И маятник качнулся… - Иванова Вероника Евгеньевна - Страница 47

– Как можно! Я – от чистого сердца!

Сердца? А есть ли оно у тебя, милая? Скольких мужчин ты утащила на дно, на корм своим питомцам?

– Ступай же! Я не буду ходить к реке. Если мне понадобится войти в воду, я постараюсь не причинять вреда.

Она наклонилась, собираясь поцеловать мою ногу, но я вовремя отпрыгнул:

– А вот этого делать не следует! Я запрещаю!

– Как пожелаете. – Ох, хитрунья, ничего из моей речи ты всерьез не приняла…

Водяничка поднялась, спеша вернуться домой, но уже когда ее хрупкая фигурка растворилась где-то в волнах цветущего луга, я услышал:

– Высокого Полета, dan-nah!

Ай-вэй, милая, ты хотела сделать как лучше, но вместо этого ранила сильнее, чем могла бы надеяться… Я поднял глаза в яркое небо. Что-что, а летать я никогда не буду. Да и не хочу это делать, если вдуматься… Мне хватает тех снов, что приходят в канун дня моего рождения. Каждый год, и всего – один раз в году, я вижу во сне Полет. Не знаю, похожи ли мои грезы на реальность – никто не расскажет… Зато я хорошо помню страх. Липкий. Душный. Горький. Чего я боюсь? Не знаю. Наверное, того, чего нет на самом деле. Но каждый раз, просыпаясь, облегченно вздыхаю, понимая, что это был всего лишь сон – стрела напряженного до боли тела, пронзающая грозовые облака. В моих снах всегда идет гроза… К фрэллу полеты и все, с ними связанное! Мне достаточно земли и ее обитателей. Вот, с водяниками уже знакомство завел… Стыдно, конечно, – не мой уровень, но кто меня осудит? Никто не увидит, никто не наябедничает…

– Так рано, и уже – гости! – преувеличенно бодро провозгласил гном.

Я едва не потерял дар речи: если он видел, с кем я разговариваю…

– А кто это был? – щурясь на солнце, спросил Гедрин. – Мальчонка какой из деревни прибегал, что ли?

Какое счастье, что он либо подслеповат, либо с похмелья не разглядел подробностей! Я подхватил сверток с жемчугом, взглянул на гнома и понял, что сделаю с навязанным мне даром водянички. Я его тоже подарю!

Как легко придумать, что делать, но как мучительно и тягостно – продумывать, каким образом воплотить в жизнь свою фантазию! Не знаю, как вы, а я частенько попадаю в такую ситуацию. Вот и сейчас, когда в голове совершенно четко оформилась мысль о «передаривании» жемчужин, мне нужно сообразить, какие шаги с моей стороны для этого потребуются… Так, кажется, гном вскорости собирается нас покинуть – что-то такое я слышал позапрошлым вечером во время попойки. Не скажу, что сия новость меня сильно огорчает – скорее она полностью соответствует моим скромным планам…

Разумеется, вчера мне так и не удалось заняться собой любимым, потому что требовалось привести в порядок кухню и те уголки дома, в которые веселье распространилось уже после моего отбытия ко сну. Но зато сегодня, после завтрака, во время которого чудовищным усилием пришлось заталкивать в себя недоваренную кашу (видимо, доктор так и не пришел в норму после выпитого), я заявил, что мне необходимо личное время. Эти слова были встречены по-разному. Доктор только вяло махнул рукой, пробурчал что-то насчет «волков, которых намедни видели недалеко от деревни», и налег на парное молоко, спозаранку доставленное одним из селян со словами «глубочайшего уважения». Принц, который явился-таки для принятия пищи, был слишком рассеян, чтобы вообще оценить мое смелое желание. Отличился только Борг: сначала его брови скакнули вверх, потом вернулись на место, но вслед за ними тут же пришли в движение уголки рта. Впрочем, даже если он и собирался вначале что-то сказать, то быстро передумал и заговорщицки подмигнул мне. Не знаю, какие мысли пришли в голову рыжего великана – уж не ожидал ли он, что я собрался прошвырнуться «по девочкам»? – но я не стал его разочаровывать и хитро улыбнулся в ответ. Впрочем, как стало ясно впоследствии, он был недалек от истины…

