В Ночь Седьмой Луны - Холт Виктория - Страница 14

– Дорогая, все это позади. Я начал новую жизнь!

– Тогда зачем здесь ее вещи?

– Думаю, их просто забыли убрать.

– Мне бы хотелось, чтобы их здесь не было. А то страшно открывать шкафы, вдруг в них опять что такое.

– Вначале я был героем Зигфридом. Затем я превратился в коварного Лока, потом в Одина, – а вот теперь, кажется, я стал Синей Бородой. Помнится, у него была жена, она все высматривала, где что получше. Что случилось с этой чрезмерно любопытной леди, я забыл, но что-то не очень для нее приятное.

– Ты предлагаешь мне не задавать вопросов?

– Лучше не задавать вопросов, если догадываешься, что ответ будет не очень приятный.

– Думаю, здесь побывало много женщин. Ты подстерегал их в лесу и привозил сюда.

– Такое случилось лишь однажды, но неумышленно. Я нашел свою настоящую любовь.

– Но многие приезжали сюда.

– Здесь удобно встречаться.

– И всем ты говорил, что любишь навеки.

– Без всякого убеждения.

– А теперь?

– С полным убеждением, потому что в противном случае я был бы несчастнейшим человеком, а я самый счастливый среди живущих.

– Так, значит, были другие, бессчетное число.

– Других не было...

– Я не верю.

– Ты не дала мне кончить. Не было других, похожих на тебя, и не будет. Женщины здесь бывали, да. И много. Но Ленхен – только одна.

– Поэтому ты женился на мне.

Он страстно меня поцеловал.

– Когда-нибудь ты поймешь, как сильно я люблю тебя.

– Я знаю так мало.

– Что тебе нужно знать, кроме того, что я люблю тебя?

– Жизнь состоит из большего.

– Нет больше ничего, кроме любви.

– Но мне надо быть готовой к нашей совместной жизни. Я действительно графиня? Это звучит величественно.

– Мы – небольшая страна. Не сравнивай со своей великой державой.

– Но граф есть граф, и графиня – графиня.

– Графы бывают разные, большие и маленькие. Помни, ты живешь в стране с множеством княжеств и герцогств, поэтому у нас есть много людей с громкими, но мало значащими титулами. Есть герцогства, состоящие из одного дворца и одной-двух деревенских улочек, и все. В не очень отдаленном прошлом некоторые наши поместья были так малы и бедны, что, если у владельца было пять или шесть сыновей, им приходилось влачить жалкое существование. Они бросали жребий или просто тянули соломинки. Отец держал в кулаке соломинки: одну – короткую, остальные – длинные. Вытянувший короткую становился наследником всего состояния.

– Сколько у тебя братьев?

– Я единственный сын.

– Тогда они тем более заинтересованы, чтобы ты женился по их выбору.

– Со временем они будут очарованы моим выбором.

– Хотелось бы верить в это.

– Ты должна только полагаться на меня... сейчас и навсегда.

Я была готова задать еще кучу вопросов, но он поцелуями закрыл мне рот.

Прошло три дня нашего блаженного существования. У меня было странное чувство, что я должна считать каждое мгновение, наслаждаться и беречь его, чтобы сохранить о них память на долгие годы. Было ли это предчувствием или чем-то другим? Или все это было частью фантастического сна?

Эти летние дни были полны волнения и наслаждения. Солнце не сходило с горизонта, и мы проводили все время в лесу и мало кого видели. Вечерами мы ужинали вместе, и я надевала синий бархатный халат, который Максимилиан, по его словам, купил случайно.

– Для одной из твоих подруг, которых ты привозил.

– Я не давал его никому. Он висел в шкафу в ожидании тебя.

– Ты говоришь так, словно знал, что найдешь меня в тумане.

Он наклонился ко мне и сказал:

– Каждый мечтает о том, когда придет единственный и неповторимый!

Он не мог дать мне более убедительного ответа.

Максимилиан был действительно идеальным любовником – он умел точно схватывать настроение партнера. Вначале нежный и ласковый, он словно сдерживал свою страсть, боясь напугать меня. Мой интимный опыт в эти три дня и три ночи был разнообразным и обильным, и каждый раз Максимилиан возбуждал меня более глубоко и по-новому, чем прежде.

