Тайный грех императрицы - Арсеньева Елена - Страница 26

Она была так озабочена тем, чтобы приободрить Александра, что совершенно забыла: переворот не только сделал его императором. Переворот и ее, великую княжну Елизавету Алексеевну, возвысил до императрицы!

Но это не принесло ей счастья...

Охотников слушал молча, изредка беря руку Елизаветы и проводя по ней губами. И потом, когда Елизавета закончила, он некоторое время еще молчал. Был слишком взволнован, чтобы говорить, потому что понимал: ему оказано сейчас огромное, невероятное доверие. То, что он услышал, узнал, не слышал и не знает ни один человек в мире. Елизавета доверилась ему, как жена может довериться мужу, и этот ее рассказ связал их крепче, чем любовные объятия, и даже крепче, чем тайное венчание.

Да, в том настроении, в каком они находились сейчас, в этом состоянии глубочайшего взаимного доверия, было не только можно, но и вполне естественно повести разговор о страшных намерениях Катрин.

– Я должен кое-что открыть тебе, – начал он. – Кое-что очень важное, но...

– Я тоже, – вдруг перебила Елизавета, – тоже должна открыть тебе что-то очень важное!

Алексей изумился. Да что ж может оказаться важнее той государственной тайны, которая ему только что была доверена?!

– Не сомневайся, – улыбнулась Елизавета, глядя в его удивленные глаза. – Я правду говорю. Это все необыкновенно важно, и вообще – мне надоело говорить о Катрин. Для меня куда значительней сейчас совсем другое, но я откроюсь тебе не прежде, чем ты дашь мне клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах меня не покинешь. Что бы я тебе сейчас ни сказала, не покинешь меня. Понимаешь?

Алексей опешил, потому что, если бы решился, сам взял бы с нее такую же клятву. Клятву в том, что она не покинет его, даже если узнает, что Катрин проведала про их встречи.

Нет, он не мог, не имел на это права. Она – императрица, она принадлежит не только ему, но и супругу своему, и всей России. Он – что, он простой кавалергард и может отвечать сам за себя.

– Клянусь, – сказал Алексей. – Хотя ты ведь знаешь, это само собой подразумевается!

– И все же... – прерывающимся голосом заговорила Елизавета, вскочив с постели и подойдя к маленькому столику, на котором стоял хрустальный кувшин с водой, – и все же мне будет теперь спокойнее рассказывать, потому что произошло одно событие... оно...

От волнения Елизавета не могла продолжать; она хотела выпить воды, но пальцы так дрожали, что стакан упал на пол и разбился.

И в ту же секунду кто-то начал барабанить в дверь так отчаянно, словно все это время стоял и ждал сего хрустального звона, как сигнала.

Елизавета и Алексей переглянулись. Обоим мигом стало ясно, что это не случайно: их подслушивали.

«Катрин!» – с ненавистью подумала Елизавета.

«Катрин!» – с отвращением подумал Алексей. Но никто из них не сказал ни слова.

Сейчас было не до разговоров.

Алексей вскочил с постели и принялся одеваться.

– Ваше величество! – раздался заполошный женский голос, при звуке которого Алексей невольно вздрогнул и уставился на дверь. – Ваше величество, что с вами?!

– Со мной? – отозвалась Елизавета, и Алексей поразился тому, как спокойно, даже сонно звучит ее голос, хотя сама она стояла, напряженно вытянувшись, стиснув руки у горла, и словно бы даже дрожала, как былинка, на которую обрушился порыв злого ветра. В тусклом полусвете раннего утра лицо ее было бледным. Конечно, она испугалась, но все же Алексей с изумлением увидел, что она улыбается.

Удивительная женщина! Он любит удивительную женщину, единственную на свете!

– А что со мной такое? – столь же сонно и неторопливо проговорила Елизавета. – Ах да, я что-то уронила... Ничего, утром можно убрать, а сейчас не мешайте, я спать хочу!

– Откройте! Умоляю вас, откройте, ваше величество! – продолжала надрываться фрейлина.

Елизавета нахмурилась.

– Это Загряжская! Она здесь неспроста, – прошептала императрица едва слышно. – Ее пристроила сюда Катрин. Это шпионка Катрин!