Наводя ревизию в орудиях труда Гизариуса, я обнаружил массу швейных принадлежностей, что несказанно меня порадовало, но в то же время не нашел того, что мне требовалось, а именно: нескольких кусков ткани или кожи. Спросите зачем? Поскольку Борг так и не вернул подарок Мирримы, то если я собираюсь отослать ей несколько жемчужин, нужно соорудить подобный кошелечек – листья кувшинок, конечно, выглядят очень мило, но только до тех пор, пока не засохнут, а сей момент неумолимо приближался… У кого есть клочки ненужной ткани? Только у того, кто занимается рукоделием! А кто у нас в деревне занимается рукоделием? Ручаюсь, что все женщины. Жаль, что я так и не завел знакомств среди селянок… Стоп! Ну уж одну-то я знаю достаточно хорошо! Но вот как она отреагирует на столь странную просьбу с моей стороны…

– Доброго дня, почтенная! – Мне не хотелось заходить в дом без приглашения, и открытое на двор окно весьма подходило для того, чтобы оное приглашение получить.

Увидев над подоконником мою голову, Рина на мгновение застыла, как камень, и я даже решил, что поступил слишком опрометчиво, явившись в этот дом после столь малого промежутка времени, пока в памяти еще живы все переживания, связанные с появлением на свет старостиного внука. Но я ошибался. Мрачная тень только коснулась глаз женщины своим крылом и улетела прочь – Рина вздрогнула и смущенно улыбнулась:

– Простите, я напугалась…

– О, тогда спешу принести самые искренние извинения! Простите ли вы мое бесцеремонное появление? – Все, понесло. На кой фрэлл я с ней-то кокетничаю?

– Ну что вы, ни к чему извиняться… – Она качнула головой. – А почему вы не заходите?

– Потому что я не считаю возможным переступать порог чужого дома без согласия хозяина, – важно пояснил я.

Она снова улыбнулась, на сей раз даже теплее, чем прежде.

– Заходите, сделайте милость!

– Вы не будете против, если…

Я подтянулся на руках и перекинул ноги через подоконник. Рина приняла мой маневр вполне благосклонно. Оставшись маячить спиной в окне (на случай, если вернется муж селянки), я продолжил беседу:

– Собственно говоря, не хочу отвлекать вас от забот… – Женщина недоуменно обвела взглядом комнату: в самом деле, что я назвал заботами? Мирно посапывающего в колыбели малыша? Так это же – одна радость! Шитье, отложенное при моем появлении? Для умелых рук оно тоже не составляет особых проблем… Ну да, я выразился вежливо, но несколько глупо. И в глазах Рины можно было прочитать вполне закономерный вопрос: если я что-то говорю о «заботах», так не имею ли я в виду, что оные скоро посетят этот милый дом? А от такой мысли до тревоги – один шаг, но я не дам его сделать!

– Это просто дань воспитанию, которое мне позволили получить, почтенная, не принимайте мои слова всерьез. – Я вздохнул, а женщина расслабила плечи. – Я пришел попросить вас о небольшом одолжении… Так сказать, чисто по-соседски…

– Одолжить немного муки или соли? – Готов поспорить, она не так уж простодушна, как кажется на первый взгляд!

– Вроде того… Вижу, вы умеете и любите рукодельничать?

– Немного. – Она польщенно зарумянилась.

– Дело в том, что я тоже собираюсь заняться шитьем, – чуть замявшись, сообщил я. Глаза Рины чуть округлились, и я поспешил покончить с делом поскорее: – Мне нужен кусок кожи на четыре ладони – или два куска по две ладони, плотная мягкая ткань тех же размеров, нитки и обрезки кожи, из которых можно сплести шнурок… Если, конечно, это вас не затруднит… – Последние слова я проговаривал, глядя в пол и ерзая по подоконнику. Не о том, не о том мужчина должен просить женщину… вы понимаете, что я имею в виду?

– Ничуть не затруднит. – Я поднял взгляд. Селянка улыбалась. Искренне, беззлобно, но слегка заинтригованно. – А… что вы собираетесь делать?

– Сошью мешочек для подарка. – Есть ли смысл скрывать свои намерения?

– Это подарок для девушки? – О, улыбка стала еще шире!

– Да. Только не подумайте ничего такого! Она гораздо младше меня, в сущности – еще ребенок… Просто в свое время она сделала мне подарок, который меня здорово выручил, и теперь, когда подвернулась возможность, я хочу…