Наследство Лэндоверов - Холт Виктория - Страница 75

Джереми снял шляпу и сказал:

— Добрый день, мисс Кэролайн… Добрый день, мистер Лэндовер. — Мы поздоровались с ним. — Вот, еду с рынка. Кое-что покупал для своего сада. Мисс Трессидор разрешает мне брать двуколку, когда нужно везти грузы. Видели Лайона? Ему давно хотелось поноситься по пустоши. Все скулил, просил меня…

— А мы с мистером Лэндовером случайно встретились у рудника, — объяснила я.

— А, рудник. — Он нахмурился. — Я всегда говорю Лайонгарту: «Не приближайся к руднику».

— Надеюсь, он тебя слушается, — сказал Поль.

— Он и без меня все знает.

— Джеми верит в то, что животные и насекомые лучше людей понимают все, что происходит вокруг них. Правда, Джеми?

Он бросил на меня взгляд своих мечтательных глаз, которые всегда казались мне бесцветными.

— Они действительно все понимают, мисс Кэролайн. По крайней мере, мои. — Он свистнул. Собака бегала недалеко от шахты. Услышав свист хозяина, она замерла на месте, вернулась и, яростно лая, поставила на Джеми верхние лапы.

— Он все понимает. Все понимаешь, Лайонгарт, правда? Ну побегай еще минут пять.

Пес с лаем унесся.

— На вашем месте я не подъезжал бы так близко к шахте, мисс Кэролайн, — сказал Джеми.

— Я ей советую то же самое, — проговорил Поль.

— С этим местом связано нечто нехорошее. Как для животных, так и для человека. Я чувствую это.

— Мне говорили, что земля у края ненадежная, — ответила я.

— Дело не только в этом, не только в этом, — покачал головой Джеми. — Здесь происходили дурные вещи.

— Еще несколько лет назад здесь добывали олово, не так ли? — спросила я.

— Больше двадцати лет уже прошло с тех пор, как шахта оскудела, — ответил Поль. Я почувствовала в его голосе нетерпение. Ему хотелось избавиться от Джеми. — Лошади, по-моему, уже начинают волноваться, — он посмотрел на меня. — Думаю, что нам по пути. Вы домой?

— Да, пожалуй.

— Можем поехать вместе.

— До свидания, Джеми, — сказала я.

Джеми поднялся с валуна, и ветер разметал у него на голове его светлые волосы. Без шляпы он выглядел для меня как-то привычнее.

Уходя, мы слышали, как он звал собаку. Потом крикнул:

— Ну вот, Лайонгарт. Нам пора. Прыгай в двуколку, братец.

Мы с Полем ехали молча. Наконец я сказала:

— Думаю, Джеми никому не скажет.

— О чем?

— О том, что он нас видел вместе.

— А с чего бы он вдруг стал болтать?

— Вы же знаете, как тут любят распускать слухи. Местная публика с удовольствием раздула бы целый скандал про вас и меня… Мне противно даже думать об этом.

Он промолчал.

— Но думаю, за Джеми можно не беспокоиться, — сказала я. — Он не такой, как все.

— Да, он необычен. Должен признаться, что в его появлении для меня было что-то сверхъестественное.

— Что ж в этом такого? Ему нужно было сделать кое-какие покупки для сада, и он воспользовался двуколкой, чтобы довезти груз до дома.

— Да, но… то, что он остановился.

— Он остановился из вежливости, так как увидел нас. У него хорошие манеры. К тому же он обещал своему псу, что даст ему размяться.

— А его намеки насчет шахты?.. Вас он предостерегал, а собаку пустил спокойно.

— Он считает, что пес почувствует опасность в любом случае быстрее человека. И это вам кажется сверхъестественным? — Да, пожалуй. Об этом руднике столько ходило всяких слухов!.. Говорили, что будто бы тут видели белых зайцев и черных псов.

— И что же?

— Это предвестники смерти. Вы же знаете, что такое народная молва. Я всегда предостерегал людей от того, чтобы они приближались к шахтам. Всякое может случиться.

— Что ж, в таком случае Джеми рассуждает так же, как вы.

Через минуту Поль проговорил:

— Нам нужно вновь увидеться… и поскорее. Я далеко не все успел сказать тебе.

Лично мне казалось, что говорить больше нечего.

