Тайный грех императрицы - Арсеньева Елена - Страница 23

Он засмеялся – ну просто не смог сдержаться.

– Что?! – низко проговорила, почти прорычала она, резко обернувшись. – Чему вы смеете смеяться?

– Прошу меня простить, – опустил голову Алексей в поклоне. – Но не нелепо ли, что вы замыслили государственный переворот и намерены управлять страной, в то время как не можете позаботиться даже о собственной безопасности во время тайного свидания!

Нет, все-таки, пожалуй, не было у нее кинжала под корсажем, не то уже всадила бы его в горло Алексею, так содрогнулась, так напряглась, такой сгусток невидимой ненависти его ударил, словно нечто материальное!

– Скорей! – отчаянно пискнула из сеней камеристка, и даме Розе пришлось сдержать свою злобу: она вновь обратилась в бегство. При этом краешек ее вуаля зацепился за кособокий шкаф, резко поехал назад; пытаясь удержать вуаль, она полуобернулась, и Алексей на миг увидел ее лицо... одно из красивейших, виденных им в жизни, лицо, известное всей России.

Он поспешно отвел глаза, от души надеясь, что дама Роза решит, будто он ничего не заметил и ее не узнал. А он, между прочим, узнал ее еще до этого мгновения, еще прежде, а сейчас просто лишний раз убедился в правильности своей догадки. Итак, его искусительницей была великая княжна Екатерина Павловна. Сестра императора Александра и золовка Елизаветы.

Да, по всему выходило, что врагиню Алексей завел себе нынче такую, что самая изощренная ведьма полесская (тот же отец Вавила раньше, покуда не был расстрижен, исполнял должность в Полесье и навеки сохранил страх перед тамошними бабенками, каждая вторая из коих – непременная потомственная колдунья) показалась бы рядом с нею доброй феей из сказки. Но что сделано, то сделано! Одно знал он – нужно Елизавету предупредить. А для начала – бежать отсюда. Недоставало еще, чтобы его схватили как вора в доме князя Долгорукова!

Ну да, Алексей мигом смекнул, о ком испуганно говорила камеристка. Князь Михаил Петрович Долгоруков! Так вот чей это дом! О Долгорукове в обществе упоминали, как о предмете внимания великой княжны Екатерины Павловны. Впрочем, он был достоин внимания любой, самой высокопоставленной дамы. Долгоруков мог гордиться своей блистательной боевой и дипломатической биографией. В шестнадцать лет он участвовал в походе на Кавказ, затем отправился на войну с Персией, девятнадцати лет побывал в Париже с особыми поручениями... Красавец, умнейший человек, он проводил время между беседами с учеными людьми и обольщением прекрасных дам, среди которых оказались Жозефина Бонапарт, мадам Рекамье, мадам де Сталь, Каролина Мюрат... Знаменитая княгиня Евдокия Голицына по прозвищу La princesse de la Nuit, (Принцесса Ночи), была по уши в него влюблена и умоляла мужа о разводе, надеясь сделаться княгиней Долгорукой. Сам Наполеон оказывал ему благосклонное внимание и перед отъездом князя из Парижа подарил тому пару пистолетов знаменитого Бертье. Вернувшись в Россию уже после смерти императора Павла, Михаила Долгорукова определили флигель-адъютантом к Александру Павловичу. Совсем недавно, во время военных действий при Аустерлице, князь был ранен и награжден золотой шпагою с надписью «За храбрость». По слухам, он едва оправился и только начал выезжать из дома и появляться в обществе. Видимо, нынче Долгоруков ездил с визитом и вернулся не в срок, а великая княжна, которая, конечно, имела шпионов и в его доме, решила, что может воспользоваться сим помещением для своих тайных дел.

А что это она в панику вдарилась при известии о возвращении князя? Опасалась, что он застанет ее с другим мужчиной? Ревности Долгорукова испугалась? Нет, тут, пожалуй, другое. Выходило, ежели рассудить логически, что князь не имел представления о планах великой княжны относительно переворота.

