Реквием по солнцу - Хэйдон Элизабет - Страница 23

— Он прошепчет тебе это сквозь слезы, когда придет на твою могилу, чтобы привести в порядок камни.

СИНЯЯ

Порт Аргот, Портленд

ЗАПАХ КОСТРА, принесенный ветром, всегда возбуждал сенешаля, и он сделал глубокий вдох. Аромат горького пепла, смешанный с соленым морским воздухом, был для него лучше всяких духов, в особенности по утрам, когда белый дым, клубящийся над пылающими кострами, уступил место густому серому туману. Словно грязные обрывки шерсти, он стлался над дымящимися углями, являя собой лишь жалкое напоминание о том поистине апокалиптическом зрелище, которым он наслаждался здесь предыдущей ночью.

Он обожал этот запах всю свою жизнь, но в последние тысячу лет полюбил еще сильнее, поскольку к нему добавлялся аромат горящей человеческой плоти.

Вчера вечером он стоял в темноте на специальной трибуне, наблюдая за кострами, зажженными точно сигнальные огни вдоль гигантского поля боя. Это была настоящая преисподняя, такого адского пламени здесь еще не видели; крики и стоны боли, становившиеся то тише, то громче, летели к нему на крыльях ветра и казались настоящей музыкой, наполнявшей его душу возбуждением.

Оно продолжало бурлить в его крови даже сейчас, в серый предрассветный час, когда он стоял на борту «Баскеллы». Костры прогорели и начали остывать. Уже совсем скоро придут фермеры из Внутреннего Полумесяца, чтобы привести все в порядок, а пеплом удобрить свои поля.

Сенешаль подумывал о том, что, придя к власти, он направил жизнь в этих землях по новому руслу и сумел добиться вполне устойчивого равновесия. Морская торговля никогда еще не приносила таких прибылей, флот Аргота считался одним из самых дисциплинированных и пользовался уважением во всем цивилизованном мире. Его корабли бороздили моря, уходя все дальше и дальше от родных портов, и теперь даже осмеливались причаливать у считавшихся самыми опасными берегов, например у скалистого архипелага Огненная граница, в кишащих акулами водах Ириду и на Великой границе, где хищные рыбы порой достигали сотни футов в длину. Корабли Аргота побывали в южных морях, возле обжигающих пенных водоворотов над могилой затонувшего Острова Серендаир, чьи горные пики Бриала, Балатрон и Кверел теперь превратились в полные опасностей рифы, где то и дело происходят вулканические выбросы.

Впрочем, главную опасность во всех путешествиях представляли не явления природы, а пираты, промышлявшие в этих водах. Жестокие разбойники, выходцы из древних семей, и их быстроходные корабли не боялись ни мелей, ни течений, словно море было к ним особенно благосклонно, а ветром они управляли с безжалостной ловкостью. Останки кораблей, которые подверглись их нападению, пропадали без следа, здоровых членов команды и пассажиров продавали в рабство в разных портах мира, главным образом на алмазные поля нижнего Хераата, расположенного на большом континенте далеко на юге, а также на гладиаторские арены Сорболда. Старые и больные шли на корм акулам.

Флибустьеры Морского Ветра — так называли себя пираты — были проклятием торговых путей и наводили ужас на купцов, путешествующих по морю. Даже в странах, имевших возможность обеспечивать свои торговые суда военным сопровождением, с волнением ждали их возвращения домой (впрочем, нередко, несмотря ни на что, корабли и люди исчезали навсегда). Обладание сильным, надежным флотом, состоящим из быстрых кораблей, которые могли уйти от преследования пиратов и таким образом спасти свои грузы и пассажиров, являлось одним из важнейших факторов, определяющих успешность той или иной страны в торговле. Торговый и военный флоты Аргота по праву называли самыми сильными в мире.

Потому что барон Аргота, владеющий всеми кораблями, командовал еще и пиратами.

Это был замечательный способ обойти конкурентов. Сенешаль невероятно гордился восхитительной простотой решения, позволившего соединить все составные части этой системы в общую схему. Разбойники время от времени нападали на корабли неподалеку от Нортленда, но, как правило, держались вдали от порта, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Благодаря торговле рабами Аргот очень подружился с Друвериллем, холодной пустынной землей, расположенной к северу от Маносса, а также Сорболдом, что было особенно важно из-за его географического положения он находился на западном континенте, на южной границе с Вирмлендом. Северное побережье Вирмленда вот уже тысячу лет охраняла дракониха Элинсинос и не позволяла ни одному кораблю приблизиться к окутанному туманом берегу. Торговцы рабами из Сорболда являлись самыми выгодными партнерами Аргота, поскольку платили высокие премии за пленных, которые затем выступали на знаменитых аренах, где устраивались гладиаторские бои.

И так продолжалось год за годом, век за веком. Сокровищница Аргота постоянно пополнялась, источником дохода служила и честная торговля, и набеги пиратов. Продажа рабов давала возможность без проблем и с прибылью избавляться от жертв пиратских набегов, которые могли бы многое рассказать о том, что с ними произошло; менее ценных пленных, а также выскочек из местных (что происходило не слишком часто) самих обвиняли в разбое и сжигали на огромных кострах, озарявших ночное небо и удовлетворявших благородное негодование народа. При этом достигалась еще одна цель: граждане страны могли убедиться в неусыпной заботе правителя об их жизни и спокойствии. И наконец, пеплом из этих костров удобряли поля, чтобы получить еще более богатый урожай, а иногда останки несчастных использовали при производстве сальных свечей, тоже являвшихся предметом торговли.

А самое главное, такой порядок вещей удовлетворял жажду крови, снедавшую души сенешаля и барона, которые испытывали самое настоящее возбуждение, когда огонь пожирал тела людей.

«Вот именно, у меня нет ни малейшего желания от этого отказываться».

Сенешаль быстро повернулся, голос барона застал его врасплох.

— Милорд…

«Покинь корабль, мы никуда не едем». Приятные мысли мгновенно улетучились, оставив ощущение горького дыма, разъедающего глаза.

— Прошу меня простить, милорд, но мы едем.

Он невольно зажмурился от сильной боли, пронзившей голову.

Голос зазвучал снова, но тихо и мягко; сенешаль едва различал слова, которые тонули в крике чаек и тошнотворном грохоте, наполнившем его голову:

«За шестнадцать веков ты лишь однажды меня ослушался. Помнишь, чем это закончилось?»

— Дважды, — поправил его сенешаль.

Боль пронзила его мозг тысячью острых игл, он прижал ко лбу руки и принялся трясти головой, словно кабан, пытающийся сбросить охотничьего пса, вцепившегося ему в загривок.

Он бросил затуманенный взгляд в сторону темного резервуара со сверкающей зеленой водой, где ждал испуганный Фарон. Завернутого в мягкие одеяла, его тайно пронесли на корабль посреди ночи, когда на берегу догорали костры и морской ветер сердито дергал швартовы. Сенешаль вспомнил полные ужаса глаза своего дитя, и его наполнила ярость.

— Это закончилось тем, что я дал вам возможность жить, вы не забыли?

«Ты тоже помни».

— Ваша светлость? Неужто вас уже укачало? Мы даже еще от берега не отошли.

Сенешаль резким движением сбил с ног человека, стоявшего у него за спиной.

— Оставь меня в покое.

Матрос, давно привыкший к тяжелой руке капитана, быстро поднялся на ноги и исчез. Когда он ушел, сенешаль снова сосредоточился на голосе, звучавшем у него в голове, на голосе демона, которому он много веков назад добровольно отдал часть своей души.

— Меня не интересует ваше мнение по данному вопросу, — тихо проговорил он, сражаясь с болью, вцепившейся в его глаза.

«Ты собираешься увести нас из места, где мы обладаем непререкаемой властью, из нашего царства. Почему?» Сенешаль немного выпрямился.