Судьба: Дитя Неба - Хэйдон Элизабет - Страница 19

Просыпайся, малыш,

Солнышко заглянет в твои глазки,

Ведь светлый день зовет тебя играть.

Она продолжала отступать, вплетая свой призыв в стихи и мелодию старой песни.

Иди сюда, иди ко мне, иди за мной!

Иди сюда, иди ко мне, иди за мной!

На границе света, который отбрасывал ее меч, Рапсодия заметила осторожное движение, увидела новые лица. Она едва заметно кивнула и снова попятилась, продолжая петь.

Беги, малыш,

На край неба,

Туда, где ночь встречает день.

Иди сюда, иди ко мне, иди за мной!

Иди сюда, иди ко мне, иди за мной!

В глубине туннеля появились еще лица, худые, измученные, словно призраки, которые иногда являлись к ней во сне. Дети щурились в слабом свете Звездного Горна.

Играй, малыш,

Пока не повзрослел,

Иди к мечте, пока еще мечтаешь.

Иди сюда, иди ко мне, иди за мной!

Иди сюда, иди ко мне, иди за мной!

К тому времени когда Рапсодия подошла к колодцу, ведущему в комнату, где их ждал Акмед, за ней следовал небольшой отряд, человек десять оборванных мальчишек разного возраста, все до единого худые и измученные. Они ползли за ней один за другим, и она не видела тех, кто был в самом конце, только головы и лица, бледные, измазанные красной глиной, с тусклыми глазами, — люди-крысы, кажется так назвал их Акмед. Она и представить себе не могла, как он прав.

Вместо крюка в колодец спустилось что-то вроде лестницы (только позже Рапсодия обнаружила, что за ней лежит тело свалившегося вниз подмастерья), построенной из досок и разнообразных обломков. Акмед свесился вниз, пытаясь понять, что происходит. Увидев, сколько детей привела Рапсодия, он только шумно вздохнул, взял веревку и сбросил ее конец в колодец.

— Что так долго? Передавай сюда маленьких ублюдков, нам нужно поскорее выбираться.

Одной рукой Рапсодия схватила грязного малыша лирингласа, который весь съежился, но не отшатнулся, а другой поймала веревку, сброшенную Акмедом.

— У тебя возникли проблемы с детенышем демона? — спросила она, завязывая веревку вокруг пояса Арика и помогая ему взобраться на лестницу.

Она держала его, пока Акмед не начал поднимать ребенка наверх.

— Небольшие, — спокойно ответил Акмед. — Он в печи для обжига.

Рапсодия на секунду отвернулась от детей и посмотрела на Акмеда.

— В печи для обжига?

— Сядь сюда, — приказал Акмед первому малышу, показывая на место около Омета, лежавшего на кровати и по-прежнему связанного веревкой. В следующее мгновение он уже снова склонился над колодцем. — Именно в печи. Он не боится огня и почти не чувствует боли. С ним ничего не случится, естественно, пока не закончится воздух.

Рапсодия быстро подтащила к себе другого малыша и обвязала его веревкой.

— И давно он там? — взволнованно спросила она.

Акмед потянул на себя веревку и вытащил малыша.

— Довольно давно. Я бы на твоем месте поторопился, если ты хочешь вынуть его оттуда, прежде чем он превратится в вазу.

Один за другим дети поднимались наверх, никто из них не произнес ни звука. Наконец, когда наружу выбрался последний, Акмед поднял Рапсодию.

— Боги, что здесь произошло? — воскликнула она, оглянувшись по сторонам и увидев аккуратно сложенные у стены тела, а в углу кучу застывшего раствора. — Ты что, не мог, по крайней мере, спрятать трупы? — шепотом спросила она. — Посмотри, как напуганы дети.

