Вредность не порок - Ильина Лариса Анатольевна - Страница 69

– А на другой день пришел к бабке этот Коля. И объявляет мне, что ты в надежном месте и для того, чтобы я снова мог лицезреть любимую сестру, через четыре дня надо передать триста тысяч баксов…

– Сколько? – вылупилась я. – Они что, сдурели? Откуда у меня триста тысяч?

– Да не у тебя. А у мамы твоей.

– А про маму откуда узнали?

Стас повел бровями:

– Навели…

– Что значит навели? Кто?

– Ира…

Я крякнула, прижав руки к сердцу. Вся история снова начала походить на бред сумасшедшего.

– Не нарочно, конечно. Вы, бабы, часто болтаете языком просто так, вообще. Вот она и брякнула тогда за столом о твоей богатой маме…

Теперь все более-менее было понятно. Чтобы не вызывать у меня подозрений, Ефим делал вид, будто верит, что я местная. А Коля прокололся, назвав меня однажды столичной штучкой. «Купить» дочку таких богатых родителей можно было чем-то очень серьезным. Изумрудами, например. Потом они пропали, а я, как всегда, кинулась помогать обиженным и обездоленным. И в это время у Стаса попросили выкуп. Но ребята сделали одну большую ошибку – они плохо знали Стаса. Сообщать об этом родителям он и не собирался. Он привык самостоятельно вытаскивать меня из всякого дерьма.

– И я стал тебя искать… Вернулся в город, к дому твоему подъехал… Окно на кухне раньше было испачкано глиной, а теперь было чистым. Кроме тебя, некому его было протирать… Ясно, что вы там. Но я не все рассчитал. С медведем в прошлом году я погорячился…

Тут на меня снова накатило раскаяние, и я, попискивая, двинула к Стасу. Он ловко перехватил меня на подступах, и я затихла, прижавшись к его горячему боку – По большому счету, мне повезло, пуля прошла навылет, я даже не потерял сознания… Из квартиры пришлось уносить ноги, вряд ли бы я смог объяснить ментам, в чем дело. Отлежался немного, а бабка, молодчина, перевязала и ни гуту. Всем соседкам сказала, что ты на юг отдыхать уехала… Пока я тебя искал, один день остался…

– Один день до чего? – уточнила я.

Стас развел руками:

– Ну.., до срока, что Коля назвал…

– Ага, – кивнула я, – вот сволочь… А я ему яичницу жарила…

– В общем, отыскал я этот дом… И.., делать было нечего. Вечером срок-то вышел…

– Подожди… – Я с подозрением покосилась на рассказчика. – Ты нашел дачу Бешеного? Это тебя они ждали? Их восемь человек было…

– Меня или нет, я не знаю. Не идти же было спрашивать! Ждали, наверное, твоего Ефима. Мне большой разницы не было.

– Там восемь человек было, – упрямо повторила я, все еще отказываясь верить, – с автоматами… Они в засаде сидели. И меня специально в окно выставили, как козла на поводке…

– Я тебя видел, – пожал Стас плечами, – между прочим, на ночь есть вредно… Но от тебя остались одни макароны… Я устал дом обыскивать… Только когда простыни нашел, понял, что опять все коту под хвост…

Стаса я больше не перебивала. Моргая, словно филин, я неотрывно смотрела ему в глаза, только сейчас поняв, сколько пришлось пережить человеку за эти дни.

– Короче говоря, опять ты хвостом махнула, как ворона на ветке, и пропала… Но через два дня я понял, что в семнадцатый дом вернулся хозяин. Он носил в сарай еду, значит, там кто-то был. Вчера была такая сильная гроза, что пообрывало провода… Лучшего момента трудно было дождаться. Я нашел в сарае люк, спустился и столкнулся с хозяином. Пришлось ему каяться…

Я слушала открыв рот, поражаясь изощренности человеческого ума. Сама бы я никогда не смогла понять, что отправной точкой всей этой истории была малоприятная встреча с темно-синей «Ауди» возле моей школы…

– Потом мы к твоей клетке подошли… Смотрю, дрыхнешь, как бенгальский тигр, и в ус не дуешь… Тут я малость прокололся. Свечу Сове дал, а сам твой замок открыл. А Сова как рванет к люку… Ясное дело, если успеет выскочить, захлопнет снаружи люк, так даже и хоронить не придется… Догнал я его на последней ступеньке да по шее дал. Он чуть со страху не откинулся и по полной программе каяться принялся… Пока я примерялся, как бы его заткнуть, вдруг красавец твой с пушкой объявился… А у меня в руках ничего, кроме Совы, нет.

