Джокер и Палач - Иванов Борис Федорович - Страница 37

Замки и запоры, с которыми им пришлось иметь дело в этот раз, могли только насмешить специалиста по «работе» с подобными устройствами. Оно и понятно: к чему замки и даже щеколды, если Магия сама защищает своих хозяев от краж и насилия?

Повертев в руках меч и полюбовавшись в лунном свете туманным узором на его клинке, лопоухий засунул его обратно в ножны и пожал плечами.

— Вещь на вид, конечно, дорогая, но лучше бы этак вот хозяин хранил наличные... А они ведь у него имеются... Орден Дорог не бедненький...

— А вот я, по-моему, знаю, где у хозяев «шуршики» сложены, — глубокомысленно изрек толстяк.

— Ну так какого же ты телишься? — раздраженно воззрился на него лопоухий.

Толстяк молча, с любовью во взоре, указал глазами на неприметную, под цвет каменной кладки выкрашенную дверцу в отдаленном углу комнаты.

— Видишь? Все шкафы здесь заперты просто порядка ради — на дерьмовенькие замочки из магазина скобяных изделий. А вот тот шкафчик и в стену вмурован, и дверца у него вполне для сейфа подходит...

— Думаешь, прямо здесь? — с некоторой опаской спросил лопоухий.

— А чего думать? — пожал плечами его напарник! — Сейчас посмотрим. Я такие штуки на раз ломаю...

Оба приятеля двинулись к заветной дверце.

Она поддалась на усилия инструментария из сумки толстяка без особого сопротивления. К несчастью для данных участников событий, система сигнализации, которой был оснащен стенной сейф Коннетабля, была куда надежнее, чем его замок.

И к тому моменту, как партнеры по разбойному ремеслу убедились, что содержимое сейфа не имеет ни малейшего отношения к денежной наличности, сам Коннетабль, отвлеченный сигналом тревоги от содержательной беседы с достопочтенным менялой, терпеливо дожидался в дверях своей сокровищницы, когда же партнеры эти обратят на него свое внимание.

— Страсть господня! — удивленно вымолвил толстяк, возмущенно уставившись на открывшееся его взору бесконечное множество склянок, коробочек, шкатулок и флаконов, заполнявших полки и отделения сейфа. — Что это он хранит здесь?

Он поднес к носу маленький коробок и попытался открыть его.

— Не делай этого, парень, — посоветовал низким добродушным басом Коннетабль. — От большей части этих настоек и субстанций можно окочуриться. Как-никак магические рецептуры. Потому они у меня и под запором... Так что положи-ка коробок на место и давайте выходите по одному и без фокусов!

Громадный револьвер в руке хозяина Стриткасла придавал его словам нужную убедительность.

— Давай-ка вещь сюда, недоумок! — распорядился сэр Стрит. — Отродясь не встречал идиота, который бы надумал приобретать предмет Магии кражей!

Лопоухий, действительно чувствуя себя полным идиотом, протянул меч Коннетаблю. Тот принял возвращаемое ему имущество, сурово нахмурясь.

И в этот момент в ноги ему кинулся, словно выпущенный из пращи булыжник, толстяк.

Вслед за этим, в считаные секунды произошло много всякого.

Коннетабль, охнув от неожиданности, грянулся спиной в открытую дверь сокровищницы, вылетел из нее и налетел на хлипкие и довольно низко расположенные перила винтовой лестницы. Те многозначительно затрещали. Чтобы удержаться от падения в пролет и в то же время удержать в руках меч, сэр Стрит выпустил из рук револьвер и освободившейся рукой вцепился в ненадежные перила.

Действуя по наитию, лопоухий коршуном кинулся на завертевшийся по полу ствол, схватил его и вскинул перед собой. Некоторое время они так и смотрели с Коннетаблем друг на друга — через мушку прицела. Потом лопоухий нажал на спуск и определил пулю точно между глаз противника. Сэр Стрит, продолжая сжимать меч и обломок перил, обрушился в пролет лестницы.

Страшный грохот! И наступила тишина.

Оба грабителя молча застыли, глядя друг на друга.

— Может, мне померещилось, — наконец тихо произнес толстяк, — но, кажется, ты вышиб Коннетаблю мозги...

— А что? — очумело отозвался его приятель. — Лучше было бы, если бы он мне голову в задницу засунул? Какого черта ты...

