Ее зовут Тень - Чайкова Ксения - Страница 33

Седельные сумки после последней поездки так и стояли неразобранными. Да, я лентяйка и распустеха! Но, положа руку на сердце, у меня время на них было? Впрочем, оно и к лучшему: теперь не надо опять тащить табуретку, лезть на антресоли и выцарапывать из глубин небытия, из недр шкафов и гардеробов необходимые для очередного путешествия вещи. Что там творится в глубине упомянутых шкафов — даже представить страшно, я как въехала в этот дом, так, по-моему, ни разу и не добралась до лежащего там барахла, оставшегося в наследство от предыдущих хозяев. Да, хозяйка я из рук вон плохая. Но меня ведь учили не за домом следить, а убивать или защищать чужие жизни — в зависимости от того, за что больше платят. Но, конечно, та кой свиньей быть все-таки нельзя — кто подобную неряху замуж-то возьмет?

Тьма, почувствовав этот полушутливый-полусерьезный вопрос, негодующе заклекотала, одновременно бурным потоком мыслеобразов заверяя, что такое сокровище, как ее драгоценная хозяйка, сам король счастлив будет в ясены получить. Вот только зачем нам державный муж, а? Ведь он наверняка не умеет драться на ножах, разводить костер под проливным дождем или готовить более-менее съедобное варево из всего, что под руки подвернется. А раз так, то какой с него толк?

— Это уж точно, милая. Совершенно никакого, — вслух согласилась я, расстегивая одну из сумок. Ага, накидка из меха вернетока как раз здесь. Отлично! Сюда же положим толстые вязаные рукавицы, носки, теплый свитер и штаны с начесом — ведь придется ехать через Холодные горы, названные так отнюдь не ради красного словца. Хорошо еще, что сейчас лето, пытаться преодолеть тамошние перевалы зимой, когда снега наметает выше макушки, а мороз стоит такой, что звенит в ушах и воздух ледяным комом замерзает в легких, — вообще полное безумие. А в теплое время года, глядишь, боги и помогут перебраться без потерь.

«Что-то ты, дорогуша, о мрачных вещах задумываться начала», — тревожно просигналила Тьма, внимательнейшим образом наблюдая за процессом сбора в дальнюю дорогу. Я лишь пожала плечами. Перед началом выполнения очередного заказа меня всегда одолевали не слишком оптимистичные мысли — каждый раз почему-то казалось, что из этой авантюры я уже не вернусь. Возвращалась. Всегда. А когда купила дом — особенно. Берегла себя и клиента, не лезла на рожон, не допускала азартной беспечности и преступного пренебрежения элементарными нормами безопасности, чем частенько грешила во время выполнения первых заказов. И все-таки мысли почему-то одолевали сплошь невеселые, я бы даже сказала, похоронные. Впрочем, все мы когда-нибудь там будем. Так зачем же терзаться раньше времени?

«То-то же!» — мысленно похвалила меня Тьма, явно отнеся улучшившееся настроение хозяйки на счет своих психотерапевтических заслуг. Я только хмыкнула. От демона, который уже стал частью моей души, скрыть что-нибудь так же тяжело, как от себя самой.

Так, теперь магические побрякушки. Я вытащила специальную сумку из плотной материи с меховой прослойкой посередине и полукруглыми кармашками, пришитыми к стенкам — чтобы помещенные в них пузырьки с жидкостями не разбились при падении или перекатывании через голову. Кое-какие чародейские припасы с прошлой поездки у меня еще оставались, но в основном это была всякая ерунда: порошок от вшей и блох (вещь, конечно, полезная, только вот в Холодных горах совершенно ненужная — в тамошних морозах даже такая тварь не выживет), несколько непонятных флаконов с присохшими пробками и стершимися от времени этикетками, и прочая, и прочая, и прочая… Конечно, разобрать эту сумку стоило давным-давно, но я такая непостоянная и рассеянная девушка… Впрочем, подумав, я сунула вытряхнутый было порошок от блох обратно в сумку — мало ли куда судьба занесет, глядишь, и пригодится…

Рассовав по внутренним и наружным кармашкам свои недавние покупки, я лишний раз проверила, быстро ли расстегивается сумка и легко ли вытаскиваются магические побрякушки, и перенесла свое внимание на Тьму, которая нетерпеливо возилась на полу. Вонато не сомневалась, что про ее немногочисленные вещички я не забуду, просто на всякий случай напоминала о необходимости запаковать и ее барахлишко. На сборы моего демона не ушло много времени — я уложила две теплые попонки, широкий ошейник с серебряной отделкой, пару браслетов и несколько тонких цепочек, используемых в качестве поводков, когда нам с Тьмой приходилось играть роль великосветской дамы с любимым демоном.

