Чужая война - Игнатова Наталья Владимировна - Страница 50

– Да пошел ты, – равнодушно обронил монах.

– Сдай вахту. – Идти принц никуда не собирался. – Я подежурю.

– Да пошел ты.

– Заснешь ведь.

– Да…

– Слышали уже. Элидор, правда ведь заснешь.

– А ты нет?

– Нет.

– Угу. А завтра мы тебя к седлу привяжем и так повезем. Потому что иначе – свалишься. Иди отсюда!

Эльрик пожал плечами. Встал, опираясь на топор. И побрел к Кине, с отрешенным каким-то беспокойством подумав о том, что Элидор, пожалуй, уже и с помощью топора не встанет.

Да и не было у эльфа топора.

Сим заснул, так и не доужинав. Голова гоббера покоилась на сумке с припасами.

Была чернота с искрами звезд. Холод. И свежий шум моря… Нет, океана. Северного океана, мерно вздымающего на волнах тяжелый черный дарк.

Кричали птицы, тучами кружась над сумрачными скалами. Лежала в ладонях рукоять тяжелого весла.

Брызги пены в лицо. Запах смолы. Соль на губах. Ветер. А нос дарка устремлен в проход между скалами-сторожами. По извилистому лабиринту, через рифы и отмели, под каменными сводами, нависающими над прозрачной зеленой водой, – в гавань, над которой высится несокрушимой мощью огромный замок…

Домой…

Чувство опасности вскинуло на ноги раньше, чем покинули остатки сна. И не весло в руках, а шероховатое древко топора. Шумит вместо моря осточертевший, ненавистный лес. И пахнет смолой от потрескивающего углями костра.

А над костром, отбрасывая на поляну длинные, извивающиеся тени, стояли Спутник и Элидор. И смотрели друг на друга. Не отрываясь. В глазницах холлморка горели яркие зеленые огни.

Холод. Смертный холод.

– Несколько шагов – одно мгновение, один проблеск тяжелого лезвия – и топор рассечет не-мертвую Тварь. Распадется на стороны давно погибшее тело. Несколько шагов. Мгновение.

Но эльф держал в руках перчатку из лосиной кожи…

Взгляд принца выхватил и зачем-то зафиксировал в памяти длинные бледные ногти на левой руке холлморка.

В первый раз Эльрик увидел руки Спутника. Одну руку. Ту, с которой он снял перчатку. Снял и бросил через костер, вызвав Элидора на поединок.

И вызов был принят.

Вскрикнула неожиданно хрипло Кина.

– Элидор!

Эльфийка рванулась вперед бешеной кошкой. Эльрик перехватил ее, не сводя глаз с застывших над костром фигур. Девушка извернулась. Укусила. И принц прижал ее к земле, выкрутив тонкие руки. Кина билась, взметывая хвою. Распущенные волосы – теплые, шелковые волосы – хлестали по траве. Эльрик надавил сильнее и держал, пока не услышал вполне осмысленное:

– Отпусти. Мне больно.

Она осталась лежать, даже не попытавшись подняться. Зато Сим наладился было обойти шефанго. У него почти получилось, но на затылок обрушился неожиданный и страшный удар. В глазах потемнело. И половинчик, булькнув что-то, улегся на травку чуть в стороне от Кины.

Холлморк обнажил меч.

Поединок начался давно. Но до оружия дело дошло лишь сейчас, сейчас, когда натянулась крепкая нить между эльфом и мертвецом.

Глаза в глаза.

Может быть, это была магия. Может быть, извечная ненависть скрутила обоих противников, поставив их лицом друг к другу, отгородив от мира, от всего, что окружало, что имело смысл лишь до и наполнится смыслом после…

Если будет что-нибудь после поединка.

Для Элидора.

Любое неосторожное слово, любая попытка разорвать натянувшуюся между врагами цепь могли привести к тому, что эльф превратится в безмозглое растение. Вмешиваться было нельзя. И ждать тоже было нельзя.

Холлморк побеждал.

Медленно, очень медленно эльф сделал шаг к огню. К выставленному вперед острию меча Спутника.

Меч… – Элидор! Лунное серебро! Лунное серебро, от ханзер хисс! Штез эльфе! Твой клинок!

Рык грохотом раскатился над поляной, над лесом, над миром, застывшим в тягостной муке неподвижного боя. Развалил, взорвал безмолвный кокон ненависти и злобы. Тяжело, как сквозь воду, рука Элидора потянулась к лежащему на земле двуручнику.

