Наследство Лэндоверов - Холт Виктория - Страница 74

— Как глупо с вашей стороны.

— Когда вы упали с лошади и я на мгновение представил, что вы могли серьезно пострадать… даже убиться… Тогда я понял, что, если что-то или кто-то отнимет вас у меня, я уже никогда не буду счастлив. Проживу жизнь в сумерках… Собственно, я так и жил до вашего приезда. Но теперь все по-другому, Кэролайн. У меня появилось что-то вроде надежды.

— Не понимаю, на что вы можете надеяться, — серьезно проговорила я.

— Когда я поцеловал вас минуту назад, я на мгновение почувствовал… лишь на одно мгновение… что вы могли бы любить меня.

Я молчала. Мне хотелось возразить на это, но язык не поворачивался. Я знала, что меня подведет и выдаст дрожь голосе. Никогда прежде я еще не оказывалась в таком положении. Но одновременно понимала, что должна быть сильной. Я не могла допустить, чтобы меня обманули снова.

Поэтому я сказала:

— Не надо так говорить.

— Я хочу, чтобы вы знали все о моих чувствах.

— Вы уже объяснились. Другое дело, поверила ли я или нет.

— Вы верите мне, Кэролайн.

— Не понимаю, к чему были все эти откровения?

— Если бы я знал, что вы неравнодушны ко мне…хотя бы чуть-чуть… во мне возродилась бы надежда.

— Надежда на что? — резко спросила я.

— Я надеялся бы на то, что мы смогли бы время от времени встречаться… наедине.. Быть вместе…

— Примерному мужу не подобает назначать свидания кому бы то ни было, кроме законной супруга. Подобные встречи пришлось бы делать тайными. А если бы мы стали встречаться на людях, по Ланкаррону быстро расползлись бы нежелательные слухи.

Он придвинулся ближе и обнял меня.

— Дайте мне подержать вас в объятиях хоть немного, Кэролайн, любимая…

С минуту мы молчали. Я пыталась освободиться, скрыть свое истинное чувство, но оно было слишком сильно. Я любила его, несмотря ни на что.

Он поцеловал меня. Снял мою жокейскую шляпку и провел рукой по волосам.

— Кэролайн, — прошептал он, — я люблю тебя.

«Это безумие, — пронеслось у меня в голове. — Безумие, которое ни к чему хорошему не приведет. Однажды меня уже унизили. Неужели я допущу, чтобы это случилось снова? Я знаю, на что он намекает. На то, чтобы я стала его любовницей. Это тайные и подлые отношения… К тому же со временем он пресытится. Что потом?

«Прощай. Все было очень приятно?..» Однажды за мной уже ухаживали, ибо считалось, что у меня будет состояние. А когда состояния не оказалось, меня просто сбросили со счетов. Неужели я уступлю своим чувствам? Неужели позволю, чтобы меня опять использовали?»

Я наконец вырвалась и сказала:

— Нам больше не нужно встречаться.

— Нет, мне это необходимо, — ответил он.

Я отрицательно покачала головой.

— Почему ты отказываешься от того пусть малого счастья которое нам дает жизнь?

— А как же Гвенни?

— С нее довольно ее положения. Она влюбилась в дом и во все, что с ним связано.

— Но не в вас?

— Конечно.

— А вот мне кажется, что она вас по-своему любит.

— Ты шутишь?

— Не шучу. Я видела, как она смотрела на вас. Да, она гордится домом, не спорю. Почему бы и нет? В конце концов она ведь купила его… Но вместе с ним она купила и вас.

— Прошу тебя, не говори так, — взмолился он. — Хочешь, я расскажу тебе, как все было на самом деле?

— Я знаю, как все было. Предельно банально. Потолок дома в любую минуту мог обрушиться вам на головы.

На ремонт требовались большие деньги. У семьи не было возможности спасти дом. К тому же имелись огромные долги. Но вот появился мистер Аркрайт и купил дом. А потом ему пришла в голову блестящая мысль прикупить заодно и сквайра. Словом, обыкновенная история.

— Это очень грубо, Кэролайн. Позволь мне рассказать по-своему. То, что ты сказала насчет ремонта и долгов, верно. Ты все рассказала точно… вплоть до приезда Аркрайтов. Но если бы не одна вещь, они уехали бы восвояси, и мы, возможно, не продали бы дом. Как-нибудь, думаю, придумали бы, как починить его. Я стал бы делать деньги и, возможно, добился бы в этом успеха. Кто знает?

