Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Тайны уставшего города - Хруцкий Эдуард Анатольевич - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

Урки поганые ночью открыли дверь Ремстройконторы, располагавшейся над магазином, сделали дырку в полу, просунули в нее зонтик, раскрыли его, а потом начали долбить пол. Здоровые куски штукатурки беззвучно падали в зонт. Сделали дырку и на веревке спустились в торговый зал.

Все дело в том, что в пятницу в ювелирный отдел магазина для плана привезли сто штук золотых часов «Победа» и триста обручальных колец. Но выкинуть в продажу их решили в начале недели, во вторник. Как ты помнишь, тогда по понедельникам во всех магазинах был выходной день.

Итак, в воскресенье ночью фартовые ребятишки проникли в магазин, открыли дверь подсобки ювелирного отдела и, без труда подобрав отмычку, вскрыли сейф фабрики металлоизделий, забрали коробки с часами и кольцами, взяли стремянку и через лаз в потолке ушли.

В понедельник пришли служащие Ремстройконторы и подняли тревогу. Было совершенно очевидно, что грабители шли по четкой наводке. Они знали, что в сейфе лежат часы и кольца; знали, какой системы металлический ящик; знали, где стоит стремянка.

Мы начали отрабатывать сотрудников магазина. И сразу же выяснилось, что уборщица Козлова дважды судима за кражи, а сын ее Витька, по кличке «Рогатый», вор-рецидивист.

Я взял двух сотрудников и поехал на Ордынку к Козлову. Когда мы пришли, Витка спал, в маленькой комнате так воняло перегаром, что дышать было нечем. Я разбудил Витьку, он вылез из-под одеяла в одних трусах, демонстрируя целую галерею татуировок. Сел на стул. Налил стакан гриба. Выпил, закурил и спросил нагло:

— Тебе чего надо, начальник?

— Ты где, Рогатый, был в ночь на воскресенье?

— На свадьбе у соседа. А что?

— Кто подтвердить может?

— Да вся свадьба. Я, начальник, завязал. Вместе со всем народом строю коммунизм, очень хочу пожить при полной халяве, — нагло осклабился фиксатым ртом Витька.

И действительно, на этот раз мы не могли ему помешать дожидаться на воле великой халявы. Пятнадцать человек подтвердили, что он был на свадьбе и играл на аккордеоне.

Но в разработку семейку Козловых мы взяли.

Пока суть да дело, нас вызвал комиссар Парфентьев и вломил так, что мало не показалось.

Два дня мы трясли всех золотишников: воров, промышлявших драгметаллом, перекупщиков. Никакого результата.

А тут мне позвонил агент и сказал, что у него вчера был человек, который предлагал партию золотых часов «Победа». И будто эти часы спрятаны на блатхате у Борьки Пономаренко на Большой Дорогомиловской.

Я засомневался. Борька Пономаренко потихоньку скупал краденое, но только носильные вещи и отрезы. А у перекупщиков, как и у воров, своя четкая профессиональная ориентация. Одни специализируются на антиквариате, другие — по золоту и камням, третьи — по мануфактуре и никогда своей ориентации не меняют.

Борька Пономаренко по кличке «Стольник» был барыгой опытным и никогда не стал бы связываться с «рыжевьем». Он имел свою копейку на том, что держал в своей квартире катран (подпольный игорный дом).

Мы знали об этом, но не трогали его, так как в таком месте удобнее всего было внедрить к деловым агентуру.

Но сигнал был, и, значит, надо проводить оперативную проверку.

Получили постановление на обыск, взяли следователя и в двадцать два пожаловали к Стольнику. Квартира эта была знаменитая. Малина здесь существовала еще до Первой мировой войны. Держал ее Борькин папаша, знаменитый московский перекупщик краденого Яков Пономаренко по кличке «Яша Кабанчик». Его расстреляли в двадцать четвертом. Потом блатхату держала его жена Мария по кличке «Машка Кошелек», а потом и сын продолжил семейную коммерцию.

Приехали в адрес. Стучим. Дверь долго не открывают. Значит, у Борьки собрались лихие ребята перекинуться в польский банчок или очко.

Наконец Стольник открыл дверь. Вошли. В комнате за столом, покрытым хорошей скатертью, сидят четверо, пьют чай и в домино играют.

Ни денег, ни водки, ни карт.

