Последний вагон в рай - Иванов Борис Федорович - Страница 48

— Всегда к вашим услугам, — заверил его мастер и, только когда заказчик вместе со своим жутковатым кейсом удалился, по его расчетам, достаточно далеко от сооруженной в бывшем гараже мастерской, с облегчением вытер со лба мелкие бисеринки пота и начал считать баксы.

В крытом зимнем саду, окаймлявшем «Комплекс здорового досуга» на территории бывшего медресе, Барух присел на лавочку у тихо журчащего фонтанчика и осторожно включил дисплей. Снаружи тяжелые снежные хлопья лупили по притемненным стеклам заведения. По экрану колонкой поползла, бесконечно повторяясь, одна и та же строка запроса:

Пальцы Баруха стали холодными и влажными. А мозг заработал с производительностью буровой установки. Уже через сорок минут он преуспел в вызове меню-подсказки.

ПРОГРАММА ПРИЧАЛЬНОГО МАНЕВРА АКТИВИРОВАНА, — сообщил компьютер и добавил: — ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ НАЖМИТЕ ENTER. ПЛОХОЙ ПРИЕМ.

Еще бы приему быть хорошим — это здесь-то, в Дизерте, на другом полушарии, у черта на куличках... Вообще никакого приема быть не должно.

Мозг Баруха чуть не вскипел. Он судорожно пересчитал наличность и справился у своей электронной кредитки о ее платежеспособности. Заказать авиарейс было ему не по карману.

«Тоже мне — новость!» — фыркнул Барух и засунул кредитку в потертый бумажник. Подхватил кейс и очумело понесся к «Гаражу проката самодвижущихся механизмов матушки Деспериди».

Ругаясь на чём свет стоит и волоча проклятую железяку за собой, Айман добрался до потайного лаза и вломился наконец в подземное святилище информатики. Врубил программу расконсервации стационара и только тогда вытащил из засунутого под пульт ящика с инструментами электроножовку.

Покалечившись еще и пилой, он минут за пятнадцать избавился от подарка Большого Сержа и с грохотом швырнул остатки капкана о каменную стену. Еще минут двадцать он останавливал кровь и оклеивал покалеченную ногу биогелем. Затем воззрился на оживший наконец дисплей и остолбенел.

Причальный маневр шел вовсю. Точнее, подготовка к нему. Доставка 2453-А жаловалась на плохой прием. Однако кто-то третий — осторожно и неумело — одну за другой активировал программы работы Черного Терминала — любимого детища и тайной надежды Торговца.

Впрочем, гадать не приходилось — источником управляющего сигнала мог быть только украденный иудой-Альхеном спецкейс.

Забыв об искалеченной щиколотке, забыв обо всем на свете, Айман забарабанил пальцами по клавишам. На экран выплеснулась карта Западного полушария Химеры. Выросла, отсекая рамками дисплея ненужное. И показала Торговцу медленно ползущий по ниточке шоссе мигающий крестик. Крестик еще не так далеко ушел от столицы, но уверенно двигался на юг. Сюда — к Спецпоселению.

Даже полному идиоту, инструктированному по азам агентурной работы, было ясно, что делать. Но Торговец совершил последнюю попытку обойтись без «мокрухи». Он отдал команду на блокирование программного обеспечения спецкейса.

Команда не прошла. Кто-то уже помудрил с коробочкой.

Тяжело вздохнув, Айман стал плохо слушавшимися пальцами набирать команду на самоуничтожение устройства.

«Я не хотел этого, Барух, — сказал он экрану. — Ты сам заставил меня. Аллах видит — я не хотел этого...»

«Возьми себя в руки, Барух, — уговаривал себя Циммерман, пытаясь выжать все, что можно, из автопилота громадного — класса „люкс“ — глайдера, то и дело норовящего не вписаться в довольно плавные повороты обледеневшего Южного шоссе. — Мамаша Деспериди не была бы настоящей гречанкой, если бы не всучила тебе, Барух, этот скоростной гроб с музыкой и баром. Должно быть, раз в месяц находятся в Дизерте чудачки, которым приходит в голову нанять на сутки настоящий „Роял-Флайт“... На час-другой — пустить пыль в глаза приезжим инвесторам и спонсорам — разве что. Но только не очень-то стремится такая публика на планету, которая ходит в банкротах скоро уже десяток лет...»