— Но все вышло иначе.

— Повторяю, все вышло бы так, как я говорю, если бы не одна вещь. Гвенни сказала: «Я хочу увидеть вашу древнюю менестрельскую галерею». Она пошла туда одна. Я остался в холле вместе с ее отцом…

— Да, — слабым голосом проговорила я.

— Но в галерее что-то случилось. Двое людей сыграли веселую шутку.

— О?

— Да. Я, повторяю, был в холле. Когда она закричала, я посмотрел в ту сторону. И как раз вовремя. Я успел увидеть то, что увидела Гвенни. И узнал этих двоих.

Я почувствовала, как забилось сердце. Поль наклонился и положил свою руку мне на грудь.

— Как белка в колесе, — сказал он. — И мне понятно, почему оно у тебя так колотится. А известно ли тебе, что, если бы не та шутка, Аркрайты, возможно, уехали бы?

Они мне потом рассказали об этом. Да, дом им понравился, но его состояние обескуражило. Мистер Аркрайт не дурак и сразу понял, что этот особняк, мягко говоря, не самое удачное капиталовложение. Да, они уехали бы, и мы больше никогда с ними не увиделись бы… Если бы не те привидения в галерее. Это их во многом следует благодарить за то, что потом произошло.

— Значит… вы узнали, — пролепетала я.

— Я видел вас… Тебя во всяком случае я рассмотрел. Теперь мне известно, что с тобой был Яго. Я знаю, чего вы добивались… Точнее, он. А ты просто помогала. Я поднялся на чердак и нашел то, что вы на себя напялили. Знаешь, уже тогда, когда ты то появлялась в моей жизни, то исчезала из нее, я чувствовал по отношению к тебе нечто… И видел в тебе не просто проказницу-девчонку, шалившую в компании моего младшего брата. Но для тебя тогда… все было по-другому.

— Я не заставляла вас жениться.

— Но ты в какой-то степени ответственна за то, что это случилось.

— А Яго знает, что… ты знаешь?

— Нет. Зачем ему говорить? Мы не хотели, чтобы Аркрайты подали на нас в суд. Успокоили Гвенни. И они остались у нас. Это потом уже они влюбились в дом, купили его. Это потом им пришла в голову идея…

— Что они могут купить и сквайра впридачу. В качестве довеска к дому.

Он крепко взял меня за руку.

— Я же говорю, ты отчасти несешь за это ответственность. Нельзя сказать, что ты тут была ни при чем, Кэролайн. Что ж удивляться теперь тому, что мы совершаем глупые поступки, а потом хотим повернуть часы назад и получить второй шанс? Если бы ты тогда знала то, что знаешь сейчас, пошла бы ты на чердак и стала бы разыгрывать привидение?

Я отрицательно покачала головой.

— Тогда пойми, Кэролайн. Пойми меня. Пойми то положение, в котором я оказался. Мой дом… моя семья… все, что окружало меня с рождения… И все это держалось на мне, зависело от меня.

— Я всегда понимала, — ответила я. — И всегда знала, что такова жизнь. Но сама не хочу иметь к этому отношения. Однажды меня уже унизили, сделали очень больно, и я теперь твердо настроена больше этого не допустить.

— Ты считаешь, что я способен унизить тебя, причинить тебе боль? Я люблю тебя. Я хочу заботиться о тебе, защищать тебя.

— Обойдусь как-нибудь без посторонней помощи. Слава Богу, эта наука дается мне легко.

— Кэролайн, не закрывай передо мной свою дверь!

— О, Поль, как же я могу открыть ее?

— Мы найдем способ.

Я подумала: «Выбирать не из чего. Есть только один способ». Но мне нельзя было проявлять слабость, показывать ему свои чувства, мою любовь, нельзя было поддаваться…

И все же я продолжала сидеть рядом с ним. Он попрежнему держал меня за руку. Я смотрела на горизонт, туда, где необъятная пустошь смыкалась с небом. «Почему все так вышло?»

Мы вздрогнули от неожиданности, когда внезапно услышали приближающийся лошадиный топот. Одновременно вскочили с валуна. Недалеко от нас пролегала дорога, по которой катила рессорная двуколка, запряженная гнедой кобылой. Сначала я узнала двуколку, потом лошадь, а затем и возницу.

— Это Джеми Макджилл.

Джеми увидел нас и резко остановил лошадь. Едва он спрыгнул на землю, как из двуколки выскочил его пес и стремглав бросился в сторону от дороги.