Перед этим чудом я забыла все реальности жизни. Я хотела хотя бы немного пожить в этом заколдованном мире.

Ранним утром на четвертый день моего замужества нас разбудили на рассвете топот конских копыт и звуки голосов.

Максимилиан спустился вниз, а я лежала, прислушиваясь, в ожидании его возвращения.

Когда он вошел в спальню, я поняла: что-то случилось. Я встала, и он взял меня за руки и поцеловал.

– Плохие вести, Ленхен. Мне надо ехать к отцу.

– Он болен?

– Он в беде. Самое позднее через час я должен уехать.

– Куда? – закричала я. – Куда ты едешь?

– Все будет хорошо. Сейчас не время для объяснений. Мне надо собраться.

Я забегала, собирая вещи. Накинув на рубашку синий халат, – я стала надевать его вместо пеньюара, – я пошла позвать Хилдегарду.

Она готовила кофе, и запах его наполнял всю кухню.

Максимилиан, уже в дорожном платье, выглядел очень несчастным.

– Это невыносимо, Ленхен, бросать тебя в наш медовый месяц.

– Можно мне поехать с тобой?

Он взял мои руки и взглянул в глаза:

– Ох, если б это было возможно!

– А почему нет?

Он только покачал головой и прижал меня к себе.

– Оставайся здесь, милая, и жди меня. Я вернусь как можно быстрее.

– Мне будет так грустно без тебя.

– И мне тоже. Тебе не придется сожалеть никогда. Я уверен.

Вопросы застыли на моих губах: «Я ничего не знаю. Где твой отец, куда ты едешь? Смогу ли написать тебе?»

Так много я хотела знать. Но он говорил мне о своей любви, как я нужна ему, что он понял, встретив меня в лесу, что всю дальнейшую жизнь мы должны жить вместе.

Он сказал:

– Милая! Я вернусь к тебе очень скоро.

– Куда я могу написать тебе?

– Не надо. Я вернусь. Просто жди меня здесь. И все, Ленхен.

Потом он уехал и я осталась одна.

Каким пустынным казался мне охотничий домик. Он стоял тихий и мрачный. Я бродила по комнатам, не зная, как убить время. Зашла в комнату, где я провела ту нелегкую ночь. Дотронулась до ручки двери и вспомнила, как он стоял снаружи, надеясь, что я оставлю ее открытой. Потом я зашла в другую комнату, где висела одежда той, другой женщины, и попыталась представить, как она выглядела. Я думала о всех других женщинах, которых он любил или делал вид что любит. Они, конечно, были красивы, веселы, опытны и, может быть, не глупы; я ужасно ревновала его к ним и очень сожалела о своих недостатках. Но все же он женился на мне.

Мне придется многому научиться. Графиня Локенбург.

Неужели этот знатный титул принадлежит мне? Я повернула кольцо на своем пальце и подумала о документе, хранившемся в моей сумке и гласившем, что 20 июля 1860 года Елена Трант бракосочеталась с графом Локенбургом в присутствии свидетелей Эрнста и Илъзы Глайбергов.

Впереди был целый бесконечный день. Как пустынен был дом, как одинока я!

Я пошла в лес, вошла в сосновую рощу, села под сосну я задумалась о случившемся.

Интересно, что сказали бы тети, узнав, что я стала женой графа. Что сказали бы Гревилли и Клисы. Они казались мне теперь такими нереальными. Все это могло случиться только в заколдованном лесу.

Когда я вернулась в домик, я застала там, к моему удивлению, Ильзу и Эрнста.

– Граф заехал к нам по пути. Он неожиданно решил, что тебе не стоит оставаться здесь, пока его нет. Он сказал, что ты будешь скучать в одиночестве, и просит тебя переехать к нам. Он заедет за тобой сразу при возвращении.

Я осталась очень довольна, сложила вещи, и после полудня мы отправились в город. Мне не хотелось оставаться в домике, где я была так счастлива, и мне будет легче ждать возвращения Максимилиана в обществе Ильзы.

Уже стемнело, когда мы приехали к Глайбергам.

Ильза сказала, что я, должно быть, очень устала и настоятельно предложила немедленно лечь спать.

Она пришла ко мне с неизменным стаканом горячего молока.