Следствие защиты - Ирвинг Клиффорд - Страница 62

Любовный роман с Бобом Альтшулером был делом увлекательным, потому что опасным: Боб являл собой крупную фигуру в 342-м суде, к тому же был женат. Мари полюбила Боба за его ум, а он любил в ней ее тело.

Уоррен отлично понимал все это.

– Дело в том, что он хотел бросить свою жену и детей, чтобы жениться на мне. У него трое дочерей-подростков, очень трудных юных леди. Их дом походит на ад – вечные истерики, рок-н-ролл и запертые ванные комнаты. К тому же, жена Боба то и дело лежит в больнице. Я соблазнилась, потому что Боб с ума по мне сходил и по-настоящему любил Ренди. Я постоянно твердила ему, что Ренди тоже когда-то станет подростком, но Боб отвечал, что мальчики – это совсем другое дело. Как бы то ни было, в конечном итоге я на это не пошла. Любовный роман – это одно, и я, в сущности, не любила Боба, а наш брак означал, что рухнет другая семья. Я верю в такие вещи. Он перенес это довольно тяжело.

– Это видно.

– Да, я тоже так думаю. Он мне по-прежнему нравился. Боб превосходный юрист, с ним не так-то легко справиться на процессе. Ну, а теперь ты расскажи мне, что произошло у вас с женой.

Уоррен, как мог, пересказал ей свою историю. Мари заявила:

– Я не понимаю этого. Она, должно быть, сумасшедшая. Ты же отличный мужик.

– Спасибо. Честно говоря, я и сам по большей части этого не понимаю. Но, может быть, я не всегда был такой отличный.

– Да, всякое случается.

Но в этом ли было дело? – думал Уоррен. Последние дни Чарм лишь изредка занимала его мысли. Нельзя сказать, что он уже пережил ее уход, однако рана постепенно начала зарубцовываться. Безусловно, дружба с Мари помогла этому. После того вечера, когда она готовила ласагну, Уоррен почти каждую ночь проводил в ее доме. Вместе они разыскивали человека, которого нигде почему-то не было. Когда это занятие утомляло или обескураживало их, Уоррен разворачивался на 180 градусов и они ехали спать. Однажды они даже ходили в кино, где купили “попкорн” и держали друг друга за руки. Руки Мари были изящны и удивительно прохладны. Словом, всякое случается. Простое стечение обстоятельств. Мари казалась ему простой женщиной, вовсе не необычной, какою виделась Чарм. Но, может быть, с экстраординарными людьми труднее ладить и тем более жить. Слишком много драм и треволнений в сочетании с их сознательной стимуляцией. В себе самом Уоррен тоже не находил ничего необычного: он был простым трудягой-адвокатом. Однажды он обзавелся бы детьми, новыми стенами, на которых развесил бы свои фотографии, новой газонокосилкой. Возможно, ему и нужна была ординарная женщина, которая любила бы его и которую он без всяких эмоциональных закидонов любил бы сам. Ему хотелось гармонии и простоты. Что касается драм, тревог и самобичеваний, то он с лихвой получал их в своем суде. Может быть, простота и была ответом на его вопрос.

Уоррен поставил машину на стоянку около конюшен в Германн-парке, там, где он когда-то нашел и потерял Педро. Вечер был теплым, хотя и не настолько, чтобы выступил пот. Сквозь листву деревьев проглядывали мерцающие огни города, и Уоррену удалось разглядеть даже высотный дом, в котором жила Джонни Фей, – светящиеся и расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга окна делали его похожим на приборную панель реактивного самолета.

– Ты кого-нибудь видишь? – спросила Мари.

– Пока нет, но давай немножко порыщем в темноте.

– Насчет твоего “порыщем”. Скажи, ты когда-нибудь занимался любовью ночью, на траве под деревом?

– Ты это серьезно?

– Это такое дело, о котором я никогда не шучу. Или, по крайней мере, очень редко.

– А тебе случалось?

– Нет, но мне всегда хотелось попробовать. У меня в багажнике есть пляжное одеяло.

– Ты не возражаешь, если мы сначала все же поищем того человека? Чтобы я уже ни о чем другом потом не стал думать.

Мари вздохнула:

– О'кей!

Сарайчик за конюшнями оказался пуст, но Уоррен, благодаря карманному фонарику, заметил несколько пустых бутылок из-под пива и узелок со скомканным грязным бельем. Дверь в конюшню была закрыта. Уоррен расслышал, как за нею шуршат соломой копыта лошадей. Следуя за лучом фонарика, он прошел по пружинящей под ногами темной траве к площадке для выездки животных.

Мари схватила его за руку.

– Там кто-то есть. Похоже, какие-то двое парней.

Уоррен водил фонарем до тех пор, пока яркий луч не выхватил из темноты фигуры двух мужчин, которые отдыхали, прислонившись к ограде, окружавшей площадку. Мужчины курили и о чем-то тихо беседовали. Курят марихуану, догадался Уоррен по чмокающим звукам. Когда они с Мари подобрались поближе, крохотный красный огонек исчез за спиной одного из сидевших.

Голос спросил:

– Que paso?[34]

Уоррен направил свет фонаря в лицо одного из курильщиков.

Мексиканец. То же самое можно было сказать и о другом.

– Педро?

– Quien es?[35]

– Я адвокат! Тот самый адвокат, от которого ты сбежал, негодяй! Я защитник Гектора. Я еще дал тебе сорок баксов, помнишь?

– Ах, да!

Педро повернулся к своему компаньону:

– Es el pinche adogado de Hector. Me queria ir al juez para ayudarle, recuerdes?[36] Чертов адвокат, который хотел, чтобы я пошел в суд и помог Гектору.

– Это твой друг Армандо? – спросил Уоррен, стараясь теперь быть чуть дружелюбней.

– Это Армандо. Он не говорит по-английски.

– Так что же с тобой случилось, Педро? Я приезжал, хотел тебя найти, но вы оба куда-то пропали.

– Я потерял работу, парень. Пришлось уйти. В миссии все-таки кормят. Но мне не понравилось в миссии. Я вернулся.

– Давайте уйдем отсюда, – сказал Уоррен. – Я куплю вам пива.

Уоррен отвез их в ближайший бар и купил кувшин разливного “Мичелоб”.

– Слушай меня, Педро, и ты тоже, Армандо. Вы нужны мне, ребята. И еще важнее то, что вы нужны Гектору. Суд над ним еще идет. На следующей неделе я должен представить своих свидетелей. Наступает моя очередь, понимаете? У меня есть шанс спасти жизнь вашего друга. Мне нужно, чтобы вы пришли туда и поклялись, что у Гектора не было пистолета. Сделаете вы это? И не дурачьте меня. Скажите да или нет.

Мексиканцы продолжали невозмутимо разглядывать грудь Мари, которая сидела и пила пиво, положив одну руку на плечо Уоррена. В баре было прохладно, и соски Мари выпирали из-под ее тонкой белой блузки.

– У нас будут неприятности, – наконец выговорил Педро.

– Неприятности, – сказал Уоррен, – у вас будут в том случае, если вы не перестанете пялить глаза на титьки моей подруги.

Они сразу же прекратили. Уоррен обдумал слова Педро.

– Ты имеешь в виду неприятности из-за того, что у вас нет документов?

– Вот именно.

– Я уже говорил тебе раньше, что вас об этом не спросят. Я сумею вас защитить. Вы поклянетесь, что у Гектора не было пистолета, и затем можете идти.

Некоторое время оба мужчины быстро бормотали по-испански, очевидно, споря. Уоррен с нетерпением ждал.

– О'кей, – сказал Педро. Потом кивнул в сторону Армандо. – Но мой друг не так хорошо говорит по-английски, как я.

– Если он будет давать свидетельские показания, суд обеспечит переводчика. Где вы, ребята, сейчас ночуете?

Педро пожал плечами:

– Да где придется.

– Если вы знаете какую-то недорогую гостиницу, то я помещу вас на неделю туда. Или подождите, кажется, у меня есть идея получше. Вы можете пока пожить у меня. Отличный номер-апартаменты. Еда, пиво – все это за мой счет. Сколько влезет. Все, что придется делать вам, – это присмотреть за моей собакой.

Снова они на целую минуту заговорили. Педро повернулся к Уоррену:

– А у вас есть телевизор?

– И еще кабельное телевидение. Фильмы день и ночь. Два испаноязычных канала.

– А видеомагнитофон?

– И это тоже. Вы сможете взять напрокат “Да здравствует Запата!” – видеосалон внизу, в том же здании, выдает любые фильмы. Все, что вам понравится. Я плачу.