Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Собрание сочинений. Том 3

Шаламов Варлам Тихонович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Собрание сочинений. Том 3 - Шаламов Варлам Тихонович - Страница 69

Изменить размер шрифта:

* * *

Тупичок, где раньше медник

Приучал мечтать людей,

Заманив их в заповедник

Чайников и лебедей.

Есть святые тротуары,

Где всегда ходила ты,

Где под скоропись гитары

Зашифрованы мечты.

Инструмент неосторожный

Раньше, чем виолончель,

Поселил в душе тревожной

Непредвиденную цель.

Фантастическая проза,

Помещенная в стихи. —

Укрепляющая доза

Человеческой тоски.

* * *

Был песок сухой, как порох,

Опасавшийся огня,

Что сверкает в разговорах

Возле высохшего пня.

Чтоб на воздух не взлетели,

Достигая до небес,

Клочья каменной метели,

Звери, жители и лес

Были топкие трясины

Вместо твердых площадей,

Обращенные в машины,

Поглощавшие людей.

Средь шатающихся кочек

На болоте, у реки

Под ногами — только строчек

Ненадежные мостки.

* * *

Свет — порожденье наших глаз,

Свет — это боль,

Свет — испытание для нас,

Для наших воль.

Примета света лишь в одном

В сознанье тьмы,

И можно бредить белым днем,

Как бредим мы.

* * *

Мне не сказать, какой чертою

Я сдвинут с места — за черту,

Где я так мало, мало стою,

Что просто жить невмоготу.

Здесь — не людское, здесь — Господне,

Иначе как, иначе кто

Напишет письма Джиоконде,

Засунет ножик под пальто.

И на глазах царя Ивана

Сверкнет наточенным ножом,

И те искусственные раны

Искусства будут рубежом.

И пред лицом моей Мадонны

Я плачу, вовсе не стыдясь,

Я прячу голову в ладони,

Чего не делал отродясь.

Я у себя прошу прощенья

За то, что понял только тут,

Что эти слезы — очищенье,

Их также «катарсис» зовут.

* * *

Гроза закорчится в припадке,

Взрывая выспренний туман,

И океан гудит в распадке,

А он — совсем не океан —

Ручей, раздутый половодьем,

Его мечта не глубока,

Хоть он почти из преисподней

Летел почти под облака.

И где искать причин упадка?

На даче? В Сочах? Или там —

В дырявой бязевой палатке,

Где люди верят только льдам.

Где им подсчитывают вины

И топчут детские сердца,

Где гномы судят исполинов,

Не замолчавших до конца.

И все стерпеть, и все запомнить,

И выйти все-таки детьми

Из серых, склизких, душных комнат,

Набитых голыми людьми.

И эти комнаты — не баня,

Не пляж, где пляшут и поют:

Там по ночам скрипят зубами

И проклинают тот «уют».

И быть на жизнь всегда готовым,

И силы знать в себе самом —

Жить непроизнесенным словом

И неотправленным письмом.

* * *

Какой еще зеленой зорьки

Ты поутру в чащобе ждешь?

Табачный дым глотаешь горький,

Пережидая дымный дождь?

Ты веришь в ветер? Разве право

На эту веру ты имел?

Оно любой дороже славы,

Оно — надежд твоих предел.

* * *[69]

…А лодка билась у причала,

И побледневший рулевой

Глядел на пляшущие скалы

И забывал, что он — живой.

И пальцы в боли небывалой,

Не ощущаемой уже,

Сливались с деревом штурвала

На этом смертном рубеже.

И человек был частью лодки,

Которой правил на причал,

И жизнь была, как миг короткий,

По счету тех земных начал,

Что правят судьбы на планете,

И, воскрешая и губя,

И лишь до времени в секрете

Способны выдержать себя.

И вот, спасая наши души,

Они проводят между скал

Лишь тех, кто только им послушен,

Кто жизни вовсе не искал…