И второй вошел, я сразу понял, что Гордей – это он. Вот так меня на тот стульчик и оформили… А скажи мне, радость моя, как тебе в голову пришло пистолет взять и в дом припереться? Ты хоть можешь себе представить, чем это могло закончиться? Твое дело было домой бежать, я бы и без тебя разобрался…

Выслушивая эту бесчеловечную несправедливость, я щурилась, силясь найти достойный ответ. Но неожиданно уголки сурово сжатых Стасовых губ поползли вверх, возле глаз веером брызнули веселые морщинки, и он торопливо прижал меня к гулко бухающему сердцу:

– Стаська, глупая, я же пошутил… Спасибо, я бы без тебя пропал! Честно…

– Да? – уточнила я на всякий случай, потому что от Стаса можно было ожидать всякого. – Честно?

– Честно-честно… – Он взял мое лицо в ладони и очень осторожно поцеловал в нос. – Пойдем, бабка ждет…

Примерно часа через полтора после нашего появления бабка наконец пришла в себя, перестала креститься, плакать и причитать и называть нас со Стасом деточками. Сморкнувшись напоследок в платок, она обвела горницу задумчивым взором, побарабанила по столу пальцами и решительно выдохнула.

– И как же тебе, паразитке, в голову пришло из дома с этим недоделком сбегать? – хмуро сдвинув брови, вопрошала бабка. – Чего ты, как приблудная какая, невесть где моталась? Учительница ты али нет? Дети на тебе глянут да что скажут?

Я смотрела на бабку влюбленными глазами и ничего не могла поделать с разъезжающимся до самых ушей ртом. Чем круче забирала бабка, тем больше мне хотелось выскочить на середину круглого стола и исполнить что-нибудь зажигательно-африканское. Но, хорошо понимая, что бедной настрадавшейся старушке необходимо выпустить пар, молчала, словно мраморное надгробие.

Рядом со мной, опершись рукой о стол, сидел Стас и устало моргал здоровым глазом на разошедшуюся хозяйку. Навоевавшись и отведя душу, бабка наконец сообразила, что никакого достойного ответа сегодня не дождется, расслабилась и успокоилась.

– Так, – возвестила она через пару минут, – дай-ка я тебе, милок, припарку к глазу сделаю. Не дело такому парню на белый свет щуриться…

Бабка деловито усеменила в кладовку, где хранила преогромное количество разных лекарственных трав. По части ботаники она вообще была большим специалистом, избавить от синяка или больного горла ей было раз плюнуть.

– Ну вот, – вздохнула я, поднимаясь, – теперь Степанида Михайловна возьмется за тебя как следует, и от твоих синяков и следа не останется… Давай я пока плечо перевяжу…

– А жаль, – протянул Стас задумчиво.

– Жаль? Почему это?

Он не ответил и послушно подставил плечо. Меняя повязку, я честно старалась понять, почему это Стас жалеет свои синяки. Тут и бабка вернулась. К подбитому глазу прибинтовали вату, смоченную в каком-то пахучем зеленом отваре, я решила, что если к утру глаз останется на месте, то наверняка все пройдет. Потом бабка быстро смазала все синяки и ссадины и решительно погнала Стаса в постель. Махнув ему на прощание ручкой, я направилась в душ.

– И не говори, не говори! Вот ужасть-то!

Я открыла глаза, оторвала голову от подушки и прислушалась.

– И упокойники есть… Вадьку Савченку убили и дружка дружку поубивали… Вот где страсть-то, а ты говоришь: «Кино!» Такого кина-то еще не увидишь!

В изнеможении откинувшись на подушку, я простонала. У нас в гостях Киревна. С последними известиями.

Несмотря на некую витиеватость в изложении, Киревна, как правило, передавала подлинную информацию, так что если дело обстояло именно таким образом, то для нас это совсем неплохо.

Попробовав чуток потянуться, я ойкнула. Тело ломало, словно вчера я разгружала вагоны с углем, причем посредством одного лишь детского совка. Накинув на плечи халат, я подвигалась на негнущихся ногах до двери.