Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Все началось с велосипеда - Алексин Анатолий Георгиевич - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Испортив настроение всем приезжим мальчишкам и девчонкам, Веник объявлял перерыв. «Вот бы и помалкивал! — ворчали юные отдыхающие труженики. — А какое ему дело, сколько раз мы переворачиваемся со спины на бок?»

Но нам было до этого дело: ведь Андрей Никитич сказал, что мы должны бороться за человеческие организмы и воздвигать «фабрику здоровья». Вот мы и воздвигали!..

А потом раздавалось ровное, неторопливое стрекотание мопеда, и на пляж прикатывали Саша с Липучкой. Они привозили толстые, тяжёлые кипы газет и журналов. И все им были очень рады, все вскакивали со своих насиженных или, точнее сказать, налёженных мест, поспешно лезли за мелочью в пляжные сумки и кошёлки, а потом по всему берегу начинали шелестеть страницы, и ветер широко раскидывал в стороны крылья газет, и казалось, будто какая-то птичья стая неожиданно приземлилась возле реки.

Ну а если у кого-нибудь случайно не было при себе денег, Саша и Липучка давали газеты в долг, — как говорил наш киоскёр, «с непременной последующей оплатой». Так было уже третий день, и никто ни разу не обманул доверчивых членов Общественного комитета. Даже наоборот, у Саши с Липучкой оказалось восемь лишних копеек, которые неизвестно кто переплатил.

Потом Саша и Липучка быстро окунались в реке (точно так, как советовал Веник с дедушкиных слов!) и, совсем не отдохнув на пляже, вновь укатывали в город. Мы с Кешей знали, куда они так торопились. В эти дни у них было очень важное дело: они ездили по всем домам и собирали у ребят интересные книги для нашей будущей общественной библиотеки, которую мы решили назвать так: «Прочти — и передай товарищу!» Андрей Никитич как-то рассказывал нам, что на фронте, во время войны, были листовки и газеты с таким обращением наверху, и хоть сейчас было мирное время, но нам всем очень понравились эти слова: «Прочти — и передай товарищу!»

Когда утро уже начало потихоньку переползать в полдень, а солнечные лучи уже почти совсем перестали быть полезными и понемножку начали «вреднеть», Кешка отложил в сторону полевой бинокль и сказал:

— Это никуда не годится! Саша с Липучкой и даже Веник работают, а мы с тобой валяемся тут без всякой пользы…

— Но ведь Андрей Никитич сказал нам, что вполне стоит так вот просидеть без всякого дела хоть тридцать дней, чтобы на тридцать первый кого-нибудь выручить из беды. Он же сказал, что у нас с тобой «задание особой важности»!

Потом я вспомнил ещё и другие слова Андрея Никитича:

— А он ведь ещё поручил нам провести эту самую… Как уж он сказал? Ага, вспомнил: «просветительную работу среди купающихся»! Помнишь? Он же сказал, что мы должны объяснить им, где безопасно плавать, а где просто-таки смертельно опасно! Давай займёмся этим делом, а? Пока ещё никто не успел утонуть…

— Что ж, мы с тобой прямо вот так, в трусиках, станем посреди пляжа — и будем читать лекцию? Венику хорошо: он спрятался себе в будке — и никто его не видит.

Вдруг голубые Кешкины глазки сузились и заблестели, предвещая очередную идею. И голос его сразу поважнел.

— Ну так вот, Шура. Слушай-ка меня внимательно. Я знаю, как нам обратить на себя внимание. Возникла одна мыслишка… Ты должен будешь на время пожертвовать собой, чтобы обеспечить безопасность всех этих отдыхающих тружеников.

— В каком смысле… пожертвовать?!

— Стать утопающим! Всего на несколько минут. Ты плаваешь хорошо?

Когда-то Саша уже интересовался этим. И я вновь вспомнил совет моего московского школьного приятеля: если не хочешь сказать ни «да», ни «нет», то пожми неопределённо плечами — все подумают, что хотел сказать «да», но поскромничал. Я так и сделал: неопределённо пожал своими голыми плечами, которые от нашего долгого дежурства под солнцем уже стали кое-где лупиться, облезать и покрываться сквозь первый загар неровными розовыми островками. Я, как и в прошлом году, не умел плавать каким-нибудь определённым стилем, а умел только по-собачьи…

— Ну, вот видишь, — сказал Кеша, — для тебя, значит, всё это будет абсолютно безопасным: смело заходи в глубокое место, незаметно держись на воде, а сам кричи во всё горло: «Ой, утопаю! Ой, дно потерял! Ой, никак не найду! Ой, спасите, помогите!» И пузыри пускай!

