Темная луна - Ирвин Ян - Страница 47

Буря усиливалась, что-то снаружи ударило в ставни, послышался треск. Юноша зажег фонарь и подошел к окну, сломанная порывом ветра ветка проломила ставень. Лиан опять забрался в постель.

Его мысли снова и снова возвращались к Каране и Рульку. Зачем она ему нужна? Наконец Лиан задремал, ему приснилось, что он в Ночной Стране, Рульк отдает ему приказы, а он улыбается и отвечает: «Да, совершенный хозяин».

Он очнулся от этого кошмара на полу. Ветер завывал еще громче, и Лиан подумал, что снесло крышу. В свете лампы он разглядел рядом с кроватью босую Карану.

– Что случилось? – спросил он, растерянно улыбаясь. У него страшно болела голова.

– Ты спал! – закричала она на него. – И мне не понравился твой сон.

Он не понимал, о чем она говорит, ему показалось, что Карана сошла с ума. Почему она вся дрожит, почему так смотрит на него: гневно, подозрительно? Карана увидела конец его сна, но Лиан уже позабыл свой кошмар и не мог понять, отчего она сердится. Он не знал, что именно так приветствовали Рулька гаршарды, после того как он пробудил их, использовав для этого Карану. Неужели Рульк пытается связаться с ней через Лиана?

– Оставайся здесь и не спи, – коротко сказала она. Набросив на плечи покрывало, Карана выбежала из комнаты. Лиан снова лег в кровать, натянув одеяло до самого подбородка, и тупо уставился в потолок. Было не холодно, но его знобило, а голова разболелась еще больше.

Вскоре Карана вернулась, в одной руке она держала сумку, в другой свои сапоги. Она поставила их около двери. Лиана начала бить дрожь, лоб покрылся испариной.

– Пить, – попросил он. Карана налила в треснутую чашку воды и поднесла к его губам. Он залпом выпил половину и со стоном откинулся на подушку. Карана смочила в воде уголок одеяла и вытерла ему лоб.

– Так лучше, – сказал он, глядя на ее обнаженное плечо. Оно было белое, мягкое и округлое. – Спасибо, что пришла, – прошептал Лиан, приподнялся и дотронулся до ее шеи. – Останься, пожалуйста.

От его нежного прикосновения по спине Караны побежали мурашки. Девушка закуталась в одеяло.

– Конечно останусь, – ответила она. – Мне не следовало забывать, что за тобой нужен глаз да глаз. Подвинься.

Только она скользнула под одеяло, как им показалось, что все переворачивается вверх дном. Порыв урагана сотряс гостиницу до самого основания, сорвав ставни; в окно хлынули струи дождя.

– Какой ужас, – прошептала Карана.

– А я думал, ты любишь бури! – Лиан скатился с кровати и бросился собирать свои намокшие бумаги. Вода лилась теперь и с потолка.

– Лиан! – закричала она.

Он продолжал спасать бумаги. Зная, как важны для него эти записи, Карана побежала ему помогать. Стропила стонали все громче.

– Лиан! – крикнула Карана ему прямо в ухо. – Сейчас сорвет крышу. Под кровать, скорее.

Кровать была массивной и тяжелой. Они залезли под нее. Карана высунула руку, стянула покрывало, они закутались в него. Лиан запихнул тетради в сумку и обмотал ремень вокруг запястья.

И вовремя, потому что очередной порыв ветра выбил стекло, засыпав все вокруг осколками, вещи, которые были в комнате, унес ураган. Осколок стекла вонзился Лиану в ногу. Пламя в лампе то почти гасло, то вспыхивало вновь, по стенам плясали причудливые тени.

Он вытащил стекло и притянул к себе Карану. Так они лежали прижавшись друг к другу, а буря продолжала неистовствовать. Часть крыши сорвало, и она исчезла в вышине через дыру в потолке, в воздух поднялись простыни, одеяла и подушки, та же участь постигла все легкие вещи в комнате. Юноша почувствовал, как его волосы тоже поднимаются вверх. Внезапно Карана и Лиан ощутили, что отрываются от пола. И ударились лбами о кровать. Она сдвинулась с места. Лампу унесло.

Такого дождя им еще не приходилось видеть. Лежать в луже воды было неуютно и холодно. На кровать то и дело падали потолочные доски.

Когда ветер немного стих, Лиан сумел наконец открыть дверь в коридор, и на лестницу хлынул поток воды. Он снова вернулся в свое укрытие под кроватью, где они с Караной и провели остаток ночи, прижавшись друг к другу.

К утру буря унялась, но дождь все еще лил не переставая. Одежду Лиана унесло, но сумка Караны была на месте, хотя и сильно намокла. Натянув дорожные штаны Караны, Лиан спустился вниз. Хозяин уже делал уборку в той части гостиницы, над которой уцелела крыша, двигал мебель, перекладывал съестные припасы.

– Вот и пережили еще один, – бодро сказал он, ловко разбив тремя пальцами над сковородкой два яйца. – Что, будем завтракать?

Лиана удивило его жизнерадостное настроение.

– Все разрушено, – произнес юноша.

– О, это случается! Тут ничего не поделаешь. На неделе мы покроем крышу заново. Яичница почти готова, со вчерашнего дня у нас осталась ветчина, лук и много хлеба.

Во время завтрака Лиан все думал о событиях прошлой ночи. Неужели его контролируют и он бессознательно исполняет приказания Рулька? Судя по тому, как смотрела на него Карана, сидя напротив, ее тревожили те же мысли.

Через несколько дней после бури в порт вошла лодка, которая курсировала вдоль побережья Фаранды. Капитан с радостью согласился доставить их в Фосгорн, несмотря на то что шторм порядком потрепал его суденышко.

Как только был закончен необходимый ремонт, они отплыли. Им повезло с попутным ветром, и они добрались до Тиккадела за несколько дней. Аркимы условились с капитаном, что он будет ждать их там неделю, и пообещали щедро заплатить ему за это. Затем они направились к песчаным холмам, мимо которых Лиан проходил в прошлом году по дороге в Катадзу.

Стояла изнуряющая жара. Носилки Селиалы пришлось покрыть влажным пологом, но ее все равно мучили москиты, пробиравшиеся внутрь. К этому времени от Селиалы остались лишь обтянутые бледной кожей кости да копна белых как снег волос.

Они двигались вдоль побережья, продолжая путь даже по ночам при свете бледной, словно воск, луны. Через несколько суток они добрались до глубокого ущелья, называемого Хорнрас, над которым возвышались темные скалы. Две ступенчатые колонны высотой почти с Великую Башню Катадзы – вот все, что осталось от Радужного моста, некогда соединявшего Фаранду с континентом Лауралин. Колонны поднимались из воды, словно стражи. Далеко внизу по дну ущелья с ревом неслась вода двух морей, чтобы потом, разделившись на три потока, водопадом низвергнуться с Тригорна в раскинувшееся внизу соленое озеро.

Водопад Тригорна был самым большим на Сантенаре, а может, и во всех трех мирах. Соленое озеро тоже было огромным, но в сравнении с Сухим Морем казалось всего лишь прудом.

Они поставили носилки с Селиалой около одной из колонн. Она подала Малиене руку, и та помогла ей подняться на ноги. Селиала притронулась кончиками пальцев к вырезанным на камне знакам. Ее глаза закрылись. Она стояла и внимала старинной песне про Радужный мост. Аркимы, Карана и Лиан тихо ждали.

Наконец она заговорила:

– Здесь хранится для тебя еще одно Великое Сказание, летописец. Ты узнаешь его, если сумеешь заставить камни заговорить. Я когда-то обещала поведать его тебе, но теперь уже не успею. Увы, боюсь, оно будет утрачено навсегда.

Селиала подошла к самому краю ущелья. Малиена осторожно сжала ее локоть.

– Не бойся, – сказала Селиала скрипучим голосом. – Я не прыгну. Это место для меня свято. – По ее щекам потекли слезы. – Карана, дитя, – позвала она, – подойди! И ты тоже, летописец.

Они подошли к ней.

– Дайте мне ваши руки, – прошептала Селиала. – Я покажу вам то, чего не видел ни один человек вот уже две тысячи лет. – Смотрите туда! – воскликнула Селиала.

Со дна ущелья поднялось сияющее облако, окутав все вокруг, кроме двух столбов. Затем в вышине стала медленно появляться величественная дуга, мост, паривший в воздухе, словно кружево. Творение аркимов, легкое, как паутина, и прекрасное, как блестящая в ней роса.

Взошло солнце, и в его лучах мост засверкал всеми цветами радуги. Затем дымка рассеялась, и воздушный мост, перекинувшийся через ущелье, предстал перед ними во всей красе, словно символ надежды. Это было самое прекрасное зрелище, какое доводилось видеть Лиану.