Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Приключение продолжается - Ипатова Наталия Борисовна - Страница 32


32
Изменить размер шрифта:

— Об этом уговору не было, да и от меня не зависело. Я попрошу вас об одной мелочи. Для вас это нетрудно. Тримальхиар знаете?

Амальрик кивнул.

— Там живет старый домовой по имени Марги. Он голодает.

— Я должен держать в голове эти пустяки?!

— Позаботьтесь о нем, — непреклонно продолжал Санди, — и передайте… — он покосился на Сэсс, ведущую за собой помятого, но почти невредимого Сверчка, размурлыкавшегося от одного ее вида, и добавил шепотом: — Что я вернусь. Обещайте, иначе, — он усмехнулся, — я ведь могу и остаться.

— Ладно, — сказал Амальрик, — это действительно мелочь.

— О чем вы говорили? — Сэсс была уже рядом.

— О том, что у тебя красивое платье, — он тронул ткань и обнаружил, что Знак исчез.

Она зябко повела плечами и попыталась уйти в платье поглубже.

— Ненавижу его. Ты купишь мне новое?

— Дюжину, если только у тебя не королевские запросы.

— Хм… но ты — принц?

— Не в Бычьем Броде, дорогая.

— Дорогая? Это мне нравится. Это уже по-семейному. Санди…

— Что?

— Поцелуй меня. Мы же с начала сказки не целовались.

— Прямо здесь?

Она кивнула, и они обнялись. Секунды капали со звоном, а им не хотелось отрываться друг от друга. Кто-то долго и старательно кашлял в траве у самых их ног.

— Кто там еще? — недовольно спросила Сэсс.

— Я прошу прощения, мадам, — сказал ей робкий голосок, — но не возьмете ли вы и меня с собой в это загадочное и романтичное место под названием Бычий Брод? Ну хотя бы в должности домового? Мадам, я обещаю, у вас будет лучшая земляника во всем этом населенном пункте.

— А ты не будешь возникать в неподходящее время в неподходящем месте? — спросила подозрительная Сэсс. — Не будешь путать пряжу, бить посуду, воровать сахар, пачкать обои и выть в каминную трубу?

— Ну что вы, на это у вас будут дети, мадам!

— Насчет детей, — вставил Санди. — Я слыхал, Королева эльфов потому крадет чужих детей, что не может иметь своих.

— Повторяешь чужие глупости, — рассердилась Сэсс.

— Проверим?

— Проверим. А этого берем? Ты его рекомендуешь?

— Конечно, берем. В случае чего обратно отправим, на родину. Все вопросы решили?

— Нет, — сказала она. — Еще один. Тогда, когда я висела на этой штуке… я была немой, но не глухой. Ты сказал Райану одну интересную вещь. Мне бы хотелось услышать ее снова.

— Ты о чем?

— По-моему, — с невинным видом подсказал Сверчок, — это был твой ответ на вопрос, какого лешего ты лезешь не в свое дело.

Санди попытался придать лицу кислое выражение.

— «Потому что я люблю эту женщину», — покорно повторил он. — Сэсс, а ты будешь бить посуду?

— Буду, — пообещала она. — И за это ты будешь любить меня еще сильнее.

Эпилог

Вот уже три года Бычий Брод сходил с ума по танцам на льду. Сооруженный усилиями общественности каток в Университетском городке не пустовал ни один зимний вечер. С наступлением темноты и окончанием лекций, а иногда и крамольно не дожидаясь того, звонкий молодой смех смешивался там со звуками музыки, и в свете разложенных по краям катка костров студенты кружили счастливых профессорских дочек и просто деревенских барышень, достигая совершенства в пируэтах и отчаянно хвастаясь друг перед другом. Каток потеснил в популярности местную пивную, бывшую до сих пор общепризнанным студенческим клубом, и это нововведение было принято на ура, поскольку сюда без ущерба для репутации могли прийти девушки, а их общества так не хватало обремененным и удрученным ученостью юным книжным червям.

Вот и в тот день суматоха на катке началась раньше, чем погасли окна в аудиториях; сидевшие там в заточении студенты не могли собрать воедино свои мысли, преподаватели нервничали, и все томились ожиданием окончания последней лекции.

Наконец прозвенел долгожданный звонок, отмучившиеся страдальцы сорвались со скамей — их будто унес ураган. Профессура, неторопливо и важно одевшись, спускалась по лестнице, не вполне искренне сетуя друг другу на отсутствие в юном поколении дисциплины и царя в голове.

