Воинство Рассвета - Хэмбли Барбара - Страница 36

Алвир ринулся вперед, обошел стол и вырвал свиток пергамента из рук Джил. Разорвав его пополам, он швырнул обрывки в огонь.

– Вот и ответ. Где те записи, из которых вы взяли так называемые факты?

Джил двинулась к нему, леденея от ярости. Ее чувства ученого были слишком оскорблены, чтобы испытывать страх, и за уничтожение ее записей она была готова его убить. Но сильная рука остановила ее.

– Они в архиве Церкви, Алвир, – спокойно сообщил Ингольд. – Я вручил их аббатисе Джованнин.

– Что?

– Я опасался за их сохранность, – ответил волшебник. – А миледи Джованнин... очень ревностно относится к своей библиотеке.

Алвир молчал, не в силах выдавить ни слова; ярость окружала его, как облако ядовитого дыма. В наступившей тишине слышалось только глубокое тяжелое дыхание канцлера.

– Хорошо, – наконец прервал он молчание. – Теперь я предупрежден. Возможно, я сам во всем виноват. Когда я согласился принять вас в Убежище... – он гневным взором обвел притихших магов, застывших вокруг стола, – ...дал вам кров и пищу, то надеялся получить в ответ благодарность, а не предательство. Но похоже, когда имеешь дело с тобой, Ингольд Инглорион, надо быть готовым к худшему.

– Что же касается остальных, – продолжил он, обращаясь к остальным, – вы по-прежнему остаетесь моими слугами. И в этом качестве обязаны исполнить все свои обязательства при вторжении в Логово. После чего можете вернуться ко мне, если захотите, или отправляться на все четыре стороны. Но если я еще раз услышу хоть слово о том, что здесь говорилось, или кто-то станет пересказывать этот бред, будто Дарки скоро появятся в Алкетче, нашим союзникам или прочим обитателям Убежища, – я передам всех вас в руки инквизиции. И поверьте, вы пожалеете, что родились на свет.

Канцлер с такой угрозой посмотрел на волшебников, что даже мать Кары испуганно притихла. Затем он вновь уставился на Ингольда.

– А что касается тебя и этой девочки... – Алвир вдруг замолк, точно эти слова застряли у него в горле.

Джил почувствовала внезапную реакцию Ингольда, как волну удушливого жара, хотя описать изменения, произошедшие в старике, что стоял рядом с ней, она бы не смогла. Но властность, которую излучал Архимаг, напоминала силовой вихрь. Алвир на шаг отпрянул назад, его лицо пожелтело от испуга.

– Милорд Алвир, – раздался тихий хрипловатый голос, – никто из этих детей не служит вам, и поостерегитесь хоть пальцем тронуть их....

Алвир облизнул сухие губы, но все равно не смог издать ни звука.

Ингольда продолжал.

– Можете вести себя как последний глупец, милорд, это ваше право. Но не думайте, что мною движет забота о вас, или ваши политические соображения. Я действую лишь во благо людей. Если вы хотите свести со мной счеты – милости прошу. Но не смейте вымещать зло ни на ком из здесь присутствующих: вы об этом пожалеете. А теперь ступайте прочь.

– Ты... – прохрипел канцлер с искаженным лицом. Но слова вновь не шли у него с языка.

– Вон отсюда.

Крупный, сильный мужчина отпрянул, как от удара. Он начал медленно отступать к двери, и через минуту все могли услышать, как в коридоре его шаги обратились в бег.

Словно медленно угасающий закат, сила, опалившая воздух комнаты, начала рассеиваться, а вместе с ней померк и свет. Джил повернулась к Ингольду и увидела, как удлинившиеся тени резко обозначили морщины на его лице. В очаге вспыхнул последний клочок разорванного пергамента.

Первым нарушил тишину писклявый голос Кта:

– Он тебе этого никогда не простит.

Ингольд вздохнул и закрыл глаза.

– Он мне и так ничего бы не простил.

Джил помогла ему сесть. К ним приблизился Вос и положил тонкую, перепачканную в чернилах руку на плечо Ингольду.

– Ты устал, – сказал змеиный маг сухим старческим голосом, – тебе надо поспать.

Остальные маги начали потихоньку покидать комнату.

Наконец Ингольд поднял голову и взглянул на Джил.

