Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Чайлд Линкольн - Из глубины Из глубины

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Из глубины - Чайлд Линкольн - Страница 44


44
Изменить размер шрифта:

— Подайте на меня в суд.

Королис помолчал немного, словно всерьез обдумывал предложение. Когда он заговорил, голос у него был мягкий, почти добрый.

— Когда можно ждать вашего отчета?

— Как только закончу. А теперь почему бы вам не выйти и не дать нам возможность продолжить работу?

Королис опять помолчал. Затем его губы сложились в едва заметную улыбку — чуть больше, чем просто оголенные зубы. Он посмотрел на тело. И, едва заметно кивнув Бишоп, развернулся и молча покинул операционную.

Трое оставшихся постояли, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Потом Бишоп вздохнула.

— Кажется, вы только что нажили врага.

— Наплевать, — ответил Крейн.

И на самом деле ему было все равно. Он ощущал почти физическое недомогание от досады на то, что на станции «Глубоководный шторм» царит атмосфера секретности и полной нетерпимости, на то, что сам он не может положить конец нездоровой обстановке, которая только что, пусть опосредованно, спровоцировала гибель Вассельхоффа. Крейн стянул перчатки, бросил их в металлический лоток и выключил диктофон. Потом повернулся к интерну:

— Вы зашьете?

Девушка кивнула.

— Хорошо, доктор Крейн. Иглой Хагедорна?[11]

— Да, пожалуйста.

Он вышел из операционной в центральный коридор медпункта, где устало прислонился к стене. Рядом с ним встала доктор Бишоп.

— Вы готовы закончить отчет? — спросила она.

Крейн помотал головой.

— Нет. Если я и дальше буду про него думать, то слишком разозлюсь.

— Вы плохо выглядите. Вам, наверное, надо поспать.

Врач вымученно улыбнулся.

— Не получится. После такого дня, как сегодня… Кроме того, меня еще ждет Ашер. Через три часа он придет.

Бишоп посмотрела на него.

— Откуда?

— Вы не знали? Он же в декомпрессионной камере.

Женщина удивилась.

— Ашер? Зачем?

— Из-за сосудистой недостаточности. За последние несколько дней она, кажется, стала гораздо сильнее. У него появились язвы на конечностях.

— Началась закупорка? Ему не в камеру надо, он должен прийти сюда, чтобы мы сделали нужные процедуры.

— Знаю. Я ему так и говорил, но он настаивал. Он… — Крейн осекся, вспомнив заговор молчания, в который его втянули против его воли. — Он, похоже, очень близок к разгадке и поэтому наотрез отказался прекратить работу. Даже забрал с собой в камеру Мэрриса, чтобы не прерываться.

Бишоп не ответила. Она отвернулась, задумчиво глядя на пустой коридор. Крейн зевнул.

— Я все равно не могу спать, если сильно устал. Поэтому пока займусь другими бумагами. — Он помолчал. — Да, а как энцефалограммы, готовы?

— Пока только одна. Мэри Филипс — это та женщина, которая жаловалась на онемение лица и рук. Распечатка у вас в кабинете. Пойду проверю, что с другими, — я усадила лаборантку привести все в порядок, и сейчас штук пять уже должны быть готовы. Она принесет вам остальные.

— Спасибо.

Крейн смотрел, как она быстро уходит по коридору. По крайней мере, одно хорошо: их отношения значительно улучшились.

Он повернулся и неторопливо прошел в свой тесный кабинет. Бишоп, как и обещала, оставила у него на столе пухлый пакет, содержащий никак не меньше двух десятков энцефалограмм; к верхнему листку был подколот отчет. Крейн не любил читать энцефалограммы: искусство вылавливать электрические отклонения в чужих мозгах, выпутывая их из бесконечных ломаных линий, вызывало у него бешенство. Впрочем, он сам просил их сделать, потому что не мог допустить, чтобы какая-то возможность осталась неисследованной. ЭЭГ опровергнет или подтвердит его предположение о том, что все происшествия на станции имеют неврологическую подоплеку.

Крейн сел, устало потер глаза и разложил на столе распечатку. Его взгляду открылось бесконечное море ломаных линий — пейзаж внутреннего мира Мэри Филипс; кривые поднимались и опускались, меняясь по амплитуде и частоте. На первый взгляд они были ничем не примечательны, но Крейн напомнил себе, что с энцефалограммами всегда так. Это не то что кардиограммы, где отклонения всегда четко выражены и сразу бросаются в глаза. Здесь же большую роль имели относительные значения и их изменения во времени.