При этой мысли у Алексея несколько отлегло от сердца. Не хотел бы он увидеть изменника в блистательном офицере, которым привык восхищаться, которым восхищалась вся Россия! Но это не значит, что самому Алексею не стоит бежать отсюда как можно скорей!

Он сие и исполнил, и вскорости оказался за оградою долгоруковского дома, в той самой роще, куда был привезен незадолго до того. Трава еще хранила отпечаток колес кареты, и Алексею даже почудилось, что он различает вдали черный силуэт.

Он пошел пешком, мысленно вознося благодарность князю Михаилу Петровичу, столь своевременно воротившемуся, и размышляя, что же теперь делать. Неужели он верно понял и великая княжна Екатерина Павловна метит на трон? Или Алексей ошибся? Может, она все же для кого-то другого старается?

Но для кого? Для одной из своих сестер? Для которой же? Елена и Александра уже упокоились, царство им небесное, Анна еще малышка, Мария замужем в Веймаре, и ее супруг, герцог, вряд ли помышляет о русском престоле! Определенно, императором его никто провозгласить не захочет.

Может быть, Катрин старается для своей матушки? Но ведь это бессмысленно: вдовствующую императрицу в России почитают, но видеть в ней правительницу – о нет! Грех такое говорить о царственной особе, но она редкостно бестолкова, взбалмошна и по-бабьи суетлива. И если уж она не смогла присвоить власть после смерти супруга, то разве сумеет теперь?!

Алексей вспомнил сплетни, которые ходили о Марии Федоровне – вернее, о ее поведении после трагических событий 11 марта 1801 года.

Узнав о государственном перевороте, Мария Федоровна требовала, чтобы ее немедленно проводили к императору. Ей отвечали:

«Император Александр в Зимнем дворце и хочет, чтобы вы туда приехали».

– Я не знаю никакого императора Александра! – кричала Мария Федоровна. «Я желаю видеть моего императора!»

В пеньюаре и шубе, наброшенной на плечи, она уселась перед дверьми, выходящими на лестницу, и заявила, что не сойдет с места, пока не увидит Павла. Похоже, Мария Федоровна не сознавала, что мужа нет в живых. Потом вдруг она вскочила и воскликнула:

«Мне странно видеть вас не повинующимися мне! Если нет императора, то я ваша императрица! Одна я имею титул законной государыни! Я коронована, вы поплатитесь за неповиновение!»

И опустилась на стул, шепча, словно в забытьи, на том языке, на коем всегда предпочитала изъясняться: «Ich will regieren!»[8]

Эти слова то и дело вырывались у нее, вперемежку с причитаниями по убитому.

Потом, среди погребальных хлопот, Мария Федоровна внезапно объявила, что не желает расставаться со своим штатом императрицы, не даст ни единого человека, и вскоре вытянула из Александра согласие, что придворные будут одинаково служить и ей, и ему. Она истерически потребовала, чтобы с этого времени статс-дамы и фрейлины получали шифры[9] с вензелями обеих императриц, ибо она ничего не хотела уступить жене сына и новой законной императрице! Сие было вещью неслыханной и даже смешной с точки зрения мирового придворного этикета, однако в то время мать всего могла добиться от своего сына, и она дала себе слово не упустить случая.

Алексей покачал головой. Он размышлял для очистки совести, а на самом деле даже не сомневался, что великая княжна Екатерина старается только для себя...

Это казалось ему сущим безумием. О таком даже думать было смешно! И все-таки невольная дрожь пробирала его. Безумцы опасны именно безумием своим, а вовсе не возможностью осуществления безумных замыслов.

Нет, нужно предупредить Елизавету. Обязательно!

Но как начать разговор? Как объяснить, с чего началось его знакомство с сестрой императора?!

Вот кто будет безумцем, так это он, если сболтнет лишнего.

Нет, Боже упаси, лучше молчать!

Но тогда его можно будет назвать подлецом.

Алексей яростно стукнул кулаком по стволу дерева, мимо которого шел.

Вот попал! Куда ни кинь, всюду клин!

Константин мгновенно взбесился так, как умел это делать только он, – до полной потери самообладания.

– Кто? – взревел он. – Немедленно говори, кто этот негодяй, который посмел наставить...