Не люблю поддавки - Алешина Светлана - Страница 13

Не знаю, зачем ей это было нужно. Может быть, муж довел, он у нее дурак еще тот, может, еще какая причина, мне все это параллельно. У меня бизнес, и я работаю, а чем занимаются мои люди в свободное от работы время, меня не колышет. Пусть хоть вешаются., вот одна и повесилась. — Крамер улыбнулся шире и оставил эту улыбку без изменений, как приклеил. — Жаль, конечно, но она, кстати, и уволиться не успела.

— Вы жалеете, что она вас не предупредила, что собирается повеситься? — Я никак не могла понять этого человека и откровенно недоумевала: издевается он, что ли? А над кем? Неужели над нами? Тогда ему это даром не пройдет! Пропишу!!!

— Да мне плевать вообще! — крикнул Крамер, и от его баса у меня зазвенело в ухе. — Я не имею к этому отношения и иметь не хочу. Вы пришли поговорить о ней? Считайте, что поговорили. Пока, девочки. — Крамер помахал нам жирной ладонью и снова потер их друг о дружку.

— То есть вы даже не знаете, какая у нее была причина, — конкретизировала Маринка, — ну, может быть, эта ваша охрана ее достала, вот как нас сейчас?

— Все! Все! Встреча закончена, — повторил Крамер, выкатывая глаза, — до свидания, я сказал, что неясно? — И, набрав в грудь воздуху, он заорал:

— Охрана!

Тут же в кабинет заглянули двое из знакомой нам толпы.

— Девушек проводите! — бросил им Крамер.

— В баню, что ли, Гена? — приподнято спросил один и разогнался влететь в кабинет, протягивая к нам с Маринкой свои лапы.

Маринка подобрала ноги, а я прижала к груди сотовик и нажала зеленую кнопку.

— На улицу, в какую баню! Они из… из этой, — Крамер, вспоминая, пощелкал пальцами, — короче, это пресса, давайте выводите их!

Нам ничего не оставалось, как подчиниться.

Мы вышли, и я в дверях оглянулась. Крамер широко улыбнулся мне и махнул рукой.

— Больших тиражей тебе, редактор! — крикнул он и засмеялся, тряся щеками.

Мы прошли мимо крамеровской охраны без происшествий, и ни одна рожа даже не повернулась в нашу сторону. Мы стали мальчикам неинтересны, когда они поняли, что мы не проститутки.

Пошляки. Дегенераты.

Но, если честно, я была довольна, что выбралась из этого сумасшедшего дома без крупных потерь. Потери моральные — не в счет.

Виктор стоял около машины и спокойно смотрел на нас, пока мы с Маринкой спускались по лестнице. Только спустившись в буквальном смысле на землю, Маринка почувствовала себя на свободе.

— Виктор! — сразу же объявила она. — Нас чуть не убили… только что… а ты тут прохлаждался, как… как…

— Не убили же, — сказала я, успокаивающе похлопав напрягшегося Виктора по руке. — Поехали отсюда, и поскорее. Мне здесь больше не хочется оставаться ни на секунду.

— Да уж, впечатление, что в дерьме вымазалась, — перевела свои ощущения в вербальную форму Маринка, — сваливаем и побыстрее, я хочу в ванну, а потом спокойно лечь перед телевизором и чтобы ни о чем не думать.

— Это счастье? — спросила я, подходя к «Ладе» и открывая заднюю дверь.

— Это необходимый компонент счастья, как сказал сегодня твой Фима, — буркнула Маринка, первой забираясь в салон.

Я села следом, и Виктор начал сдавать машину задним ходом, выводя ее на дорогу.

Из-за угла здания бывшего ДОСААФ, где располагался ныне хам Крамер, охраняемый полудурками-охранниками, в это время вышел мужчина, направляясь к крыльцу.

Я узнала его почти сразу. Это был Пузанов.

— Дождались, — прошептала Маринка.

Увидев нашу машину, Пузанов резко остановился и нагнулся, заглядывая через ветровое стекло в салон. Виктор тоже заметил нашего общего врага, ослепленного не праведным гневом, и решил здесь не задерживаться. Он, резко развернув «Ладу», начал отъезжать. Пузанов, очевидно, разглядев меня и понимая, что ему нас не догнать, поступил самым идиотским образом. Он нагнулся, схватил с земли какой-то камень и швырнул его в машину.

Маринка, зажав голову руками, наклонилась к самому сиденью, я просто наклонилась, Виктор даже не шевельнулся. «Лада» резко дернулась, но, как говорится, дуракам везет. Вот повезло и Пузанову. Его каменюка попала в мою ни в чем не виноватую машинку, послышался громкий стук, но Виктор уже вывел нас на трассу, и нам больше ничего не угрожало.