– Извини, дитя. Ты хорошо потрудилась. Более того, я убежден, что ты нашла правильный ответ. – Он взял ее за руку. – Спасибо.

Безмолвие полнилось так и не нашедшими выхода словами. Глядя на Ингольда, Джил ощутила страх за него. Куда же ему податься теперь? В Убежище – Алвир, а снаружи – Дарки.

– В любом случае, тебя это больше не должно тревожить, – пробормотал волшебник. – Настал день зимнего солнцестояния. Ты вольна вернуться в свой мир, не подвергаясь опасности нападения Дарков. Я пошлю тебя обратно на рассвете, если, конечно, ты не захочешь немного задержаться и провести этот праздник со мной.

Голос Ингольда едва могли расслышать даже те немногие, кто остался в полутемной комнате. Джил поборола в себе желание пригладить его взъерошенные седые волосы.

Вместо этого она резким голосом сказала:

– Несмотря на то... что тебя ищут Дарки... ты все равно пойдешь с армией?

– Конечно... – начал было он, но вдруг пристально взглянул на нее, уловив в голосе Джил какие-то странные нотки, – ...нет, – закончил он. – Конечно, нет.

Медовые глаза Воса изумленно сверкнули, но Ингольд опередил его:

– Нет, я останусь здесь, в Убежище. Алвир получил мое благословение на то, чтобы погибнуть, как ему заблагорассудится, но после сегодняшнего я не собираюсь доставить удовольствие Даркам и не дам им обглодать мои старые кости. Не беспокойся обо мне, дитя.

Джил кивнула.

– Рада это слышать. Хотя, когда мы доберемся до Логова, нам без тебя будет нелегко.

– Тебе нет нужды рисковать жизнью! – резко возразил он.

– Брось, Ингольд. Неужели ты веришь, что я сбегу накануне вторжения, так и не узнав, чем оно закончится?

– Конечно, могу. Тем более что ты лучше других знаешь, чем все это закончится. Тебе известно, как мало шансов на то...

– Мне известно, как мало будет шансов, если ты останешься в Убежище, – сердито заявила она. – Королевской страже потребуется каждый меч.

Джил поймала изумленный взгляд Руди: для него это оказалось полной неожиданностью. Как, впрочем, и для нее самой.

В глазах Ингольда промелькнуло раздражение. Джил с невозмутимым видом продолжила, прекрасно понимая, что он не рискнет опровергнуть собственную ложь:

– Ты же сам учил меня не бросать близких людей на произвол судьбы, даже если им грозит поражение.

Он долго и внимательно смотрел на Джил, затем слегка сжал ее руки.

– Тебе никто не говорил, что это неприлично, когда младшие пытаются перехитрить старших?

Она покачала головой, глядя на него невинными глазами школьницы.

– Нет, сэр.

Он фыркнул.

– Считай, что я тебе сказал.

– Да, сэр.

– А теперь иди спать. И вот еще что, Джил...

Она приостановилась в дверях.

– Мне не было нужды учить тебя преданности. Ты все знала и без меня.

– Но ты был нужен мне, чтобы это понять.

Она повернулась и быстро вышла в темноту, чувствуя усталость и, как ни странно, умиротворение.

– Джил говорила всерьез?

Альда плотнее стянула у горла меховой плащ. Хотя впервые за многие недели светило бледное далекое солнце, воздух все еще оставался ледяным. Они с Руди вышли через ворота и начали спускаться по ступеням, окруженные кольцом людей. Со стороны луга, где сгрудились сделанные из сосновых веток шатры и разноцветные навесы, порывы ледяного ветра доносили голоса и музыку.

– Конечно, всерьез. – Руди удивленно взглянул на Минальду.

– Но ведь ее могут убить.

Тропинка, ведущая вниз, была скользкой, ее утоптали сотни ног. Люди с рассвета тянулись в ту сторону. Руди поддержал Минальду, обхватив ее за плечи. Тир смотрел на происходящее широко распахнутыми глазами и счастливо хихикал, радуясь царящему вокруг шуму и суматохе.

– Я не все понял из того, что она говорила вчера вечером, – продолжал Руди, – но в одном она права. Она не может так просто уйти, не зная, выживут ли ее друзья.

– Это верно, – согласилась Минальда. – Но ведь она сама провела все эти изыскания. И она знает лучше, чем кто бы то ни было, что люди никогда не побеждали Дарков.