Тайна замка Кары - Ибботсон Ева - Страница 18

«С каждым часом, с каждым разом я все ближе, ближе к славе», – вывела Рука прутиком на земле. Она писала эти слова десять раз на дню, надеясь, что самовнушение поможет ей стать Рукой Славы. Но сегодня ее пальцы так дрожали, что она отбросила бесполезный прутик.

Все оттого, что призраки меня покидают, подумала Рука. Вот отчего мне не по себе.

Клац! Снова этот звук! Рука распласталась по земле, чтобы ощутить странный шум всей кожей, всеми косточками.

Сомнений не было. Вновь заработали старые, ржавые вагонетки. Кто-то привел подземную дорогу в действие. Где-то в глубине тоннеля катилась та самая вагонетка, под которой окончил жизненный путь Артур Бретт!

«Я должна собраться с духом, – думала Рука, дрожа и ежась. – Нельзя сдаваться, иначе мне никогда не стать Рукой Славы».

Что же, идти на разведку? Но на пути страшное место, где сходятся три тоннеля: родной, домашний; тот, что вел от пустыря, где строился замок; и последний, где темнел затопленный ствол шахты. Рука боялась туда заходить – ну как заплутает во мраке и свалится в воду на верную смерть.

Рука колебалась, и голубой огонек мерцал нерешительно. Послышались шаги – медленные, тяжелые. Так ступать мог только настоящий громила.

«Надо побежать в зал и рассказать призракам, – подумала Рука. – Беду легче сносить вместе… Но они готовятся уйти, зачем же волновать их перед дорогой? А призраки еще восхищались моим мужеством, – вспоминала несчастная Рука. -Что они обо мне подумают, если увидят, что я дрожу как осиновый лист?»

И вдруг Руку пронизало страшное потрясение. Она попятилась и чуть не упала. Кровяные сосуды на каждом пальце набухли и застучали от страха, даже отмороженный бугорок закололо ужасом.

В шахту проникло новое зло. Послышались шаги, непохожие на прежние, и с ними прокатилась такая волна злобы и ненависти, что Рука едва смогла устоять.

«Что стряслось?» – недоумевала Рука, борясь с тошнотворным удушьем.

Казалось, силы зла уходят корнями далеко в прошлое… туда, где Рука еще не была отрубленной, где она не ведала забот, бренчала на пианино и почесывала Артура Бретта за ухом. Они были как-то связаны с ужасающим днем, когда вагонетка отрезала ее от хозяина, а Эрик Эриксон совершил тягчайшее в мире преступление – убийство – и остался безнаказанным.

Эриксон… то был Эриксон! Его плоть, его дух, его подлая душа ожили и наполнили пещеры смрадом. Все пропиталось тягучей злобой.

Эриксон здесь, во плоти или в обличье призрака… его шаги ближе и ближе! Эриксон вернулся на место преступления!

Рука схватила прутик, чтобы начертить отчаянный вопль, но пальцы разжались. Костяшки обмякли. Рука повалилась на землю.

Объятая безудержным страхом, Рука упала в обморок.

Наконец наступил знаменательный день, и жители Гранитных Водопадов принялись собираться на бал.

Миссис Франклин, жена мэра, вплела дюжину клетчатых ленточек в кудрявые волосы Лили-Энн, своей самовлюбленной дочурки, которая все крутилась и прихорашивалась перед зеркалом.

– Мам, правда, я буду там самой хорошенькой? – улыбнулась Лили-Энн, и на ее щеках образовались ямочки.

– Конечно, солнышко. Только не забывай, мы должны быть снисходительны к бедняжке Хелен. Не всем повезло родиться такой славной, как ты.

Мистер О'Лири, владелец кегельбана, едва втиснулся в парадные туфли и взвыл от боли. Жена отдавила ему большой палец, уча танцевать «Рил восьми».

И повсюду блестели голые коленки! Колени, которые люди годами не выставляли напоказ, толстые и костлявые, в бородавках и веснушках. В этот вечер все надели килты.

Адольфа Баттерс собиралась на бал вместе со всеми. Она побрызгала волосатые подмышки духами «Пурпурная Хитер» и нацепила клетчатое платье с оборками, став похожей на ветчину «Особая шотландская» в лавке мясника. Медальон со свастикой она повесила поверх платья на плоскую грудь, чтобы Гитлер не пропустил решающего часа.

– Я просто копия прапрадедушки, – самодовольно сказала она своему отражению.

