На пути к войне - Ингрид Чарльз - Страница 12

Старый Девон ждал их на возвышении в зале. Года согнули его сильное тело. Его роговой гребень истончился до размеров лезвия и даже как-то изогнулся от времени. Волосы старца стали белоснежными, темные глаза потускнели. — Вот что оставляет нам в наследство Нисходящий Круг, — несмотря на внешнюю дряхлость, голоса Девона грохотали на весь зал, доносились до каждого присутствующего. — И он, и Небесный дом предпочли забыть, что Круг поворачивается не в их пользу. Мы — наследники Круга. Наш Дом ждет падения Паншинеа, — Девон замолчал, пережидая поднятый слушающими его, чоя, гул, который на мгновение заглушил его речь. После того, как крики затихли и по залу разносилось только невнятное бормотание экранов, старый чоя поднял голову и обвел взглядом присутствующих. — У нас есть свой наследник, и мы не остановимся, пока он не займет место Палатона. Этот тезар заявляет, что привез сюда человека ради безопасности всей планеты. Неужели мы этому поверим?

Крики «нет!» раздались прежде, чем старец договорил. Девон удовлетворенно кивнул.

— Если вы этому не верите, то и я не стану верить. Вернитесь в свои Дома. Делайте то, что необходимо, чтобы совершить поворот Круга, ибо слишком долго нас считали недостойными противниками и пользовались нами. Мы не согнем спины, подставляя их тем, кто вновь желает взобраться по ним на престол. Только одно приказываю вам: не запятнайте репутацию наследника нашего Дома. Ариат должен оставаться безупречным, что бы вы ни предприняли, — старец испустил прерывистый вздох, как будто сказанная им речь, какой бы краткой она ни была, лишила его последних сил. Он махнул рукой, отпуская чоя. — Ступайте, делайте то, что должны делать.

На краю блестящей обсидиановой посадочной площадки, там, где начинались песок и грязь и где виднелся остов заброшенной катапульты, толпились чоя, сдерживаемые незримым барьером. Палатон поднялся, покидая свое кресло пассажирской капсулы, и вгляделся в сторону толпы. Шум ее голосов долетал даже на таком расстоянии.

Ринди разгладил складки одежды на коленях.

— Я возьму человека с собой, — предложил он. — А тебе придется встретиться с толпой, которую ты созвал.

— Придется. Вижу, они слишком взволнованы. Мало же нужно, чтобы взбудоражить их… — Палатон сел. Он был изумлен. Он не сделал ничего, заслуживающего такого поклонения, почти благоговения, и внезапно ощутил растерянность — хотя еще недавно надеялся на помощь массовой забастовки, но даже не представлял, что после его слов улицы столицы заполонят простолюдины всей планеты.

Прелат взглянул на него.

— Ты знал об этом, но не мог поверить своему предчувствию.

— Вряд ли кто-нибудь может предугадывать такое наверняка, — Палатон повернул голову, обозревая горизонт, пока каботажная капсула везла их через посадочную площадку.

— Я не пытаюсь критиковать тебя, сын мой, но тебе следует знать: Паншинеа подумал бы об этом заранее, как и Витерна, и многие другие. Вероятно, они тоже оказались бы беспомощными, но знали бы, чего ожидать.

Палатон обернулся и взглянул Риндалану в глаза.

— Кого они встречают — меня или тезара, который может оказаться действительным наследником Паншинеа?

— Разве это важно?

— Да.

— Тогда попробуй найти ответ сам — мне нечего тебе сказать, — Риндалан кивнул. — Только они знают ответ. — Он остановился, когда человек застонал и зашевелился на своем ложе. — Лучше бы ты не подвергал его этому испытанию. Если это сочтут твоей слабостью…

— Спасибо, Ринди, — Палатон подался вперед, положив локти на сложенные колени, и теперь наблюдал, как мальчик просыпается, диковато озираясь по сторонам. — Мы приземлились, — сообщил он.

Рэнд издал изумленное восклицание, прервал себя и спросил:

— Уже?

Ринди прищелкнул языком.

— Ты проспал добрую половину пути, — заметил он.

Лицо мальчика исказилось.

— Мне казалось, что я сплю в каменоломне во время взрывов, — он сел и спустил ноги с ложа, задрожавшего от его движений. Быстрые бирюзовые глаза человека метнулись в сторону окна.