Они вышли из парадного подъезда тесной элитарной группкой и остановились на краю катка, наблюдая, как пары движутся по кругу и некоторые отчаянные головы, привлекая общее внимание, демонстрируют чудеса владения коньками.

— Если бы они так же напрягали мозги, как ноги, — громко сказал ректор, — у нас было бы государство гениев.

Движение на катке приостановилось. Опасаясь скандала, а также не желая быть узнанными, те, кто самочинно покинул последнюю лекцию, тишком стали пробираться в задние ряды. Девушки засмущались. Ректор и сам раскаялся, увидев, что помешал веселью.

— На своей территории, господа, — сказал из толпы студентов веселый голос, — вы нас экзаменуете и всячески тираните, требуя, чтобы мы ни в чем не уступали вам. А сейчас вы на нашей территории, где мы постигаем искусство танца. Вот бы вас, господа, проэкзаменовать по сему предмету. Что бы ответила нам уважаемая профессура, если бы мы ее поставили на коньки?

Каток взорвался аплодисментами.

— Просим, просим! — кричали ехидные девичьи голоса.

Чтобы читать мораль, самому надо быть безупречным. Профессура в отчаянии запереглядывалась. Над нею нависла серьезная опасность потери лица. Студенческий оркестр сидел, опустив смычки и трубы, и явно был на стороне своих.

— Ну, чем же вы ответите, профессура?

Профессура, собравшись кучкой, торопливо совещалась, пока наконец ректор не вынес решение:

— Ничего не поделаешь, сэр Александр, вы моложе всех, вам и придется отдуваться.

— Нечестно! — завопил кто-то. — Подставка! Сэр Александр три года назад был еще в наших рядах!

— Вот три года назад была бы подставка, — возразил юный профессор филологии, скидывая доху. Он сел на скамью и принялся деловито прилаживать коньки.

Лица осветились ожидающими улыбками. Что-то будет! Молодого профессора Александра Оксенфорда еще никому не удавалось посадить в лужу.

— Мне нужна партнерша, — сказал он, поднимаясь. — Хорошая партнерша, как вы знаете, это семьдесят процентов успеха.

— Ну да, чтобы за нее держаться!

— И для этого тоже. Хорошо, когда есть кому тебя поддержать.

— Любую выбирайте, — пискнул кто-то. — Это для нас честь.

— Сэсс! — позвал профессор. — Выходи. Я же знаю, что ты здесь. Я бы встревожился, если бы тебя здесь не было.

Сконфуженно улыбаясь, на открытое место выехала стройная молодая женщина в туго подпоясанном меховом жакете. Укороченная синяя юбка позволяла видеть ботинки. Ее движения выдавали хорошее знакомство с коньками. Среди барышень пронесся разочарованный вздох-жену выбрал!

— Вместо того, чтобы ждать мужа дома с горячим ужином, по танцулькам бегаешь?

— Ага, — сказала она, сдувая с лица непослушный рыжий завиток. — Так муж не возражает.

— Освободите каток! — дурашливо завопил тот, кто бросил вызов профессуре, и танцующие дружно полезли в сугробы.

— Какую музыку закажет мэтр? — почтительно поинтересовался капельмейстер.

Супруги переглянулись.

— «Головокружение», — сказал Александр.

По рядам зрителей пронесся уважительный вздох. Вальс «Головокружение», который остряки с астрономического факультета прозвали «Планетарным», требовал вращения одновременно в двух плоскостях: пара должна была двигаться по орбите катка, оборачиваясь при этом вокруг собственной оси. Это был самый сложный танец, и в Бычьем Броде исполнять его брались лишь те, кто был в себе уверен.

— Ну, я-то понятно, — прошептала Сэсс, — я двоюродная сестра девяти Муз и родная дочь самой Сарасвати, а вот ты на что рассчитываешь?

— Я буду за тебя держаться.

Они встали неподвижно, ожидая первых тактов; ее правая рука в его левой, его правая — на ее талии, голова женщины в пушистой маленькой шапочке чуть склонена, его взгляд устремлен на ее лоб. Скрипки начали свою тему, легкую и почти неслышную, как крылья бабочки, и незаметно, без усилия, пара стронулась с места. Свободно, воздушно, как падение осеннего листа в безветренную погоду. Первый поворот, второй…