Змееборец - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 55

В Забудове, на просторном постоялом дворе, свободные покои нашлись только потому, что для агентов дома Серпенте их держали и здесь. Йорик с Легендой, похоже, одновременно задумались над тем, сколько же таких постоялых дворов, гостиниц, караван-сараев и прочего и прочего наберется по всему континенту. Такая предусмотрительность наверняка вставала в немалые деньги, но денег у Первого Дома Десятиградья хватало, а уверенность в том, что везде, куда бы ты ни приехал, тебя ожидает крыша над головой и даже относительный комфорт стоила того, чтобы платить.

А еще в Забудове мастер Серпенте встретил множество знакомых. Здесь собрался весь свет венедского Севера. По вечерам в обеденной зале большого постоялого двора становилось тесно от гостей. Венеды в вышитых солнечными знаками одеждах – торгующие пушниной и рыбьей костью; норэгрцы, в кожаных куртках – привезшие янтарь, мелкий, переливчатый жемчуг, и, опять же, меха; десятиградцы, даже здесь в изысканных костюмах и с длинными, заплетенными в косы волосами – явившиеся в Забудову с вином, готской сталью, порохом, огнестрельным оружием, сукном и золотом; степняки, в мехах надетых прямо на голое тело – с самоцветами из Железного кряжа, шелками и пряностями… Кто бы мог подумать, что на краю света, на границе с великим Севером, где уже и жить-то толком нельзя, могут собраться зимой жители самых разных стран. Что здесь на равных беседуют и пьют представители весьма уважаемых купеческих домов, степные дикари и одиночки-промысловики, сами привозящие свою добычу на огромную ярмарку Забудовы.

Ярмарка, к слову, могла сравниться со знаменитой в воеводствах Рыженьской, длящейся неделю, и собирающей на себя гостей и с Запада и с Востока. Только Забудовская ярмарка – крытая, обнесенная стенами квадратная площадка, со стороной в десять гельхов[56] – принимала гостей четыре зимних месяца.

В гельхах – это, конечно, де Фокс считает. Ну, и Йорик, не задумываясь, вспомнил и стал применять милые сердцу единицы измерения. А если по удентальски считать, то сторона ярмарки получается около ста пятидесяти шагов. Впечатляющее сооружение.

– Будем отдыхать, – сказал мастер Серпенте, то ли распорядился, то ли пообещал, так сразу и не поймешь. – Три дня. Дальше пешком пойдем. А пока, – он улыбнулся Легенде, покосился на Йорика, – прощайтесь с цивилизацией.

– Пешком? – недоверчиво уточнила Легенда. – Ты веришь в сказки о том, что эльфы могут ходить по снегу, не проваливаясь?

– Эльфы могут, – вздохнул Йорик. Иногда игнорировать Легенду было почти невозможно, – но эльфам для этого нужны условия.

– Какие это?

– Лыжи.

– Аххид![57] – вмешался де Фокс. – Не ссорьтесь. Командор прав, Легенда. Ты умеешь ходить на лыжах?

– Разумеется, нет! – ответила эльфийка таким тоном, как будто ее спросили, умеет ли она лепить из дерьма куличики.

Йорик пожал плечами, и почел за лучшее удалиться. Пусть эти двое сами между собой разбираются, будет ли Легенда эти три дня отдыхать, как обещано, или ей придется учиться ходьбе на лыжах. Она справится, кто бы сомневался. Но Эльрику, если он возьмется учить эту красивую сучку, можно только посочувствовать.

За три дня, просто бродя по ярмарочным рядам, разговаривая с людьми, сидя по вечерам в общей зале, где в каждой компании вели свою беседу, и где каждый человек считал долгом вежливо поприветствовать мастера Серпенте, а разговоры смолкали, когда приглашенный арфист или гусляр начинал очередную сказку, Йорик узнал много интересного. Словно приоткрыл дверь и встал на пороге той истории, часть которой уже поведал де Фокс.

Сюда, в Забудову, со всех концов света съехались люди, которым «улыбнулись боги». То есть, насчет богов – это в зависимости от вероисповедания, так, скажем, анласиты и джэршэиты ссылались на милость Творца, степняки – на Синее Небо, норэгрцы говорили об особом покровительстве Бардота, бога моря, ветра и кораблей, а венеды вспоминали Каупу, придумавшую обмен и торговлю. Похвастаться особым расположением высших сил могли, конечно, далеко не все собравшиеся в Забудове купцы, но навскидку, сразу, Йорик насчитал шестнадцать человек, а это немало.