Она сказала то, что Алексей уже и сам понял. Он узнал этот голос – голос камеристки дамы Розы. Теперь понятно, почему Катрин в курсе их с Елизаветой тайных свиданий!

Елизавета бесшумно кинулась к окну, распахнула его, сделав знак Алексею – беги, мол! И тотчас отпрянула испуганно.

– Ваше величество! – донесся голос снизу. – Все ли у вас благополучно?

Алексей обмер. К императрице обращался Сизокрылов, один из военных кавалергардского полка, назначенный нынче ночью на дежурство!

– По слухам, во дворец пробрался злоумышленник! – продолжал надрывать горло Сизокрылов. – Будьте осторожны! Закройте скорей окно!

– Вы думаете, он осмелится в вашем присутствии подняться ко мне по стене? – холодно проговорила Елизавета и захлопнула окно.

– Спуститься он тоже не осмелится, – пробормотал растерянный Алексей, морщась от пронзительных криков Загряжской:

– Отворите, ваше величество! Позвольте мне убрать осколки! Вы можете поранить себя!

– Замолчите, мадемуазель Загряжская! – произнесла Елизавета, подойдя вплотную к двери, чтобы фрейлина ее наверняка услышала. – Я ни за что не открою. Меня предупредили, что во дворец пробрался неизвестный злоумышленник, и я боюсь, что он ворвется в мои покои.

Сказав так, она оглянулась на Алексея и усмехнулась проказливо, как девочка, которая шалит украдкой от воспитательницы.

Он чуть слышно засмеялся в ответ, думая сейчас лишь о том, как было бы прекрасно снова упасть с ней в постель и не заботиться о том, что делать со всеми этими опасными крикунами.

На мгновение за дверью стало тихо; Елизавета и Алексей облегченно перевели было дух, но тут же Загряжская снова подала голос – на сей раз проникнутый паническим ехидством:

– О, государыня, не извольте беспокоиться, рядом со мной в вашей приемной полно народу, и все готовы защитить вас! Откройте же... – В голосе Загряжской зазвучало нетерпение, и она с огромным усилием заставила себя прибавить: – Умоляю, откройте, ваше величество!

Елизавета снова побледнела. Под глазами у нее мигом залегли синие полукружья, бывшие, как знал Алексей, у нее признаком крайней усталости. Раньше эти темные тени появлялись после бурных ночей, сейчас они выказывали страх Елизаветы.

Алексей схватил ее в объятия, притянул к себе. Собственное бессилие сводило его с ума. Он совершенно не знал, как выпутаться из этой ситуации!

– Я скажу, что впущу только Александра, – пробормотала Елизавета, и голос ее от отчаяния был чуть слышен. – Я признаюсь ему... Я скажу, что он сам вынудил меня на эту измену. Я попрошу поклясться, что он не причинит тебе вреда и даст уйти...

– Ты с ума сошла, – прошептал Алексей. – Ты будешь опозорена, тебя спровадят из России. Погоди...

И тут его осенило. Теперь он знал, что надо делать!

– Скажи, что ты откроешь, если только к твоей двери подойдет дежурный отряд кавалергардов. Скажи, что откроешь, только если тебя об этом попросит Горский. Сегодня он караульный начальник.

Елизавета посмотрела непонимающе, однако послушно повторила его слова, и немедленно получила ответ Загряжской, в котором звучало неприкрытое злорадство:

– Отряд уже здесь! И господин Горский ждет только вашего слова!

У Елизаветы было такое лицо – Алексей понимал, что через несколько мгновений, если все не закончится, она лишится сознания. И, на миг припав к ее губам, попытавшись вернуть ей этим поцелуем силы, он отскочил, встал у двери, прижавшись спиной к стене, и прошептал:

– Я готов!

Елизавета с трудом повернула ключ в замке. Двери настежь распахнулись, створками прикрывая Алексея; сразу несколько человек ворвались в комнату. Это были кавалергарды, среди них мельтешила Загряжская в темно-синем фрейлинском платье.

Алексей понимал, что если кто-то обернется, то сразу увидит его, стоящего у стены, но выйти он не мог, потому что из приемной продолжали напирать новые «защитники».

Но тут Елизавета очнулась от приступа ужаса и, похоже, сообразила, что делать дальше.