Крейн присмотрелся к альфа-ритму. Максимальной точки он достигал в заднем квадранте — для бодрствующих взрослых это нормально. Крейн пробежался по альфа-ритму на нескольких страницах, не обнаружив никаких отклонений, кроме недолгих, вызванных тревожностью, а может быть, гипервентиляцией. Честно говоря, альфа-ритм у этой женщины был очень хорош — ровный, без всяких признаков медленных частот.

Тогда Крейн обратился к бета-ритмам. Они наблюдались во фронтальной и центральной частях, пожалуй, казались несколько резковатыми, но все же в пределах нормальных значений. Ни один из наборов волн не проявлял ни особой асимметрии, ни иррегулярности.

Проглядывая страницы, следуя за тонкими черными линиями, которые то поднимались, то опадали, Крейн ощутил, как в душе появляется до боли знакомое ощущение разочарования. Значит, и здесь тупик.

Раздался стук в дверь, и вошла лаборантка. В руке у нее была большая кипа бумаг.

— Доктор Крейн…

— Да?

— Вот энцефалограммы, которые вы просили.

Она положила листы на стол.

Крейн оглядел кучу.

— Сколько здесь?

— Четырнадцать.

Девушка улыбнулась, кивнула и быстро вышла.

Четырнадцать. Ну и ну! И усталый Крейн вернулся к энцефалограмме Мэри Филипс.

Он изучил тета- и дельта-волны, двигаясь слева направо, аккуратно просматривая каждый десятисекундный промежуток. Фоновая активность казалась немного несимметричной, но для начала анализа и это было более или менее нормально — в ходе процедуры пациент, конечно, успокоился…

И тут среди дельта-волн он заметил серию префронтальных пиков, небольших, но ясно различимых.

Крейн нахмурился. Дельта-активность, кроме редких нерегулярных низковольтных колебаний, у взрослых наблюдается крайне редко.

Он просмотрел оставшиеся страницы. Кривые дельта-волн никуда не делись — они даже стали резче. На первый взгляд это давало картину, похожую на болезнь Пика, заболевание, при котором происходит атрофия мозга, приводящая к слабоумию. Онемение, на которое жаловалась Мэри Филипс, оказалось ранним симптомом.

Но Крейн не стал спешить с выводами. Что-то его в этих пиках беспокоило.

Вернувшись к началу, он повернул график набок. «Вертикальное прочтение» — способ просмотра электроэнцефалограммы сверху вниз, а не слева направо — позволяет сосредоточиться на какой-нибудь одной волне и ее распределении, а не рассматривать картину по полушариям. Крейн медленно листал страницы, следя за линией тета-волн. И вдруг застыл.

— Какого черта? — произнес он.

Он уронил распечатку на стол и полез в ближайший ящик, отыскивая линейку. Разыскав, он приложил ее к бумаге, всмотрелся внимательнее. А затем ощутил, как где-то у основания черепа появилось неприятное покалывание и поползло вниз по позвоночнику.

Он медленно выпрямился в кресле.

— Вот оно, — пробормотал Крейн.

Казалось, что это невозможно, но вот оно, доказательство. Эти линии на ЭЭГ Мэри Филипс — вовсе не переменные взлеты и падения, указывающие на активность мозга. Не свидетельствовали они и о какой-либо физической патологии. Пики были регулярные — непостижимо, невероятно регулярные…

Он оттолкнул распечатку Филипс и взял другую из стопки, которую принесла лаборантка. Это оказалась энцефалограмма мужчины, перенесшего микроинсульт. Быстрая проверка показала: те же болезненно четкие дельта-волны наблюдались и там.

Потребовалось минут пятнадцать, чтобы просмотреть все данные. Люди, которым делали энцефалограммы, жаловались на самые разные недомогания — от бессонницы до аритмии, тошноты и настоящих маниакальных состояний. Но у всех наблюдалось одно и то же — регулярность и точность волн, какой не может быть в природе.

Крейн отодвинул пачку распечаток с ощущением чего-то нереального. Наконец-то после долгих попыток он добился, нашел общую черту. Причина была неврологическая: дельта-волны у здоровых взрослых должны быть прямые. И даже если они дают скачки, то все равно никогда не могло быть таких ровных, вычисляемых паттернов. Это было что-то, науке пока не известное.

вернуться

11

Игла Хагедорна — хирургическая игла с круглым ушком без прорези.