Пальцы сжались на рукояти.

И полыхнуло в пламени костра, разливая блики алого шелка, взлетело торжествующе к появившимся в небе звездам длинное серебряное лезвие. С тихим шелестом опустилось, рассекая нежную плоть ночи, и воздух закричал, вспарываемый острым клинком.

Холлморк ушел от удара. Перехватил собственный меч двумя руками. Лезвие удлинилось, выросла на глазах рукоять.

Теперь бой был равным. На. равном оружии. В равных условиях.

Поединок.

Лязгали, сталкиваясь на лету, волшебные клинки. Свет и Тьма кружили по поляне в смертельном танце. И Эльрику странно и страшно было сознавать это. Сейчас он ненавидел Тьму.

Сим застонал, поднимаясь на ноги. Бросил взгляд на принца. На Кину, На бойцов. И прыгнул вперед, из ножен собственные клинки.

Его остановило в воздухе. Дернуло в сторону и вниз А потом снова вверх. За шиворот дернуло. Очень обидно «Предатель!!! – яростно и горько пронеслось в мыслях. – А я тебе верил…» Но такого просто не могло быть. Потому что. Потому что не могло.

– Эльрик?! – выдохнул гоббер, вырываясь. – Что же ты делаешь?!

– Заткнись! – рявкнул шефанго, выдирая из рук половинчика мечи. Оружие он отбросил подальше, а Сима положил на землю. Кина сидела рядом, не пытаясь что-то понять.

– Де Фокс! – Сим попытался вскочить и был вновь уложен. Руки больно вывернулись. Но плевать было на боль. – Ты что, хочешь, чтобы он убил Элидора?!

– Это поединок.

– Ну и что?

Эльрик не ответил, он даже ни разу не взглянул на гоббера.

Свет и Тьма.

Под лязганье мечей разворачивалось под равнодушным небом одно издействий великого спектакля; одна из схваток великой битвы.

Всего лишь.

Ничего не решалось. И рушилось все. И вопила душа, призвав на подмогу разум. Вопила голосом Сима:

«Что же ты делаешь?!» Но бредовые представления о чести – как оковы – латы, броня, шипастый ошейник… Только шипы внутрь. «Что же ты делаешь?!» Поединок. И нельзя вмешаться. Нельзя.

– Эльрик!

– Это нечестно…

А Элидор дрался. И дрался хорошо. Он действительно был отличным бойцом, этот эльф. Но он был просто живым, одним из многих, а для живого тела есть барьер, перейти который оно не в силах.

Для мертвого барьера нет.

Спутник взрывался сумасшедшими по скорости атаками, прыгал, метался, вился юлой, появляясь сразу со всех сторон. Он атаковал. Снова и снова. Словно не двуручный меч был у него в руках, а один из вертких Симовых клинков.

Кем же он был, пока… пока был? Что за воин стал рабом Князя? Мертвым рабом. Живыми таких не берут. И не только в силе и скорости дело. Холлморк был бойцом. Прирожденным. И убитым. Он был воином от Богов, самой сутью своей, некогда живой, а сейчас словно ожившей, он был бойцом. И почти непрерывно звенит, уже стонет, плачет металл. Атаки. Бесконечные атаки. И не верится, что Элидор еще способен защищаться.

«В защите можно продержаться какое-то время, – холодно подумал Эльрик, – но рано или поздно придется атаковать. Или погибать. Впрочем, в нашем случае это равнозначно». Он знал, что не вмешается в поединок. Он не знал только, что будет делать после того, как холлморк убьет Элидора, а он, Эльрик, убьет холлморка. Шипы ошейника рвали до крови. Но в очередной серии атак, красивых, быстрых, смертоносных, меч Спутника стал вдруг еще длиннее. Элидор извернулся в немыслимом пируэте. Ушел. Почти. Скрежетнуло по кольчуге, вминая кольца. Запах крови ударил в ноздри, и алым плеснуло на тускло блестящую сталь.

А холлморк уже вновь атаковал. И клинок его удлинялся на лету, вытягивался – медленно… Торжествующий полет прервался неожиданно и грубо. Резким звоном и не менее резкой руганью на зароллаше. Сим с Киной даже не поняли сперва, что происходит – слишком быстро исчез Эльрик. Исчез, чтобы возникнуть призраком между Спутником и эльфом. Чтобы ввязаться наконец-то в этот бой. Чтобы прикончить собственный страх и собственные противоречия.