Запаковав торбы, я сладко потянулась и бросила Тьме мысленное предложение наплевать на весь мир и завалиться спать — завтра рано вставать, а кто знает, когда нам удастся нормально отдохнуть в следующий раз. Демон насторженно защебетала и поддержала этот, с ее точки зрениия гениальный почин. Правда, я еще в «Сломанный меч» перед отъездом наведаться хотела, выпытать у Жуна все, что он знает об этих трижды клятых кристаллах. Ну да ладно, может, Торина по дороге потрясу.

Встала я в безумную рань — солнце только-только робко протянуло первые лучи по сизовато-лиловому небосводу и несмело дотронулось до высоких шпилей городской ратуши. То, что граф Иррион назначил отъезд на девять утра, не трогало меня совершенно. Я знала — когда бы я ни явилась, милорды графья все равно не будут готовы. Более того, уверена, что заявись я часа в три пополудни, они все равно бы очень удивились такому раннему приезду и попросили обождать с полчасика — еще не упакованы любимые тапочки милорда Торина. Так какая разница, когда начинать их торопить — в девять или семь часов? Заодно и прослежу за завершающим этапом сборов, а то знаю я этих аристократов — наберут с собой столько ненужного барахла, что и три каравана не вывезут.

Тьма просыпаться упорно не хотела, пришлось положить ее на плечо и нести на конюшню, как экстравагантную крылатую горжетку из черной чешуи. На другом плече покачивались две доверху набитые и едва-едва закрытые сумки, из одной торчал край рукава рубашки. Бабочка, моя пепельно-серая кобылка, такому раннему подъему тоже не обрадовалась. Но, увы, погрузить ее себе на плечи и нести всю дорогу до поместья Лорранских я была не в состоянии, поэтому лошадке пришлось встряхнуться и утешиться большим куском сахара, которым я поспешила умилостивить не слишком довольную коняшку.

Несмотря на несусветную рань, население Каленары уже проснулось (а некоторые еще и не ложились). Молочник вел под уздцы своего послушного ослика, нагруженного бидонами и крынками, из приоткрытых ставней пекарни тянуло сытным хлебным духом, цветочница, неприкрыто зевая, уже раскладывала на прилавке свой пестрый душистый товар. На перекрестке в медленном, легком танце кружилась продажная девица, высоко вскидывая длинные стройные ноги и вспыхивая алым шелком яркого наплечного платка. Здесь было не время да и не место привлекать мужчин своими чарами, но, по-моему, она этим и не занималась, а своим танцем просто приветствовала солнце, несущее в город свой молодой свет и ласковое тепло. Тонкий, певучий звон вплетенных в ее волосы монет и цепочек казался странным и даже неуместным среди полусонного передвижения немногочисленных прохожих.

Городские ворота уже были открыты, и стражники, судя по рьяной ретивости к государственной службе только что заступившие на пост, внимательнейшим образом изучали подорожные грамоты какого-то восточного купца в пестром байковом халате и странном головном уборе, похожем на намотанное на темечко банное полотенце. Рядом с ним, держа за обвисшие поводья пятерых лошадей, нетерпеливо переминались два раба в таких же чудных нарядах, дожидаясь, когда же документы будут с начала до конца изучены дотошной полуграмотной солдатней и можно будет наконец-то отправляться в путь. У меня подобных проблем с выездом из города не возникло. Товаров я не везла, на паломницу или блаженную не походила, а тонкий свиток с гербовой печатью, удостоверяющий, что я являюсь владелицей недвижимости в Каленаре, всегда служил отличным пропуском из города — с меня даже не стребовали выездную пошлину. Правильно, пусть приезжие за развитие и процветание Каленары платят, а горожанам и так хватает ежегодных налогов и сборов.