Леди-босс - Истомина Дарья - Страница 31

— Уже. Дошли, — сказала я, справившись с замешательством. — Веселый ты человек, Тропарев Борис. Слишком. Эта пивная конфигурация нужна мне как прошлогодний снег. Упражнение для первоклашек, да? Где имение, а где наводнение… Туманские сроду к пиву не приближались. Так что подвинься-ка!

Я отодвинула его коляску от стенда, подставила к нему стул, выложила из сумки сигареты, зажигалку, приготовила блокнотик и ручку для пометок, повесила на спинку стула пиджачок (у них тут было довольно жарко), напялила очки:

— Значит, говоришь, мне полный допуск? Тогда гони пароли… Меня интересуют начала. Почти что голая археология. Как зачалась "Система "Т", отцы-основатели и все такое… Это есть?

Он посмотрел на меня удивленно, пожал плечами, сменил дискету, буркнул:

— Набейте «Китеж».

— Почему — Китеж? Град, что ли?

— Потому что невидимый. Раз в год из озера всплывает. Согласно легенде.

— Вот мы его и выволочем на свет божий!

Эта интеллектуальная шпана зашепталась в своей выгородке, а Нострик откатился от меня еще дальше и стал внимательно изучать струйки и колечки дыма, которые пускал к низкому потолку.

Не думаю, что все, что пошло выползать на монитор туг, было в компьютерной памяти и в главном офисе. Программа предназначалась только для близких и родных. Я поняла, что разобраться в этом ворохе информации будет нелегко. Во всех этих протоколах, уставах, каких-то «ТОО» и «ООО», в их слияниях и разделах. Вдруг всплывал какой-то "Торговый дом «Касабланка» почему-то в Ростове, тут же шла документация о его переименовании и передаче гражданину Грузии Левону Челидзе. То некий госавтокомбинат передавал в аренду на десять лет гаражи, ремонтную мастерскую и емкости под горючее Б. Зоркие (господи, это же Белла Львовна!), выступавшей от имени похоронного бюро «Креп», которое тут же перепихивало аренду трансагентству «Магеллан»…

Любой архив сплошная нудятина. Этот исключением не был. Он был не перемолот и системно не выстроен и явно предназначался для персон, которые прекрасно знали, что стоит за всеми этими юридическими и частными лицами. Прежде всего для самих Туманских. Возможно, даже для нее одной, персонально. Информация в него загнана чуть ли не с девяностого года. Радовало единственное: что он был разбит по годам. Поминались какие-то кооперативы и даже стройотряды эпохи комсомола. К чему Туманские тоже были каким-то боком причастны…

Что-то тут было не так и не то. Похоже на громадный стог сена, в котором надо было отыскать иголку, а значит, перебирать его мне по соломинке. Я курила и думала, хватит ли у этих шустриков ума предложить мне чашечку кофе, когда с компьютером стало происходить что-то странное. Монитор моргнул, строчки и цифирь зазыбились и пропали, посыпался мелкий «снежок» помех, потом изображение вновь стало четким, и передо мной на картиночке с безукоризненной цветопередачей предстал баскетбольного роста абсолютно голый негр, анфас, в профиль, с тыла, с отдельными укрупненными деталями его телес и с предложением (на инглише) любви как женщинам, так и мужчинам, имеющим доступ в Интернет.

Негр представился как юрист из Буркина-Фасо, сообщал всей планете, что росту в нем около двух метров, вес сто десять кэгэ, остальные параметры были почему-то в дюймах. Сложен он был, как бог, правда, личико подкачало — носяра лепешкой, уши лопухами, губищи с вывертом, к тому же золотое колечко в ноздре. Он был коричнево-золотистого цвета, как сухарик, кожа туго обтягивала его объемы И только, пожалуй, выбеленные пергидролем волосы в виде петушиного гребешка смотрелись на нем, как абсолютно инородная деталь.

Упругая, накачанная, как мяч, задница была на экране представлена отдельно В рамочке, которую можно было укрупнять. Отдельно демонстрировались и его гениталии, татуированные африканским орнаментом яйца были похожи на пару боксерских перчаток, основное оружие представлялось в двух позициях: вне боя, в мгновения отдыха и в рабочем состоянии с указанием удлинения и утолщения в дюймах. Это было нечто потрясающее, типа кабачка цукини, тоже татуированное и даже любовно украшенное какими-то алыми бусинами. В сноске уточнялось, что продолжительность секс-акта практически не имеет пределов и зависит только от желания партнера.