Мистер Эрик Эриксон наделал дел за океаном, прежде чем осесть в Лондоне. Никто не знал, зачем он сменил фамилию на Баттерс, но Адольфа с детства восхищалась его портретом, висевшим в столовой, и думала, что такой человек принес бы МРАКу много пользы.

Закончив переодеваться, она взяла фонарик и просигналила в окно.

Пару минут спустя в дверях возник Громила Оскар. Он прикрыл шрам черной накладной прядью, наклеил черные усы и выглядел еще страшнее обыкновенного. На руке у него была повязка с надписью «Охрана», на лацкане – значок, на поясе – кобура.

Адольфа кивнула. Деньги, уплаченные братьям Булгони за фальшивые документы и рекомендательные письма, не пропали даром. Громилу наняли охранять ценности мистера Хопгуда; он сможет входить и выходить из замка, не вызывая подозрений.

– Машина? – резко бросила она.

Оскар неопределенно кивнул в сторону стоянки, где дожидалась красная «Феррари» с полицейским номером и надписью «Корпорация „Охрана“» по обеим сторонам. Да, братья Булгони просили за услуги недешево, но делали все по высшему разряду.

– Повтори, как ты должен действовать, – потребовала Адольфа.

– Дождусь, пока вы затолкнете девчонку в тоннель прямо в руки Крысе. Возьму ее тряпки и брошу в заросли позади ранчо «Три звезды», чтобы полиция шла по ложному следу. Ровно в девять утра позвоню из телефонной будки на перекрестке и потребую выкуп…

– Довольно. Все ясно. Где Крыся?

Оскар ухмыльнулся:

– Дожидается, когда придет пора спуститься и тоннель, только он весь трясется. Говорит, все себе отморозит. Надел шерстяные кальсоны и прихватил микстуру от кашля.

Крыся чувствовал, что его обошли. Все веселье досталось Оскару: и полицейский наряд, и спортивная машина, и ложный след, а он, Крыся, должен сидеть в ледяной темноте. Ничего, он им еще покажет, думал мелкий воришка, выстаивая очередь за билетом на «Разбойников горной долины». Его мышцы крепнут с каждым днем, очень скоро он станет сильным, как сам Гугенфельдер, и тогда им всем не поздоровится!

– Как я выгляжу? – волновалась Хелен, поворачиваясь перед зеркалом в своей комнате.

– Отлично, – успокоил ее Алекс. – Только не начинай.

Хелен надела простое белое платье, какие шотландские девушки носили на балах, и белые атласные туфли. Она распустила темные волосы и уложила на них венок из бутонов белых роз. Несмотря на все уговоры сестры Бонифации и служанок, она отказалась повязать клетчатый кушак или надеть хоть что-то клетчатое.

– Это как-то неправильно, – пояснила Хелен. – Я все-таки не шотландка.

– Вот ты выглядишь как настоящий принц, – сказала она Алексу.

Тот отвернулся и что-то недовольно буркнул себе под нос.

Но Хелен была права. Алекс не любил пышных костюмов, но, как наследник Макбаффов, знал толк в парадной одежде. Черная бархатная куртка и килт принадлежали еще его отцу, когда тот был подростком, а застежка в форме орлиной головы, скреплявшая полы шотландской юбки, была выкована из серебра пятьсот лет назад.

– Ну вот, последняя ночь в «Зеленых лугах», – сказала Хелен.

После бала они возвращались в усадьбу: в замке еще не были приняты все меры предосторожности, но на завтра готовился переезд.

«Еще неделя – и Алекс уедет домой», – подумала Хелен, и ее сердце болезненно екнуло. – Глупая, неблагодарная девчонка, – укорила себя Хелен. – Жизнь играет такими красками. И нечего плакать, что не можешь танцевать, как другие.

Хелен знала все движения и «Веселых Гордонов», и «Лихого белого сержанта», но что толку?

На мгновение ее захлестнула былая тоска. Как тяжело подпирать стену и глядеть на Лили-Энн, ее ямочки, ее кудряшки, на то, как она беззаботно кружится в танце. Невыносимо тяжело.

– Пора! – сказал мистер Хопгуд, появляясь в дверях. И добавил: – Боже, что за великолепная пара!

Он обернул плечи Хелен накидкой и повел детей на бал.

Глава 18

Призраки готовились покинуть кинотеатр на рассвете. Сначала они хотели улететь в полночь, но затем узнали, что всю ночь будут крутить шотландские фильмы, и решили подождать до утра. «Разбойники горной долины» начинались в одиннадцать, и перед фильмом призраки вылетели попрощаться с замком.