Акулу еще не съели! - Исаков Дмитрий - Страница 13

А так как нормы приличия, широко известная доброта (и скромность) автора не позволили отказать им в гостеприимстве, а внутренняя одержимость в работе не позволяла оторваться от родного дисплея, то вышеназванные «хомо нежданос», именуемые в просторечии друзьями (хотя половину этих противных рож я видел впервые!), чтобы не мешать мне работать, разбрелись по моей однокомнатной квартире и начали рыться в моих книгах и холодильниках, включать мои магнитофоны и смотреть мои телевизоры, играть на моих органах, гитарах и синтезаторах, лежать на моих кроватях и говорить по моим телефонам, плясать на моем паркете и сидеть на моих коленях, — так что не удивительно, что после каждой фразы, сказанной мною в диктофон, они успевали сказать еще несколько своих мудрых мыслей о моем романе, мне и моей квартире, а бедный несчастный компьютер, которому приходилось выполнять одновременно взаимоисключающие приказы желанных гостей (и при этом еще держать и противопожарную оборону), конечно же, растерялся, стал выбирать наиболее подходящие по смыслу моим репликам «дополнения» и фиксировать в памяти весь этот бред, который был выявлен лишь только после прочтения изданного романа.

Наконец при третьем переиздании удалось уговорить редактора поместить данное пояснение, которое, очевидно, необходимо.

Автор же приносит глубочайшие извинения и надеется, что данный печальный случай не повлияет на общее впечатление, которое, я надеюсь, появится после прочтения моего великого и гениального романа.

А теперь, с вашего позволения, вернемся в то далекое прошлое к м-ру Хаггарду и его незабвенному дубликатору…

Итак, над городом вставала кровавая заря, Хаггард… пардон, забыл стереть память. Итак…

…М-р Хаггард знал, что такое голод и бедность.

Это он на своей, грубо говоря, шкуре, конечно, не испытал, но имел об этом ясное представление.

В свое время его отец, желая показать сыну жизнь со всех сторон (количество сторон определялось цифрой шесть) и развеять юношеские иллюзии, отправил свое двадцатилетнее чадо в трансгалактический круиз с инспекционной поездкой по периферийным владениям фирмы, с побочной возможностью заработать себе на мороженое пару-другую миллионов на торговле с дикими аборигенами космоса.

Во владениях фирмы сынок лишний раз убедился, что его папа владеет даже слишком многим.

На рудниках и в заказниках был строгий порядок и почти полная автоматизация.

Люди компании жили хорошо и в достатке, даже на планетах с совсем не подходящими для жизни условиями.

Конечно, были исключения, когда по вине местной администрации допускались злоупотребления, но, как давно известно, человек — наименее надежное звено в цепи производства, и для выявления таких слабых звеньев и был послан м-р Хаггард, тогда еще младший.

Правда, один раз это выявление кончилось перестрелкой, но охранники знали свое дело, и индивидуальная защита у сынишки была новейшая, так что тогда все кончилось благополучно (застрельщиков инцидента, естественно, благополучный исход миновал).

На протяжении всего маршрута, новейший крейсер ХДК, мастерски замаскированный под торговый сухогруз, регулярно посещал так называемые «свободные» планеты с целью торговли и больше ни-ни, никакого пиратства, все-таки на борту находится наследник.

Ведь были случаи, когда с виду нищая и жалкая планета умудрялась заполучить новейшие вооружения, и пиратский налет превращался в маленькую термолазерную войну.

На этих планетах, заселенных гордыми, но, как правило, жалкими колонистами, м-р Хаггард всего вдоволь нагляделся.

Ведь как нормальные люди приобретают новую планету? Даже если они ее не сами открыли, а покупают у других (у государства, военных или вольных разведчиков), и при покупке им предоставляется исчерпывающая информация, все равно к этой планете посылается автоматический разведчик (обязательно с животными на борту), который заново повторяет всю программу исследований. И очень часто оказывалось, что в райских уголках водится всякая нечисть, которую не обнаруживает ни один прибор и которая, тем не менее, прекрасно обнаруживает сама и убивает, или же тихая и мирная с виду планета вдруг превращалась в исчадие ада со взрывами и пожарами, вроде того ангела, наконец вышедшего замуж.