— Сейчас сюда сбежится весь замок! — рявкнул мгновенно окрепшим голосом толстяк. — Делаем ноги! Быстро!

Они посыпались вниз по лестнице, едва удерживаясь на ногах.

Внизу у начала ступенек, они налетели на распростертого там с вывернутой под неестественным углом шеей хозяина замка. Толстяк, не задумываясь, перескочил через него, а лопоухий нагнулся было, чтобы вытащить меч из коченеющей руки Коннетабля, но его остановил дикий вскрик приятеля. Лопоухий поднял глаза и заорал от ужаса и сам. Точнее, заверещал, как заяц в зубах у настигшего его волка.

Второй сэр Стрит стоял в проеме двери, ведущей в коридорчик, соединяющий площадку у подножия лестницы с кабинетом хозяина. Шея у второго Коннетабля была точно так же свернута набок, как у первого. И точно так же жутко чернела во лбу дыра. Второй сэр Стрит укоризненно держал палец у губ, покачивая головой.

И слегка светился.

Оба незадачливых грабителя кинулись прочь, продолжая один — верещать, а другой — голосить. Топот их ног разнесся по коридору, ведущему в хозяйственное крыло замка. Там они выпрыгнули в открытое ими с помощью обыкновенной стамески окно и исчезли, растворясь в ночной тьме.

Когда издаваемые грабителями звуки стихли вдали за шумом рушащегося с небес ливня, в Стриткасле снова воцарилась мертвая тишина. И это было странно, если учесть, что на ночь в здании оставалось, не считая самого хозяина, еще не менее полудюжины человек. Двойник покойного Коннетабля между тем стал постепенно менять облик. Тот, кто сподобился бы наблюдать за происходящим, сначала увидел бы свободного предпринимателя и менялу Апостолоса Челлини, потом — Страшного Коннетабля Ордена «Своих» сэра Лео Байера. Потом промелькнуло еще два-три взятых напрокат образа и, наконец, их место занял тот облик, в котором Палач впервые явился роду людскому (а именно Еноту). Облик, словно срисованный с портретов Савонаролы. Но только сейчас худощавый, суровый субъект был облачен не в профессиональный свой наряд, а в строгий костюм адвоката или коммивояжера.

Он перестал светиться. И сделал шаг в сторону, чтобы пропустить к останкам сэра Стрита нервно сопевшего за его спиной Челлини. Тот торопливо нагнулся над покойным Коннетаблем, перекрестился и побелевшими губами пробормотал:

— Господи! Господи, где же все?! Где все застряли?! Господи боже мой! Зачем вы это сделали?!

Палач поморщился.

— Да вы решительно не в себе, мистер Челлини. Разве это было в моих интересах — прикончить этого чудака за считаные секунды до того, как он назвал бы имя нового хозяина Джокера?

— Но ведь вы же прикончили в конце концов беднягу Паркера? — возразил Енот. — Этого вы не станете отрицать?

Он почти машинально взял в руки меч, выпавший из руки Коннетабля, и уставился на него, словно в нем крылась отгадка всех одолевавших его вопросов.

Если бы бритвы могли улыбаться, их улыбки очень напоминали бы, наверное, ту, которая покривила на секунду-другую узкие, плотно сжатые губы Палача.

— Во-первых, я прикончил его только после того, как он назвал мне на тот момент местонахождение Джокера — Стриткасл... Во-вторых, он был уничтожен только потому, что стал опасен. Он предал меня. Подчинился воле Байера и его людей... И при этом слишком много знал. Мог ли я поступить иначе?

Енот уклонился от ответа на этот вопрос.

— Вы слышали наш разговор? — спросил он. — Я не знал, что вы последовали за мной...

— Любое решение моих задач я стараюсь дублировать... — пояснил Палач. — Как видите, и этого оказалось мало. Его, — он кивнул на тело сэра Стрита, — прикончили двое грабителей. Вы еще могли бы их увидеть, если бы не прятались в кабинете. А слышать их — вы уж наверняка слышали. Я, кажется, здорово напугал их. На этом закроем тему. Среди тех, кого мне пришлось прикончить в этом замке, сэр Стрит не значится.

— В-вы... — Голос Енота дрогнул. — Вы сказали, что кого-то прикончили здесь? Я ослышался? Или как?