Я подняла голову и осторожно посмотрела назад. Пузанов стоял у края дороги и грозил нам кулаком.

— Он где? — спросила меня Маринка, продолжая прятаться. Она даже головы не повернула в мою сторону, и ее голос прозвучал глухо и незнакомо.

— Не догнал, — сказала я, — но передает тебе привет.

— Не смешно, — сказала Маринка, выпрямляясь и тоже оборачиваясь. — Ну что он пристал, а?

Нашел себе развлеченьице.

Я закурила, прислонившись к спинке сиденья, не желая ни о чем ни думать, ни разговаривать.

Мне и так было хорошо. Маринка свое «хорошо» понимала по-другому. Ей важно было все обсудить.

— Вот и покатались, — начала она для затравки. — Сперва напала толпа каких-то кретинов, потом этот бешеный недоумок… А я за что страдаю?

Я не поддерживала разговор, но, что говорить, мне самой не понравился весь сегодняшний день.

Неудачный он какой-то.

— А жирный-то? Жирный Крамер — какая гадость, а? — не унималась Маринка, подталкивая меня к беседе. — Согласна, Оль?

— Да уж, компания прихотливая… — односложно заметила я, предпочитая все-таки курить и молчать.

— И среди них работала несчастная Юлька! — Маринка покачала головой и даже два раза цокнула языком. — Вот она про что могла сказать: «Я больше не могу!» Вот про что! Она сюда ходила, в этот притон, изо дня в день, а мы с тобой зашли, наверное, на полчаса! Я уже не могу, а она ведь каждый день все это видела!

— Ты не забывай о некоторых мелочах, — неохотно поддержала я разговор. — Во-первых, она тут работала и была своей для всех этих Крамеров и мягких, а во-вторых, ее никто не держал, она могла уволиться в любую секунду и больше здесь не появляться. У нас же не крепостное право.

— Ну, не знаю, — не соглашалась Маринка, — не знаю, ты же сама видела эти рожи! А что? Вполне возможно, что и не отпускали! Они могли и угрожать!

Видя, что я не вступаю в дискуссию, Маринка перешла с громкого голоса на ворчание и замолчала наконец, хмуро поглядывая в окно.

Я докурила, положила окурок в пепельницу и обратила внимание на пейзаж за окном.

— Виктор, а куда мы едем? — спросила я, не узнавая окрестностей.

— На заправку, — коротко ответил он.

Мы подъехали к заправке через пять минут, и тут Маринка толкнула меня локтем.

— Ну что? — спросила я.

— Ты знаешь, Оль, я никак не могу успокоиться, — пожаловалась она, — мне кажется, что и сейчас откуда-нибудь выскочит этот гад и начнет булыганами кидаться.

— И у меня такие же мысли, — улыбнулась я, но улыбка, наверное, вышла не слишком веселая. — Предлагаешь отвлечься? А как?

— Думаю, — коротко ответила Маринка и замолчала, наморщив лоб.

«Ладу» мы накормили быстро, и, выехав со стоянки, Виктор вопросительно взглянул на меня в зеркало заднего вида.

— Не знаю, куда ехать, Виктор, — честно ответила я, — домой не хочу. Мы тут с Маринкой переговорили, нам кажется, что Пузанов найдет нас везде. Ко мне домой он запросто сможет прийти, мой адрес — не секрет.

Виктор повел машину в прогулочном режиме, и мы с Маринкой занялись рассуждениями.

— Ко мне можно было бы, — раздумчиво проговорила Маринка, — но я живу, сама знаешь, в коммуналке. Хотя, с другой стороны, мой сосед работает в милиции — это плюс.

— Плюс еще то, что в коммуналке народу много, — заметила я, — не так страшно будет.

— Что «не так страшно»? Погибать среди людей? — недовольным тоном спросила Маринка. Ей не хотелось, чтобы я ехала к ней, и я это поняла.

Но понять — одно, а принять — другое.

— Да вряд ли ему удастся нас убить, точнее, меня, — спокойно сказала я, — хотел бы убить, давно бы уже это сделал. И когда у него только припадок кончится?

— О том, что убьет, никто и не говорит. А вот испоганить вечер или даже всю ночь — это он сможет запросто. — Маринка зевнула и прикрыла рот рукой. — Припрется, гад, среди ночи, пока то-се, пока милицию вызовешь, пока она приедет, пока его заберут, пройдет время, и все равно не спать потом. Я, например, уснуть точно не смогу, — убежденно заявила она, снова зевнув.