Так вот, эти гордые люди, которым подавай новую и свободную жизнь, считают, что везде лучше, где их нет, покупают у первого встречного, такого же, как они, авантюриста, координаты и патент на якобы райскую планету, на последние деньги приобретают новейшей конструкции звездолет, который и не на всякую-то свалку возьмут, а точнее, подлежащий уничтожению в космосе, и всей оравой летят черте куда.

А потом, не имея возможности вернуться, или же не желая этого сделать из-за своей глупой гордости и упрямства (если им не повезло, и они сразу не погибли), эти современные первопроходцы (даже противно применять к ним это славное слово) мучают себя и своих детей, рождающихся пачками уродами, перебиваясь с хлеба на квас (хотя, в некоторых случаях, эта простая пища им снится в голодных снах в качестве деликатеса!).

И когда к ним случайно прилетал трансгалактический корабль, то за продовольствие или же за паршивого кибера они были готовы отдать последнее, вплоть до собственных дочерей.

(Для последних это было бы не худшей участью, если, конечно, планета не на карантине и выезд с нее разрешен.)

Хотя были и планеты, на которых не было вышеописанных ужасов, и люди там жили в нормальных условиях, но, все равно, если общество находится ниже критического уровня и испытывает недостаток в людях или в деньгах, то оно все равно хиреет и деградирует.

М-р Хаггард до сих пор не мог забыть глаза одной пятилетней девчушки, которая протягивала к нему свои ручонки, прося хлеба, и как она его сжимала своими пальчиками, между которыми были перепонки, и как жадно она вгрызалась в него своими острыми, размером с палец, голубыми зубками.

Ужас! [1]

— Давным-давно, лет этак сто назад, когда еще не было дубликатора, — продолжала рассказывать экскурсовод, — люди жили во много раз хуже, чем живем сейчас мы. Чтобы прокормить и одеть себя, приходилось много и очень тяжело работать.

На экранах появилась хроника столетней давности, глядя на которую детишки могли убедиться, что тетя не рассказывает им сказку, а режет правду-матку.

Особенно их поразили два эпизода.

В одном из них в огромном цехе женщины шили вручную на швейных машинках рубашки, а на другом — те же женщины шли и подбирали неубранную картошку за картофелеуборочным комбайном.

М-р Хаггард подумал, что с этими кадрами явно переборщили, но, другой стороны, пропаганда — дело тонкое.

— Труд, даже если он тяжелый, все равно почетен и полезен. Но нельзя сделать две совершенно одинаковые машины, как нельзя вырастить два одинаковых овоща. И хотя автоматизация производства продуктов потребления достигла совершенства, все равно одни вещи получались лучше, а другие — хуже. Вот вы, дети, когда-нибудь получали из дубликатора что-нибудь, что было бы плохо сделано?

Дети отрицательно замотали головками.

— А тогда можно было купить дорогую вещь, а она оказывалась бракованной.

— А что такое бракованный? — спросила маленькая девочка с расширенными от ужаса глазами.

— А это, когда ты, например, начинаешь жевать резинку, а она не тянется, а рассыпается, — ответила ей эрудированная тетя.

— Так это уже не жевачка, а рассыпучка! Я ее тоже очень люблю, — не понял наивный ребенок.

— Но при этом эта рассыпучка отдавала бы рыбой и была бы горькой на вкус, — тетя решила до конца добить крошку-малютку.

— Фу, какая гадость эта ваша заливная рыба! — (пардон, ребенок должен был сказать — бракованная резинка), — девочка сморщила носик, отдав должное данному деликатесу.

— Но опять же, это не самое страшное. Ведь плохую вещь можно было выбросить, а в нашем рыбно-насыпном случае — выплюнуть, и купить новую, были бы деньги. Но для производства новых вещей требовалось огромное количество сырья, — перед тем как стать безработной, юная дочь счетовода Вотрубы явно закончила финансово-экономический Факультет.