этого следует?

Он передергивает плечами, и на другой стороне моста появляется Мэтт в сопровождении еще двух кошек. Выглядит маг несколько жалко, и я вполне могу понять почему: опять прошляпил нападение. Всыпать бы ему по пятое число… А что, и всыплю! Когда выберемся из этой ловушки…

Я устало облокотился о перила и зевнул:

– Право, эта ситуация начинает утомлять… К какому решению ты пытаешься меня склонить?

– Я всего лишь хочу, чтобы ты понял: не стоит дерзить и отпираться. – Он довольно растянул губы в подобии улыбки.

– Не вижу, почему я должен подчиниться твоим требованиям.

– Одно мое слово, и этому человеку будет… очень больно.

– И?

– Тебя не заботит его участь?

– Нисколько. – Я говорю чистую правду: мне нужны книги, а не этот белобрысый недоучка, уже второй раз втравляющий меня в неприятности.

Шадд’ар несколько удивлен. Я бы даже сказал, что он растерян. Впрочем, сам виноват: если уж взял в руки скользкие иглы шантажа, будь осторожен – вполне возможно, что у твоего противника кожа толще, чем кажется…

– Странно… Мне известно, что человек, когда спасает жизнь другого человека, чувствует себя ответственным за него…

– А с чего ты взял, что я – человек?

Он хмурится, пытаясь осознать услышанное и заглянуть внутрь вашего покорного слуги. Бесполезно. Возможно, кое-какие ощущения ему доступны, но котенок не понимает, что именно чувствует. Тут я помочь не могу: пока не испытаешь наяву то, о чем тебе долго и упорно рассказывали, не поймешь.

– Позволь этому человеку продолжить его путь, и, так и быть, я отвечу на несколько ТВОИХ вопросов. – Мне немного жаль попавшего в тупик шадд’ара, и я стараюсь сгладить хотя бы один острый угол. Но мое снисхождение мгновенно воспринимается как признак слабости:

– Значит, тебе все-таки небезразлична его судьба?

– Я уже отвечал на этот вопрос, если припоминаешь… Сей человек не причастен к смерти вашей сестры. Или ты хочешь заставить страдать невиновного?

– Его тело хранит след удара! Он вступил в поединок с Охотницей!

– Я бы назвал это избиением… – Я ухмыляюсь, вспоминая подробности.

– Возможно, и он повинен в ее гибели!

– В своей гибели она виновата сама! – отрезал я. – Никто не вынуждал ее принимать бой! Никто не мешал ей отступить!

– Почему она должна была отступать? Перед кем? Перед жалкими людьми?

– Что может знать о людях котенок, только-только расставшийся с молочными зубами? – Я вовсе не хотел его обидеть, но не рассчитал силу слов: парень бледнеет и из человеческого (пока) горла доносится глухой рык. Мои виски начинает сдавливать предчувствие смещения Пластов.

О, да он сейчас «обернется»!

«Именно так…»

И что мне делать?

«А зачем что-то делать вообще?»

Но…

«Все будет сделано за тебя – только не промахнись, нанося удар…»

Я не хочу его убивать.

«А вот он – не против того, чтобы убить тебя…»

Вижу. Послушай, а если…

«Вся – внимание…»

Я ведь свободно могу перевести его из одного облика в другой, да?

«При условии, что его агрессия направлена на тебя…»

Ну, агрессии – хоть отбавляй! Так почему бы…

«Интересная мысль…»

Ты… уже поняла, что я хочу проделать?

«Это будет забавно… Есть только одно неудобство…»

Какое же?

«Чтобы контролировать процесс, тебе нужно стать его частью…»

Что ты имеешь в виду?

«Ты будешь чувствовать все то, что чувствует он…»

И в чем проблема?

«Это… не очень-то приятно…»

Для Низшего оборотня – наверняка. А что касается меня…

«Поверь, тебе тоже будет нехорошо…»

Ничего, переживу. Я не хочу калечить этого парня – просто нужно преподать маленький урок, который научит его в дальнейшем уважительно относиться к старшим.

«Как знаешь…»

Перепалка с Мантией длилась всего несколько мгновений – ровно столько, сколько заняло Обращение шадды. Подушечки сильных лап оторвались от бревенчатого настила моста – длинное тело упруго взмыло вверх и вперед, направляясь в мою сторону… И на долю секунды замерло в воздухе, чтобы рухнуть мне под ноги комком боли. Когтистые пальцы Мантии вонзились в поле магии, окружающее оборотня, и заиграли отчаянно дикую мелодию, используя потоки Силы вместо струн. Шадд’ар оказался заперт между Пластами: ни на Той стороне, ни на Этой. Очертания тела плавились и текли, снова и снова пытаясь принять хоть какую-нибудь форму, но я не позволял ожившей плоти застыть в одном из двух Обликов. Кстати, это было не слишком нестерпимо: физической боли почти не чувствовалось – так, мелкие брызги. Зато что касается душевного равновесия… Оно забилось в корчах.

Я не хотел мучить парня – сам напросился. Но, видя и почти ощущая его страдания, ваш покорный слуга страдал не меньше. Пусть и от своей собственной боли. Лукавая Мантия снова не сказала главного: в прерванном Обращении страшна именно Незавершенность. Недоделанность. Ты перестал быть кем-то одним, но… Ты не смог стать и кем-то другим. Ты – ничто. Заготовка. Кусок мрамора, которого никак не коснется резец. Шмат глины, оставленный гончаром «до лучших времен». Недописанное слово в снежной пустыне чистого листа. Ты знаешь, каким ты был задуман, и знаешь, кем ты мог бы стать – но ты мечешься Между… Ты беспомощен. Ты – сломанная кукла в руках ребенка, который не ведает, что даже у кукол есть сердце…

Я стою, твердо и прямо. Шадд’ар корчится у моих ног в судорогах. Я чувствую себя палачом, потому что прекрасно знаю: для оборотня нет кошмара хуже, чем не довести до конца трансформацию. Хотя бы один раз у каждого из них происходит «срыв», и хорошо, если рядом окажется терпеливый и опытный наставник, который поможет покинуть Лабиринт Меж-Реальности… И больше всего подобная неудача врезается в память, если происходит не в раннем детстве, а в юности, когда сознание сформировано полностью, но еще чрезмерно уязвимо и хрупко. Я видел пару примеров… Кстати, мальчик покончил с собой…

Наверное, я злюсь – чем иначе объяснить этот бесстрастный садизм, ударяющий по мне самому? Да, злюсь. Драная кошка посмела встать у меня на пути именно в тот момент, когда я сильно-сильно захотел кое-что сделать. Опрометчивый шаг. Конечно, нечестно так поступать, он ведь не может ответить мне… И все же нужно его поучить: я могу позволить себе недооценить противника – просто в силу того, что все, связанное с магией, не несет для меня прямой опасности, а вот он… Надо остудить его пыл, пока кто-нибудь более нетерпеливый и менее великодушный, чем я, не помог ему успокоиться. Навсегда…

Тяжелее всего – разделить сознание. Я вынужден контролировать сразу несколько горизонтов: оборотней, занявших круговую оборону по обе стороны моста, сходящего с ума шадд’ара, разрывающегося между двумя своими ипостасями, и… самого себя. Пожалуй, самый главный объект среди перечисленных – ваш покорный слуга. Если я утрачу контроль над собой, буря, бушующая в одном отдельно взятом Межпластовом Кармане, вырвется на свободу, сметая все на своем пути. И по крайней мере на десяток миль во все стороны любое вместилище магии претерпит изменения. Какие? Могу только догадываться. Даже любопытно…