Борька говорит: мол, начальник, зашли знакомые чайку попить и в козла забить.

Придраться не к чему. Четверку эту отправили в отделение для проверки, а я Борьку вывел в другую комнату и говорю:

— Стольник, ты чего, стал золотишком промышлять?

— Век свободы не видать, начальник, я масть не менял.

— А скажи тогда, может, кто у тебя оставил что-нибудь?

— Это было. В среду серьезные люди банчик держали, так с ними двое залетных из Питера были. Они у меня чемоданчик оставили.

— А где он?

— Да в комнате за печкой-голландкой.

Надо сказать, что центральное отопление сюда провели в сорок седьмом, а печи в комнатах так и остались.

— Смотри, Стольник, мы с чемодана отпечатки снимем, если твои пальчики на нем есть, пыхтеть тебе на нарах целый пятерик.

— Я, начальник, тебе по совести все сказал.

Эксперт занялся чемоданом. Снял отпечатки.

— Теперь расскажи про залетных, Стольник. Колись, прежде чем я понятых позову и вскрою чемодан.

— Одного звали Мишей, второй — Коля Лиговский.

Мы пригласили понятых, вскрыли чемодан, а там и часы и кольца.

То, что Борька не трогал чемодан, я был уверен, но урки питерские должны были за ним прийти.

И сели мы в засаду. Два дня пили чай с бутербродами и толковали с Витькой за жизнь.

А вечером на третий день в дверь постучали условным стуком. Короче, повязали мы этих орлов. Их и Стольника повезли на Петровку. Борька перед отъездом мне ключи отдал:

— Борис Сергеевич, если меня окунут, отдай их моей сестре.

Я в последний раз обошел квартиру и направился к дверям. Случайно посмотрел на дверь в комнату и вижу, что наличник немного от стены отошел.

Не знаю, что на меня нашло. Я взял стул и отодрал его от стены.

На пол упал небольшой сверток. Я развернул пыльную материю, потом кусок старой выцветшей газеты и увидел браслет.

Я по ювелирке не специалист, но он был из золотых нитей, соединяющих десять больших зеленых камней.

Я пошел в комнату, включил свет. Протер платком камни, и они засветились, как ведьмины слезы. И понял я, что вещь эта большую цену имеет. Не знаю, что со мной случилось, а только я наличник обратно прибил, а мусор под дверями в совок собрал и в сортир выкинул.

Потом внимательно тряпку рассмотрел. Старая она была, разлезалась от ветхости, а кусок газеты был от первой страницы «Известий». Я даже год рассмотрел — 1923-й.

Нет, не знал Стольник об этом браслете, видимо, его спрятал папаша или кто-то из лихих ребят, что на этой малине крутились.

Я тогда себя на странном чувстве поймал. Ни один человек об этом браслете не знает. Продать его и зажить бы совсем другой жизнью. И тут я себя на поганой мысли поймал. А ведь я-то наличник прибил, мусор убрал, вроде как заметал следы.

И стыдно мне стало. В сорок пятом у главаря налетчиков Бражникова изъял банку поллитровую, полную бриллиантов, — и ничего. А здесь…

Завернул я браслет в газету и тряпку, закрыл квартиру и из автомата позвонил Парфентьеву. Он на работе был.

— Ну, что у тебя?

Докладываю: так, мол, и так.

— Боря, тебе за этих залетных спасибо, премию получишь, теперь же иди домой спать. А завтра цацку эту принесешь и рапортом оформишь.

Вот так и поехал к себе на Пресненский Вал, в коммуналку. Ехал и ощущал себя богатым человеком.

А утром в конторе написал рапорт, сдал браслет. Так меня потом таскали по инстанциям, все допытывались, что, кроме браслета этого, утаил.

Как— то ко мне начальник отдела Скорин зашел и говорит:

— Знаешь, чей браслет ты нашел? Мадам Рябушинской.

Подожди, я тебе фотографию найду. Наш эксперт снял, положил мне на правую руку и сфотографировал на память.

* * *

В 1912 году председатель правления Московского банка, Московского коммерческого суда и Биржевого общества Михаил Павлович Рябушинский отмечал юбилей свадьбы. Специально к этому дню в мастерской известного мастера по серебру ювелира Грачева были заказаны золотой портсигар, на крышке которого была выложена изумрудами монограмма, и браслет из десяти огромных уральских изумрудов.