Драконья справедливость - Худ Дэниел - Страница 44

– Накиньте-ка, квестор. Он совершенно сухой.

Он набросил плащ поверх мокрой туники и улыбнулся.

Двери постоялого двора распахнулась, выпуская наружу слуг, которые, ежась, побежали к конюшне.

– Сумки нести?

– Да. Только возьми кого-нибудь себе в помощь, – добавил он, но парнишка был уже далеко. В голове Лайама тут же возникла жалостная картина: бедный ребенок, обремененный непосильной поклажей, падает в грязную лужу.

Вода затекала за ворот. Нахмурившись, Лайам вышел под дождь и зашагал к конюшне. Глупо прятаться от дождя, если минут через пять все равно промокнешь до нитки.

«Те, кому не нравятся путешествия, – уныло подумал он, – обычно сидят дома».

14

Моросило весь день. Мелкий холодный дождь и копыта коней превратили дорогу в сплошную жижу. Все заседатели ареопага, начиная с госпожи Саффиан, все клерки и слуги были с головы до ног забросаны липкой грязью. Поезд двигался без остановок и все равно прибыл на место с большим опозданием.

Проехав под высоченной аркой, Лайам стер грязь с лица и, удивленно моргнув, натянул повод. Лошадь, идущая сзади, ткнулась мордой в круп Даймонда. Лайам двинул вперед своего усталого скакуна и огляделся.

Со всех сторон к поезду ареопага спешила стража, свет пламени факелов отбрасывал длинные тени, выхватывая из темноты ряды то ли колонн, то ли столбов, подпиравших гигантскую шатровую крышу. Порывы ветра трепали натянутую между внешними столбами холстину, местами порванную и пропускавшую дождь. Всадники инстинктивно посылали коней к центру двора, стараясь убраться подальше от изводившей их целый день непогоды. Один лишь Лайам застыл неподалеку от въезда, с изумлением осматривая невероятное сооружение.

– Ну и громадина, совсем как торквейская парящая лестница, – сказал он Фануилу, прибавив мысленно: «Только та не под кровлей!» Он посмотрел на всадников, сбившихся в кучу, они являли собой нечто вроде островка на озерной глади, где свободно мог разместиться еще десяток таких островков. Крытый приют для двух сотен конников! Лайам восхищенно присвистнул. «Я такого еще нигде не видал!»

«Торквейская лестница интересней, она парит с помощью магии», – напомнил ему – и совершенно некстати – дракончик.

Слишком уставший, чтобы искать подходящую фразу, способную поставить уродца на место, Лайам просто покачал головой и спешился, поморщившись от хлюпанья в сапогах. Расторопный сынок конюха, вынырнув словно бы ниоткуда, принял поводья с готовностью, которой, похоже, были нипочем ни дорожная грязь, ни тяготы путешествия в непогоду. Он поклонился и пообещал немедленно доставить господину багаж.

В дальней стене двора, из которой ребрами выдавались каменные строения, виднелись двери. Одна была приоткрыта, пропуская свет, суливший тепло. Возле нее стояли вдова Саффиан с квестором Проуном, в окружении лиц, встречающих ареопаг. Лайам поспешил туда, сунув Фануила под мышку. По пути он прикидывал, как бы повежливее кому-нибудь намекнуть, что ему просто необходима горячая ванна.

– А вот и квестор Ренфорд, – сказала вдова. – Наш новый товарищ. – Она стала поочередно называть имена встречающих. – Госпожа Тарпея, наместница герцога в Кроссрод-Фэ, отец Энге, здешний искатель теней, и квестор Казотта.

Лайам, не выдавая своего удивления, сначала поклонился наместнице – широколицей приземистой женщине лет сорока, с гривой невероятно густых светлых волос. Отец Энге, высокий и тощий, как жердь, дернул себя за длинную бороду, и голова его склонилась в поклоне.

– Почти чародей, с вашего позволения, – добавил он. – Добро пожаловать в Кроссрод-Фэ.

– Добро пожаловать, – сказала Тарпея.

– Добро пожаловать, квестор Ренфорд, – произнесла и присевшая в реверансе Казотта, когда Лайам к ней повернулся. Когда она выпрямилась, он тут же позабыл о дорожных невзгодах. Казотта была прелестным созданием – одних с ним лет или чуть помоложе – с очаровательной белозубой улыбкой и каштановыми, свободно струящимися по плечам волосами.