В Чаролоне стоял жаркий летний день. В лазурном небе не виднелось ни облачка, на горизонте, за рядом катапульт космопорта, возвышались городские башни. Зелень полосы насаждений, окаймляющей город, была еще по-весеннему свежей, хотя воздух оказался горячим и сухим. Птицы стремительно пролетали над полем, их тени падали на землю, как капли желанного сейчас дождя.

Ринди глубоко вздохнул, заново воспринимая знакомую картину благодаря восторженному трепету мальчика. Прелат понял его волнение по выражению на чистом лице и сиянию огромных глаз. Только у людей были такие глаза, точь-в-точь, как глаза чоя. Вероятно, этим и объяснялась естественная привязанность Палатона к человеку. Прелат потянулся и потрепал мальчика по колену.

— Ты поедешь со мной, — произнес он. — А Палатону придется поприветствовать своих сторонников.

Рэнд быстро взглянул на него. Огромные, встревоженные глаза на мгновение оглядели Прелата, прежде чем Рэнд вновь отвернулся к окну, равнодушно произнеся:

— Ладно.

Ринди задумчиво заметил:

— Я буду рад заслужить твое одобрение. Палатон перевел взгляд с одного на другого и промолчал.

Только оказавшись у здания порта, за порогом которого сдерживали толпы встречающих, Палатон увидел дворцовую охрану, ждущую его. Впереди стояла высокая чоя, ее бронзовые волосы спадали с высокого гребня, ее поза была решительной, униформа — безупречной, а красота сияла, как бриллиант в простой оправе. Йорана явилась встретить его. Палатон задумался о том, преследовала ли они этим еще какие-то цели.

Когда каботажная капсула остановилась у дверей и шум двигателя затих, стеклянные двери здания раздвинулись, и Йорана застыла на пороге, а ее голубовато-серые глаза — скорее серые, нежели голубые — слегка расширились. Она отправила охранников вперед жестом, от которого знак отличия шевельнулся на ее правом плече. Чоя, молниеносно повиновавшиеся ее безмолвному приказу, были бледны, ибо нечасто член кабинета министров лично распоряжался действиями охраны.

Они подкатили кресло для Рэнда, и тот плюхнулся в него более торопливо, чем ожидал. Ринди вышел за ним своей величественной, неторопливой походкой, а Палатон шагнул следом. Согнувшись под закругленным верхом двери, он выпрямился и обнаружил, что Йорана неотрывно смотрит на него.

— Как приятно видеть тебя, тезар — особенно после того, как тебя считали пропавшим, — официальным тоном произнесла Йорана, и ее голоса казались таким же невидимым, но действенным барьером, как тот, что отгораживал посадочную площадку.

— И я рад видеть тебя, — Палатон не потрудился скрыть волнение при встрече. Удивленный взгляд, промелькнувший на краткую долю секунды на лице Йораны, был ему вознаграждением.

Йорана пожала плечами и повернулась к человеку. На ее лице появилась целая гамма выражений — от отвращения до любопытства.

— Это и есть наша главная проблема? — заметила она.

— Вот именно.

— На мой взгляд, такое существо вряд ли может причинить беспокойство. Во время трансляций со Скорби они выглядят даже более жалкими, — она слегка склонилась и сделала руками неопределенный жест, подчеркивающий небрежность ее голосов. — Мне будет любопытно узнать, зачем ты привез его и почему считаешь его настолько необходимым для безопасности нашей планеты.

Рэнд вскинул голову и взглянул на чоя.

Чоя рассматривала его так пристально, так многозначительно, что Рэнд напрягся и воздвиг вокруг себя защиту, которой научил его Палатон, опасаясь, что эти ледяные голубовато-серые глаза проникнут в самую его душу.

— Мне очень жаль.

— В самом деле? — выговорила Йорана, и трейд подчеркнул иронию ее слов. — Тогда, вероятно, тебя следовало отдать абдреликам или ронинам.

— Я сожалею не об этом, — пробормотал Рэнд, — а только о беспокойстве, которое я причинил.

У Йораны дернулся уголок рта.

— Эти беспокойства с таким же успехом мог бы причинить кто-нибудь другой. Нам, чоя, никогда не дают пожить спокойно, — она подняла голову, переведя взгляд на Палатона. — Хотя, вероятно, некоторым из нас достается больше, чем остальным. Что еще ты задумал? Вмешался Риндалан: