Крадущиеся тени - Хупер Кей - Страница 65

– Музыка, – пробормотала она, хмурясь и закрыв глаза. – У меня перед глазами все время всплывает образ музыкальной шкатулки. Я думаю, он ее заводит, но… черт… Черт! Не могу пробиться.

– Мой бог… – в отчаянии прошептал Мэтт.

– Можешь подключиться к Эбби? – тихо спросил Бен.

– Не могу. Она окружила себя стенами, и они слишком высоки.

– Даже сейчас?

– Особенно сейчас. Они строились в течение долгих лет, на протяжении всей жизни, чтобы защитить разум и душу, поэтому в такую минуту, как сейчас, сознание по привычке уходит еще глубже, прячется от опасности… Черт! Если бы я могла как-то обойти эту музыку…

– А вы не пытайтесь ее обойти, – вдруг предложил Бишоп. – Плывите по ней, пусть она сама внесет вас внутрь. Сосредоточьтесь на музыкальной шкатулке.

Кэсси открыла глаза и посмотрела на него, потом опять опустила ресницы, стараясь сосредоточиться.

– Музыка… музыкальная… шкатулка… Я ее вижу. На крышке пара танцоров. Они меняются местами и скользят по кругу…

Эбби уставилась на музыкальную шкатулку, потому что ей страшно было смотреть на нож, который он держал в руке. Это была одна из тех дешевых безделушек, которые одно время считались прекрасным подарком на день рождения для маленькой девочки – картонная коробка, обклеенная розовой гофрированной бумагой, давно уже выгоревшей и покрытой пятнами. На крышке с внутренней стороны имелось зеркальце, правда треснувшее по меньшей мере в трех местах. А в коробке между двумя съемными дисками, обтянутыми искусственным бархатом, скользили и вращались, кружась, кланяясь и вновь поднимаясь под аккомпанемент дребезжащей мелодии, две кукольные фигурки танцоров.

«Лебединое озеро», – подумала Эбби. – Лебединая песня. Неужели Майк способен провести такую параллель?" Нет, в это она поверить не могла. Должно быть, музыкальная шкатулка что-то значила для него в детстве, но что – этого она никогда не узнает…

– Ну все, хватит разговоров, – объявил Майк, с безумной улыбкой оборачиваясь к ней. В руке он держал нож.

Эбби судорожно вздохнула:

– Музыкальная шкатулка, Майк. Завод опять кончается.

Он бросил на нее взгляд через плечо, затем повернулся и взял шкатулку в руки.

– Этого допускать нельзя, – пробормотал он себе под нос. – Музыка должна звучать все время.

Кэсси нахмурилась.

– "Музыка должна звучать все время". Он не может позволить музыке смолкнуть. Он хочет, чтобы она постоянно слышала музыку, слушала ее, потому что тогда она… нет, это он меня не впускает, – догадалась Кэсси. – Вот оно что! Он заводит музыку, чтобы меня не впускать. Но теперь я его чувствую. Я слышу, как бьется его сердце…

Бишоп кивнул, а Бен поспешно спросил:

– Кэсси? Ты можешь видеть то же, что и он? Ты можешь понять, где он находится?

Она склонила к плечу голову, словно прислушиваясь, потом уверенно заявила:

– Он все еще в церкви. В старой бойлерной, в подвале. Звуки туда не проникают, и он уверен, что никому в голову не придет искать их там, тем более что от меня он отгородился…

– Церковь в пяти минутах отсюда! – воскликнул Мэтт, не дослушав ее до конца.

Он взвился, словно подброшенный пружиной, и вылетел из кабинета. Бишоп последовал за ним, но на пороге обернулся и бросил:

– Выводите ее оттуда. Сейчас же.

Бен кивнул, не сводя глаз с бледного лица Кэсси.

– Кэсси? Я хочу, чтобы ты вернулась ко мне, любовь моя.

– Но я не могу… Эбби так одинока…

– Кэсси, ты сейчас ничем не можешь ей помочь. Возвращайся немедленно!

– Но… он уже готов действовать. Он не успел приготовить койку, когда притащил ее сюда этим утром. Теперь он занялся приготовлениями. Он привязывает веревки к раме для ее запястий и лодыжек. Он хочет забавляться с ней долго-долго…

Бен знал, что время неумолимо уходит – и для Эбби, и для Кэсси, но не мог не спросить:

– Он что-нибудь сделал с ней? Он причинил боль Эбби?