Я постаралась не дрогнуть лицом, невозмутимо отхлебнула пивка и только тогда покосилась на Нострика. Он все так же пускал колечки в потолок, остальные теснились в одном из закутов вокруг компьютера и следили за мной оттуда в нетерпении, готовые взорваться ржачкой. Все ясно — эти дрочилы наверняка скачивают из сети Интернет секс-файлы на любой вкус — для трансвеститов, чистых педрил и «двустволок», лесбиянок, поклонников маркиза де Сада и прочая, прочая, прочая…

Мне стало смешно. Чего они от меня дожидаются? Чтобы я взвизгнула, как девчонка, которой показали дохлую мышь? Впрочем, по тому, как они небрежно смели мою программу и воткнули свою, было ясно, что подкованы они будь здоров! Сим-Сим как-то обмолвился, что их хакеры — взломщики высшего класса, ломают почти любую компьютерную защиту, иногда просто так, чтобы проверить свои интеллектуальные отмычки.

— Это что, мечта Нины Викентьевны Туманской? Неужели она предпочитала такой тип трахальщика? Кого еще вы ей виртуально в койку подкладывали, мальчики? Вы ее что, визуально ублажали? — Я говорила нарочито громко. — Может, вы себя так удовлетворяете? С живыми бабами возни много? Так, что ли?

Кажется, я попала точно: они ждали как минимум возмущения. Шкоды мелкие.

Нострик встрепенулся, подкатил ко мне, уставился на картинку. Он побледнел, оскалил рот с мелкими редковатыми зубами и повернулся к ним:

— На выход! На сегодня — все!

Он ткнул пальцем в клавиатуру — картиночка пропала.

И только теперь он начал краснеть. Он просто заливался багровой волной, его лоб и уши стали свекольными.

Шутники поволоклись к дверям. Он смотрел в пол, обхватив руками острые плечи.

И только когда мы остались вдвоем, сказал серьезно:

— Примите мои извинения, мадам… Это — от скуки. И полной неопределенности. Боюсь, что я теряю мою команду. Нас, конечно, еще содержат, в смысле нам платят и не решаются лишить тех радостей, к которым приучила Нина Викентьевна. Но если всерьез, мы просто не знаем, кому мы нужны. Все катится неизвестно куда. Мы жуем, как коровы, жвачку, мелочевку, которую нам подкидывают. Тоже, в общем, по инерции.

— Что именно из мелочевки?

— Да вот… — Он полистал блокнотик. — Будут ли пользоваться будущей зимой спросом в регионах масляные радиаторы типа «Де Лонги» и в каких объемах? Тут, помимо прочего, нужен долговременный метеопрогноз, точная информация о запасах топлива и прочее. Вот еще: стоит ли, исходя из грузо — и пассажиропотоков, влезать нашим фирмачам в реконструкцию аэропорта в Анапе…

— Стоит?

— Я считаю — нет. Там в основном детский курорт. Мамаши с детьми, семейные авиацию не очень жалуют, летать боятся. Наземный транспорт вернее и привычнее. К тому же бум там только летом, зимами — спячка. Плюс все эти мелкие, как тараканы, авиакомпашки. Гоняют старые сундуки недосписанные… С городскими и краевыми властями морока… Словом, все это — ерунда.

— А что не ерунда? То дерьмо, которое вы мне подсунули? Для изучения?

Он смотрел на меня с каким-то изумленным интересом. Потом-то я узнала, что его изумило: он в грош не ставил умственные способности любой девицы или леди, в общем, любой юбки. У него была даже своя теория, по которой самке, нацеленной по своей сути на продолжение рода, детородная программа мешает мыслить математически точно, ограничивает способности к системному анализу и проникновению в глубинную суть фактов, процессов и явлений. Особенно протяженных во времени. Он как бы теоретически обосновывал известное выражение «волос долог — ум короток». Исключением была первая Туманская. Ее он обожал. Но, как я позже догадалась, к ее интеллекту это имело частичное отношение. Все было гораздо сложнее и в то же время примитивно просто. В смысле той самой юбки…