— Вот и хорошо. Надеюсь, ты заметила, что ни один из них не произнес ни звука и не доставил мне никаких неприятностей, когда я вытаскивал их наружу. — Он разрезал кинжалом веревки, связывавшие Омета, затем подошел к Рапсодии и показал на дверь, через которую ворвались подмастерья. — Там, откуда явились эти ребятишки, имеется еще около сотни, они работают и спят посменно, прямо за дверью. Кроме того, я подозреваю, что кто-то очень внимательно следит за фабрикой, учитывая, как близки они к цели. У нас нет времени сортировать детей — они свидетели, и тот, кто владеет данным заведением, вряд ли будет доволен тем, что мы их освободили. Я предлагаю вынуть сыночка демона из печи — он, наверное, уже покрылся симпатичной коричневой корочкой, — и будем делать отсюда ноги. Я не шучу, Рапсодия, ты же знаешь, я не склонен к преувеличениям.

Рапсодия кивнула, бросилась к закрытой печи, отодвинула задвижку и распахнула дверцу. Мальчишка привалился к стене, он потерял сознание и едва дышал. Маленькие рабы, чьи глаза уже приспособились к мерцающему свету, с изумлением наблюдали за тем, как Рапсодия забралась в раскаленную печь, схватила мальчишку за ноги и вытащила наружу. Быстро проверив его состояние, она подтащила сына Ракшаса к кровати Омета, где сидели, скорчившись, малыши.

— Не трогайте его, он очень горячий, вы можете обжечься. Надо подождать, пока он не остынет, — сказала она детям на орланданском языке. — Но если он начнет шевелиться, прыгайте на него, все одновременно, и садитесь ему на спину. — Взглянув на Акмеда, она спросила на болгише: — А как мы будем отсюда выбираться?

— Через дверь, в которую вошли. Мы можем пройти вдоль стены, на той стороне здания нет окон, из города выйдем боковыми улицами. Доведем их до северных аванпостов Илорка… — Он поднял руку, предвидя ее возражения. — Спорить будем потом. Сейчас у нас нет времени.

— Хорошо. Но прежде чем мы уйдем, нужно закрыть туннель. Иначе они доставят сюда новую группу рабов и вновь возобновят работы под землей… если они уже не добрались туда, куда хотели. Я не позволю им утопить детей.

Акмед подошел к мальчишке с черными волосами, порождению демона, наклонился и легонько коснулся его, чтобы определить температуру тела. Не особенно церемонясь, он связал ему руки и ноги, не обращая никакого внимания на сломанные запястье и ключицу, затем поднял и перебросил через плечо.

— И как ты собираешься это сделать? Не забыла, Грунтора с нами нет.

— Не забыла. Дай мне пять минут, обещаю, больше не понадобится.

Акмед покачал головой и поманил к себе маленьких рабов, которые начали поспешно вскакивать и тут же выстроились около него.

— Может так получиться, что у тебя и этого не будет.

— Тогда идите, я вас догоню.

Она проигнорировала его сердитый взгляд, подбежала к двери и снова произнесла имя тишины. Дверь бесшумно открылась. Дети прошмыгнули наружу, не издав ни единого звука — скорее всего, от ужаса, который на них наводило лицо Акмеда.

Как только все они оказались в вестибюле фабрики, Рапсодия вернулась в комнату с печами. Несколько мгновений она разглядывала страшный разгром, царивший здесь, затем подошла к четырем оставшимся бакам и перевернула их, вывалив содержимое на пол и стараясь держаться подальше от раскаленного раствора, который, точно река, потек прямиком в сторону алькова.

Когда колодец заполнился до краев, она вынула меч. Пламя Звездного Горна плясало в окутанной тенями комнате, горело в миллионы раз ярче, чем еле живой огонь в печах.

Рапсодия закрыла глаза и восстановила свою связь с мечом, стараясь вызвать к жизни стихию огня, ставшую ее сутью с тех пор, как она прошла сквозь ревущую стену пламени в самом сердце Земли. Она сосредоточилась на колодце, заполненном горячим раствором, и, подняв меч, направила его в сторону алькова.

— Лютен, — уверенно пропела она. — Застынь.

Огненный луч сорвался с кончика меча, окатив альков жаром, ярким и горячим, точно само солнце. Рапсодия почувствовала, как ее охватывает возбуждение, она следила за тем, как огонь устремился в альков и за несколько секунд превратил глину в самую надежную из пробок, намертво запечатывая шахту. Верхнюю часть колодца озарило алое сияние, тут же достигнув цвета обожженной глины.