– Он ее оглушил, чтобы она не сопротивлялась, но Эбби уже очнулась. Она пытается говорить с ним, образумить его. Он не против: он ведь думает, что времени у него вагон. Но он… все больше и больше возбуждается. Ему нравится наблюдать, как она пытается себя спасти. Он думает, будет ли она визжать, как та последняя сука. Ему это понравилось… – Внезапно голос Кэсси оборвался, и она судорожно втянула в себя воздух.

– В чем дело, Кэсси? Что ты увидела?

– Не увидела. Почувствовала. Ему жмут сапоги. Они ему слишком тесны. – Кэсси удивленно сдвинула брови. – Почему он их не снимает? – Она замолчала, продолжая озадаченно хмуриться.

– Кэсси? Кэсси, довольно. Тебе пора уходить. Возвращайся ко мне, пожалуйста.

На мгновение ему показалось, что Кэсси собирается и дальше сопротивляться его призыву, но вот она прерывисто вздохнула и кивнула головой. А еще минуту спустя она медленно открыла глаза, еще более медленно повернула голову и взглянула на него.

– Мэтт должен спешить, – прошептала Кэсси. Бен обнял ее, чувствуя, как она дрожит.

– Мэтт успеет вовремя, не сомневайся, – сказал он, хотя в глубине души вовсе не был в этом твердо уверен.

Полицейский автомобиль на повороте занесло, но Бишоп не стал напоминать шерифу, что надо бы притормозить. Он лишь уцепился за сиденье, пока машина не оказалась снова на своей полосе движения, после чего вновь принялся проверять свое оружие.

– Сколько дверей? – отрывисто спросил он.

– Только одна.

В голосе шерифа прозвучало грозное спокойствие, взрывоопасное, как нитроглицерин. Бишоп быстро окинул его оценивающим взглядом.

– Окна?

– Никаких. Это подвал. Единственный вход – через массивную дубовую дверь у подножия деревянной лестницы.

– Дверь запирается? – поинтересовался Бишоп.

– Только не изнутри: это требование техники безопасности, потому что в помещении находится старый отопительный котел. Если, конечно, этот ублюдок не навесил свой собственный замок.

– Не будем себя обнадеживать, что он этого не сделал, – заметил Бишоп.

– Не будем об этом, – согласился Мэтт. – Будем считать, что он запер или забаррикадировал дверь изнутри. Это означает, что у нас есть один выстрел – и только один, – чтобы взять его на испуг. Если не войдем с первого захода, он будет знать, что мы за дверью, и успеет приставить нож к горлу Эбби.

«Если уже не приставил», – подумал Бишоп, но вслух этого, конечно, не сказал.

Он воспользовался ножом, чтобы отрезать от тяжелого мотка четыре куска толстой веревки, затем оставил нож на столе рядом с музыкальной шкатулкой. Операция заняла несколько минут, но теперь койка была готова: из веревки он сделал четыре петли для ее запястий и лодыжек. За это время ему пришлось несколько раз завести музыкальную шкатулку, но он ни разу не потерял терпения из-за задержки.

Такая целеустремленность ужаснула Эбби больше, чем все остальное.

Она отчаянно старалась освободиться от ремня, которым были стянуты ее запястья, но добилась лишь того, что содрала с них кожу.

Майк снова направился к столу заводить музыкальную шкатулку. Он поднял было нож, озадаченно хмурясь, но тут же опять положил его рядом со шкатулкой и направился к ней.

– Не надо…

Не обращая внимания на ее мольбу, он наклонился и потянулся к ее запястьям. На мгновение ремень затянулся еще крепче, причинив ей острую боль, а затем столь же внезапно ослаб. Но Эбби сразу поняла, что она по-прежнему беспомощна: кровь, болезненно пульсируя, прилила к ее онемевшим пальцам, она даже не могла пошевелить ими. А когда Майк подхватил ее под мышки и с неожиданной силой поднял на ноги, колени у нее подогнулись, она рухнула прямо на него.

– Майк, не надо, не трогай меня…

Голос у нее дрожал от ужаса, и воплощенный в звуке страх мгновенной вспышкой высветил у нее в уме живые воспоминания о том, как она съеживалась под кулаками Гэри, умоляя его перестать, прекратить, больше не делать ей больно.