Уже поздно. И что бы мы ни сказали теперь друг другу, это не изменит того, что случилось. Я любила Поля, но была убеждена в том, что необходимо отставить свои чувства в сторону.

Мне стало казаться, что счастье — это не для меня.

Но стоило Полю раскрыть передо мной свои чувства, как все изменилось. И я стала бояться того, что, несмотря на всю свою решимость, не смогу скрыть от него собственных переживаний.

Я была очень взволнована и одновременно мучилась мрачными предчувствиями. Не смея даже задумываться о будущем, я настойчиво убеждала себя в том, что надо куда-нибудь уехать отсюда. Была даже мысль написать умудренной жизненным опытом Рози, рассказать ей обо всем и, возможно, намекнуть, что я могу приехать, поработать у нее. Впрочем, какой толк от меня будет среди утонченных шляпок и нарядов?.. Ничего, всему можно научиться…

Или принять приглашение Альфонса? Хотя звали они меня не сказать чтобы до конца искренно…

К тому же я знала, что кузина Мэри с каждым днем все больше и больше на меня рассчитывает. Я частенько одна навещала фермы, и со временем Джим Берроуз проникся ко мне большим уважением. Я, конечно, еще далеко не полностью разобралась в таком сложном хозяйстве, но кузина Мэри говорила, что у меня есть талант сходиться с людьми — качество, несвойственное Трессидорам. У нее у самой, несмотря на все ее добрые намерения, характер был несколько грубоват и резок. А мне удавалось быть дружелюбной, одновременно сохраняя приличествующую моему положению дистанцию.

— Это большой дар, — с одобрением говаривала кузина Мэри. — И ты им обладаешь. Люди довольны. Я это чувствую.

Как я могла покинуть кузину Мэри, которая в мое отсутствие, по ее же собственным словам, чувствовала себя, как «медведь, страдающий мигренью»?..

Приятно было сознавать, что ты нужна и способна добиться успеха в том деле, за которое взялась. И все же время от времени в сознаний появлялась мысль о том, что остаться здесь — означает накликать несчастье. «Надо все тщательно обдумать», — говорила я себе изо дня в день.

Время шло.

Я часто навещала Джеми в его сторожке. Это было место, где я обретала покой. В настоящее время Джеми ухаживал за птичкой со сломанным крылом, которую он нашел и собственноручно выходил.

Я также наблюдала за тем, как он делает для своих пчел заготовку на зиму, помешивая сахарную массу в соуснике, поставленном на огонь. Он был очень озабочен тем, чтобы приготовить достаточное количество этой смеси для того, чтобы его пчелы легко пережили зиму.

— Зима может превратиться в настоящую лихую годину для зверей и насекомых, — рассуждал он вслух. — А природа не всегда в состоянии позаботиться о запасах, необходимых для выживания.

— Хорошо, что есть на земле такие люди, как вы, которые помогают природе в том, с чем она сама не справляется.

— Звери и пчелы мои друзья, — ответил он. — Так что нет никакого подвига в том, что я делаю.

— А вот я думаю иначе. Про каждую зверюшку, которая попадается вам на пути, можно сказать, что ей крупно повезло. Вы всегда были таким?.. Всегда так заботились о живых существах?

Он сцепил руки в замок и с минуту молчал. Потом посмотрел на меня и улыбнулся.

— Я всегда заботился о крохах, — проговорил он. — Заменял им отца.

— А у вас были собственные дети, Джеми?

Он покачал головой.

— Но вы были женаты?

— Это было давно.

— А она… — начала было я, но запнулась, ибо осознала, что эта тема для него крайне болезненна.

— Да, — ответил он. — Она умерла. Бедняжка. Не дожила до старости.

— Это очень грустно. Но, с другой стороны, такова жизнь. Зато теперь вы осели здесь, разводите пчел… У вас есть Лайонгарт, Тигр.

— Да… Я уже не одинок. Всегда буду благословлять тот день, когда поступил на службу к мисс Трессидор.

— Я рада, что вы здесь. Она прекрасная женщина. Ко мне она тоже очень добра.

— Вокруг одна печаль. В Лэндовере особенно. Здесь в Трессидоре, пожалуй, полегче.

Мне стало интересно, дошли ли до него какие-нибудь слухи? Впрочем, он был не похож на человека, с которым слуги любят делиться секретами. Он вообще считался нелюдимым. Даже мне редко удавалось поговорить с ним.