Автопилот старался как мог, а Барух то и дело с тревогой поглядывал на дисплей раскрытого на сиденье аймановского кейса. Надо было успеть на Черный Терминал к моменту прибытия Доставки. Или сразу после — во что бы то ни стало. Доставка могла быть и последней.

«Роял-Флайт» тем временем плавно сбросил скорость и высветил на табло интерактивного программирования:

СНЕЖНЫЕ ЗАНОСЫ ДАЛЬШЕ ПО КУРСУ. МАРШРУТ НЕВЫПОЛНИМ. РЕКОМЕНДУЮ ПЕРЕСЕСТЬ НА МОНОРЕЛЬС. ДО ПАРКОВКИ 32 КМ.

Барух скрипнул зубами. Все шло прахом. Впрочем, совет бортового компьютера насчет монорельса был не лишен смысла. Его скоростная линия шла параллельно шоссе, по другую сторону жиденького лесного массива, и где-то совсем недалеко должен был находиться перекресток, с которого можно свернуть к остановке «Дальние фермы». Как человек, неустанно болтающийся между обеими столицами и тремя-четырьмя Спецпоселениями, Циммерман имел расписание монорельса у себя в печенках. Можно было успеть. Барух отчаянно заколотил по клавишам блока навигации и сподобился узреть на экране карту-схему с указанием текущей дорожной обстановки. Утешала она мало. Короткий проселок, связывающий шоссе с монорельсом, был непроходим. Барух круто свернул на обочину и заорал, окликая одинокую девичью фигуру в легонькой куртке «аляске», маячившую у обочины на девственно-чистом фоне снега, сливающегося с блеклой белизной зимнего неба над близким горизонтом:

— Послушайте, сестра! — Барух кокетливо поправил паранджу и приветливо помахал рукой. — Скажите, здесь есть проезд до монорельса? До станции?

— Это запросто! — бодро отозвалась весьма самостоятельного вида конопатая, юная и белобрысая пейзанка, бесстрашно пролезая в услужливо открытую перед нею дверь роскошного глайдера. — Рулите вон туда, где сараи... Это моя ферма. Там остановитесь.

Впрочем, дальше проехать мог, пожалуй, только глайдер высокой проходимости, а то и танк. Франтоватый «Роял-Флайт» занесло над кочковатой снежной целиной и воткнуло задним бампером в огромный сугроб, который послушно обрушился на машину, оказавшись при ближайшем рассмотрении горой «полупродукта», приготовленного к вывозу и припорошенного свежим снегом. Барух, поминая черта, заглушил движок.

— А теперь — пешком, вон по той дорожке, — бодро объяснила конопатая фермерша. — Минут через сорок будете на месте. За машиной я присмотрю. Загоним ее в хлев. Все равно пустой. Скотину Охрана Животных на зиму забрала.

— Через сорок минут?! Шма Израэль! — возопил Барух. — Девочка, мне надо быть там через четверть часа, не позже!!!

Девица на секунду задумалась, наморщив лобик и что-то считая про себя.

— Сейчас я вам выкачу велик, — все так же бодро возвестила она, закончив этот процесс. — С вас за все про все — тридцать два семьдесят. Прокат велика и присмотр за тачкой. Я ее еще и от дерьма отмою.

— Там же снег, девочка... — растерянно пробормотал Барух. — К-какой тут велосипед?!

По экрану в крышке аймановского кейса, все это время лежавшего на сиденье между ним и пейзанкой, прошла помеха. Он отчаянно зазуммерил.

— А ничего! — уверенно заявило белобрысое создание, выбираясь из глайдера. — У меня получается — и у вас выйдет, мистер!

Она, вдруг придумав нечто новое, засунула конопатую мордашку в боковое окошко салона.

— Послушайте, мистер, а вы не продадите мне тачку? За наличные...

— Ты знаешь, сколько стоит такая машина, девочка? И что ты с ней будешь делать в таком месте?

— У меня — кредит. На открытие кафе. А тачку я поменяю на трактор. С полным комплектом запасника...

Барух задумался на минуту. Кейс исходил сигналом.

— Это — прокатный глайдер. От мамаши Деспериди... Договаривайся с ней, девочка. И, пожалуйста, дуй скорее за своим великом!.. Я плачу вдвое!