Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Собрание сочинений. Том 3

Шаламов Варлам Тихонович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Собрание сочинений. Том 3 - Шаламов Варлам Тихонович - Страница 46

Изменить размер шрифта:

* * *

Не жалей меня, Таня, не пугай моей славы,

От бумаги не отводи.

Слышишь — дрогнуло сердце, видишь — руки ослабли,

Останавливать погоди.

Я другим уж не буду, я и думать не смею,

Невозможного не захочу.

Или птицей пою, или камнем немею —

Мне любая судьба по плечу.

Эти письма — не бред, и не замок воздушный,

И не карточный домик мой.

Это крепость моя от людского бездушья,

Что построена нынче зимой.

* * *

Тают слабые снега,

Жжет их луч горячий,

Чтоб не вздумала пурга

Забрести на дачу.

Зарыдавшая метель

Как живая дышит,

Льет весеннюю капель

С разогретой крыши.

Только трудно мне понять

Нынешние были.

Звезды дальше от меня,

Чем когда-то были.

* * *

Из тьмы лесов, из топи блат

Встают каркасы рая.

Мы жидкий вязкий мармелад

Ногами попираем.

Нам слаще патоки оно,

Повидло здешней грязи.

Пускай в декабрьское окно

Сверкает безобразье.

Как новой сказки оборот

Ее преображенье.

Иных долгот, иных широт

Живое приближенье.

* * *

Боялись испокон

Бежавшие из ада

Темнеющих икон

Пронзительного взгляда.

Я знаю — ты не та,

Ты вовсе не икона,

Ты ходишь без креста,

И ты не ждешь поклона.

Как я, ты — жертва зла.

И все-таки награда,

Что жизнь приберегла

Вернувшимся из ада.

* * *

В болотах завязшие горы,

В подножиях гор — облака.

И серое, дымное море

В кольце голубого песка.

Я знал Гулливера потехи,

Березы и ели топча,

Рукой вырывая орехи

Из стиснутых лап кедрача.

Я рвал, наклоняясь, рябину

И гладил орлиных птенцов.

Столетние лиственниц спины

Сгибал я руками в кольцо.

И все это — чуткое ухо

Подгорной лесной тишины,

Метель тополиного пуха

И вьюга людской седины.

Все это (твердят мне) — не надо

Таежная тропка — узка,

Тайга — не предмет для баллады

И не матерьял для стиха…

* * *[44]

В потемневшее безмолвье

Повергая шар земной,

Держит небо связку молний,

Узких молний за спиной.

Небеса не бессловесны —

Издавать способны крик,

Но никак не сложит песни

Громовой небес язык.

Это — только междометья,

Это — вопли, осердясь,

Чтоб, жарой наскучив летней,

Опрокинуть землю в грязь.

И совсем не музыкален,

Что ревет, гудит окрест,

Потрясая окна спален,

Шумовой такой оркестр.

* * *

Кто, задыхаясь от недоверья,

Здесь наклоняется надо мной?

Чья это маска, личина зверья,

Обезображенная луной?

Мне надоело любить животных,

Рук человеческих надо мне,

Прикосновений горячих, потных,

Рукопожатий наедине.

* * *

Нестройным арестантским шагом,

Как будто нехотя, со зла,

Слова заходят на бумагу,

Как на ночевку средь села.

Весь груз манер неоткровенных,

Приобретений и потерь,

Укрыв от зрителей надменных,

Они захлопывают дверь.

Из-за присутствия конвоя

Любая бедная строка

Своей рискует головою,

И если б, если б не тоска,

Влечение к бумаге писчей

И беспорядочность надежд,

Она рвалась бы на кладбище,

Хотя б и вовсе без одежд…