«…тем, кто поддерживает меня, покровительствует Творец…»

Йорик знал, что увидит, если приглядится к этим людям. Знал, и все же пригляделся. И увидел то, что ожидал: тончайшую вязь чар в ярких, не по возрасту ярких человеческих аурах.

Мертвая вода.

Интересы дома Серпенте совершенно точно не ограничивались морской торговлей.

Это, в отличие от чародейства, не было секретом: любой человек, интересующийся раскладом сил в Десятиградье и имеющий возможность получать сведения из разных уголков материка, мог бы довольно быстро составить представление о том, чем именно не ограничиваются интересы дома Серпенте. Но с возможностью получать сведения при нынешнем уровне коммуникаций возникали серьезные проблемы. Еще хуже было с возможностью проверить информацию. Вот и получалось, что большинство людей полагалось, на слова: «да все знают…», меньшинство пыталось узнать что-нибудь сверх того, и лишь очень малая часть этого меньшинства действительно что-то знала.

Йорик Хасг относился к последним. Но даже для него стало неожиданным подлинное могущество Первого Дома Десятиградья. И когда де Фокс своей выходкой в Гиени вынудил его в срочном порядке изменить планы по переделу власти в Загорье, Йорик довольно близко подошел к тому, чтобы пересмотреть оценку своих командирских и организаторских способностей.

Минутная слабость. С каждым может случиться.

Дело было даже не в том, что командор Хасг, капитан гвардии воеводы Удентальского, сравнил масштабы достигнутого им и де Фоксом за равный промежуток времени. Хотя, сравнил, конечно. Не удержался. Смутило не это, а то, как с появлением в Загорье Эльрика, разумные и выверенные планы сорвались с тормозов, и события стали раскручиваться, набирать скорость, понеслись к развязке.

Эльрик ругал себя за это. А Йорик был ему признателен. Ведь именно мастер Серпенте, его могущество, его влияние дали воеводствам возможность избавиться от королевы без кровопролития. А самому Йорику – возможность остаться в тени, повернув дело так, как будто все решил, организовал и воплотил могущественный и хитрый десятиградец.

Де Фокс спас Йорика от короны, которая, как ни поверни, а маячила угрожающей тенью за любым из возможных без его вмешательства развитием событий. За это он заслужил вечную благодарность. Да уж. А еще за то, что когда-то спас Йорику жизнь, рискнув собой и пожертвовав сыном. Сейчас командор Хасг уже мог бы сказать об этом самому Эльрику, не прибегая к посредничеству Трессы.

Им обоим нужно было время, чтобы притереться друг к другу и разобраться друг в друге. И трудно сказать, в какой момент отношения стали теплеть, вообще трудно разобраться, почему они стали меняться, ведь даже совместное путешествие через половину Загорья не слишком их сблизило, разве что подтвердило, что каждый может положиться на другого, как на себя самого.

Как будто это нуждалось в подтверждениях!

Ладно, ладно, осади, командор! Это тебе нужно было притираться, разбираться, вникать. Для де Фокса все было просто и ясно с того дня, как он осознал себя там, на Острове. Вы дрались вместе. Ты дрался за него. Для шефанго этого достаточно, чтобы раз и навсегда определиться со своим к тебе отношением.

Теперь Йорик знал, что безграничное доверие к Эльрику Легенды было не результатом воздействия зачарованных самоцветов, а отчасти рассудочным, отчасти душевным знанием. Легенда знала, что иначе к де Фоксу относиться нельзя. Она оказалась умнее командора Хасга, по крайней мере, в этом – умнее.

Ладно, что же, теперь и Йорик это знал. И, так же, как Легенда, знал, что может рассчитывать на полное доверие со стороны Эльрика. Только, в отличие от Легенды, ему Эльрик действительно доверял. И то, что иногда он позволял себе тон, близкий к покровительственному, уже не вызывало у командора Хасга насмешку, или подспудное сопротивление. Эта покровительственность не была ни юношеской бравадой, как он думал поначалу, ни инстинктивным высокомерием шефанго. Де Фокс использовал такой тон без всякого подтекста, и только тогда, когда точно знал, о чем говорит, и точно знал, что разбирается в ситуации лучше всех остальных. Всего-то лишь! В такие моменты к нему стоило прислушаться.