— Как это я буду их пускать?

— Носом и ртом! Очень просто: погрузись в воду и воздух посильней из себя выдувай, а на поверхность будут пузырьки выскакивать. Первый признак утопающего!

«И зачем я согласился быть Кешкиным помощником? Лучше бы раздавал себе спокойно газеты на пляже или собирал книжки для нашей общественной библиотеки. Лень-матушка меня погубила: захотелось на солнышке поваляться!» От всех этих мыслей физиономия у меня, наверное, стала печальная, что очень не понравилось Головастику.

— Боишься, что ли? Или стесняешься? Тогда давай я буду тонуть, а ты меня спасай! Пожалуйста, мне не жалко…

«Этого ещё только не хватало! Я своим собачьим стилем поплыву ему на помощь, а весь пляж будет смотреть на эту картину… Что же делать?» — думал я, с грустью поглядывая на Белогорку, которая за внешним своим добродушием прятала обман и коварство, о чём мы и должны были предупредить отдыхающих.

— В общем, так. Я сейчас буду тонуть, — снова начал объяснять мне Кешка, — а ты прямо прыгай с этой глыбы в реку, тут место глубокое — не разобьёшься… Проплывёшь немного под водой и около меня вынырнешь на поверхность. Согласен? Волосы у меня коротенькие, так что ты за них не хватайся, а прямо за шею меня рукой обхвати и волоки к берегу.

— Это можно, — промямлил я. — И прыгнуть, и нырнуть, и даже вынырнуть обратно… И за шею тебя обхватить нетрудно. Только ведь это будет не по правилам. Полагается утопающих за волосы к берегу тащить. А у меня волосы подлиннее, ухватиться за них будет легче, — так что давай уж лучше я собой пожертвую!

И с этими словами я быстро и решительно пошёл жертвовать собой… Шёл я с таким видом, что Головастику стало жалко меня. И он, поспевая рядом, объяснял:

— Ты пойми, Шура, ведь через полмесяца комиссия приедет. Из областного центра!

— Какая комиссия? — спросил я таким безразличным голосом, словно то, что случится через полмесяца, меня уже не могло интересовать.

— Ну, комиссия, которая будет итоги состязания подводить: кто победил — мы, Белогорск, значит, или Песчанск, который в тридцати километрах отсюда. И выполнение обещаний будет по всем пунктам проверять!

— Каких там ещё обещаний? — вяло поинтересовался я.

Головастик от жалости стал объяснять мне всё очень подробно:

— Ну, тех, которые мы давали… Вообще-то обещания людьми, я приметил, чаще всего даются вовсе не для того, чтобы их выполнять. Но мы в этом смысле явимся исключением! А между прочим, нами записано: «Добиться полной безопасности купания отдыхающих». Вот когда они нас все на пляже окружат, я им и покажу, где можно плавать, а где опасно… Ведь Веник же из своей будки показать им ничего не может, он только так, на словах, может объяснить. А этого недостаточно! Стало быть, нам нужно всех их вокруг себя собрать, чтобы, как это записано в наших обязательствах, «раз и навсегда предотвратить все несчастные случаи на воде»!

— Значит, мой случай будет последним?

— Самым последним!

— Хорошо. Тогда забери мою повязку…

— Ну да… это верно: неудобно как-то с такой повязкой тонуть. Член Общественного комитета — и вдруг пузыри пускает! Давай её сюда.

Я снял с руки красную повязку и вошёл в воду, которая показалась мне очень холодной, хоть солнце с утра уже успело её нагреть.

«И как это я вдруг, ни с того ни с сего, начну орать? — думал я, медленно погружаясь в воду. — Стыдно как-то… В реке столько девчонок — и ни одна из них не кричит, а я вдруг заору: «Ой, потерял дно! Ой, никак не найду!..» Очень стыдно. Но это же нужно для общего дела? Значит, я должен орать во всё горло, пока Кеша меня не спасёт!»

Возле меня плескались и отфыркивались отдыхающие труженики разных возрастов: и повизгивающие малыши, и даже старички, которые, как я заметил, всегда получают от купания самое наибольшее удовольствие — молодость они, что ли, в воде вспоминают? Тут в голову мне неожиданно пришла тревожная мысль: «А если меня спасёт кто-нибудь другой? Какой-нибудь блаженно отфыркивающийся старичок или (еще хуже!) какая-нибудь ловкая девчонка? Пока Головастик будет красиво прыгать с рыжей глыбы, на которую он, проводив меня, уже успел вернуться, — кто-нибудь другой схватит меня за волосы и потащит на берег! Нет, я должен тонуть в абсолютно безлюдном месте…»