– Благодарю, – выдохнул он, стараясь сдержать свою идиотскую и не повинующуюся его воле улыбку. – Я бесконечно счастлив здесь оказаться.

Отец Энге коротко хохотнул. Ему почему-то все это показалось забавным.

Часом позже Лайам ужинал в обществе новых знакомых, представляя собой всех членов ареопага. Вымытый, переодетый в сухое, он словно бы заново народился на свет. И Проун, и вдова Саффиан настолько устали, что предпочли поскорее улечься спать. Вдова вежливо извинилась, квестор тоже пробурчал что-то похожее на извинения и тут же потребовал, чтобы его одежду вычистили и высушили к утру.

–Я ни на ком не видел столько атласа и серебра, – сказал отец Энге, толкая локтем Казотту. – А эти разрезы! Он всегда был модником, но все-таки не таким. Как видно, теперь у него появились деньжата! Он что, получил наследство, любезный квестор?

– Не знаю, – ответил Лайам, – я с ним всего с неделю знаком.

Казотта обменялась улыбками с Энге.

– При более близком знакомстве он вам не покажется лучше.

– Хватит, – проворчала наместница. – Квестор Проун – такой же чиновник, как мы, и заслуживает уважения. – Молодая женщина покорно склонила голову, признавая справедливость упрека. Лайама это движение умилило.

Этот ужин, уступая по роскошеству убранства и количеству яств пирам, задававшимся ареопагу Куспинианом, явно превосходил их в другом отношении. Собравшиеся сидели тесным кружком, отрезая поочередно мясо от ляжки оленя, и болтали на разные темы. Лайам чувствовал тут себя не заезжим официальным лицом, а, скорее, гостем в незнакомом семействе. Ему пришлись но душе и шумливая (несколько странноватая, правда) веселость отца Энге, и материнские нотки в голосе хозяйки застолья. «А на коллегу Казотту просто приятно смотреть…» Гостя ни на секунду не оставляли в покое. Его тормошили, его забрасывали вопросами. Что делается в Уоринсфорде? Оправился ли наконец Саузварк? От чего ему следовало оправиться? Разумеется, от явления новой богини. Потом, к концу трапезы, всем захотелось узнать, как проходит работа суда и в какой мере участвует в ней новый квестор. Услыхав, что Лайаму поручили вести дознания по особо тяжким делам, отец Энге с Казоттой расхохотались.

– Ох, как, наверное, злится на вас наш любезнейший Проун! – тощий искатель теней накрутил на палец конец бороды и со счастливым видом принялся ее дергать.

– Еще бы – при таких шелках да при атласе, – звонко прощебетала Казотта, – никому не придется по вкусу копаться в рутинных делах!

Наместница осуждающе посмотрела на весельчаков и повернулась к гостю.

– Понимаете, – извиняющимся тоном сказала она, – раз уж так вышло, что госпожа Саффиан возглавила ареопаг, все ожидали, что ее место займет квестор Проун.

Вспомнив, что говорила по поводу его назначения вдова, Лайам неловко пожал плечами.

– Особо тяжкие случаи поручены мне, поскольку их не так уж и много. С меньшим количеством дел человеку без опыта справиться легче.

– Легче? – удивилась Казотта, потом рассмеялась. – Легче! Как же! Держите карман! Мастер Акрасий никогда не сказал бы такого. Он относился к этим делам с огромным вниманием, как к самой трудной части судейской работы! О нет, квестор Ренфорд, запомните: вам отданы эти дела потому, что наш толстый мошенник…

Тарнея хлопнула ладонью по столу так, что подпрыгнули кружки.

– Все, хватит болтать! – Молодая женщина тут же смолкла, изобразив на лице серьезность. – Ужин окончен. Попридержите свои языки! Отец Энге, покажите квестору Ренфорду его комнату.

Наместница походила сейчас на рассерженную мамашу, пытающуюся приструнить расшалившихся отпрысков, а вовсе не на начальницу, дающую нагоняй своим подчиненным. Хотя Казотта потупилась, а искатель теней, засуетившись, вскочил, вид у обоих был не особенно виноватый. Лайам поблагодарил всех за приятно проведенное время, поклонился и пошел следом за Энге.

Ночью дождь прекратился, и первые лучи солнца, упав на лицо Лайама, пробудили его. Он выбрался из постели и подошел к окну. И увидел лес, уходящий в холмы. Солнце освещало сейчас только верхушки деревьев. Мокрые и сверкающие, они служили прибежищем для множества птиц, весело перекликающихся друг с другом.