Маска чародейки - Холт Виктория - Страница 38

— Очень похожи, — решила она.

— Возможно.

— Что ты имеешь в виду? Возможно! Если ты острижешь волосы, сестренка… Если на тебя надеть модное платье, вот как мое… Если бы у тебя было меньше серьезности в лице… Видишь! У нас даже родинки одинаковые. Подумать только!

Я уставилась на родинку. Я уже забыла, что много лет назад эта родинка казалась такой важной, и Энтони Фелтон мучил меня из-за нее.

— Я называю ее моей изюминкой.

— У тебя родинка чуть темнее.

— Святая наивность! Признаюсь тебе одной Я ее подвожу специальным карандашом. У меня ровные зубы, у тебя тоже, сестренка… И эта родинка привлекает к ним внимание. Поэтому в прошлом применяли искусственные родинки. Как интересно, что у меня родинка там же, где и у тебя. Знаешь, что мы сделаем? Я подведу твою родинку, и мы оденемся одинаково. Как мило, что у меня есть сестра.

— Да, — согласилась я.

— Ты должна показать мне остров. Мне понравился молодой врач. Ты выйдешь за него замуж? Он довольно красив, не так ли? Не так благороден, как наш дорогой папочка, но чужим сложно сравниться с Мейтлендами, ты согласна?

— Я считаю Филипа симпатичным. Мы не обручены.

— Пока нет…

У меня возникло такое чувство, что Сюзанна способна видеть меня насквозь. Она меня привлекала, и одновременно я ощущала себя неловко рядом с ней. Мысли кружились в моей голове, я настолько поражена ее появлением, что почти не слышу ее слов. Она очень похожа на меня и в то же время совсем другая. Я могла бы быть такой, если б выросла в другом мире… в мире замков и условностей. В этом разница. От Сюзанны исходит уверенность в своей привлекательности и очаровании, поэтому и другие считают ее такой. Черты лица у нас одинаковые, она не была бы красивее меня без этой веры в свою неотразимость. Меня пронзила мысль, а ведь я могла бы быть такой же.

Она следила за моим отражением в зеркале, и снова мне стало неловко, будто она прочла мои мысли.

Она продолжала, как будто я говорила вслух.

— Да, мы похожи… все черты лица одинаковы. Только у тебя нос чуть длиннее. Носы играют важную роль. Вспомни Клеопатру. Будь ее нос чуть длиннее — или короче? — мировая история пошла бы по другому пути. Но разница в наших носах не настолько существенна. Я выгляжу более дерзкой, щегольской, непочтительной. Видимо, сказывается воспитание. У нас рты разные. У тебя более нежный, просто розовый бутон, а мой шире. Это говорит о том, что мне не чужды хорошие вещи в этой жизни. Глаза одинаковой формы и цвета. Ты немного светлее. Если нас так сравнивать, то разница видна. Но если мы одинаково оденемся, если одна будет выдавать себя за другую… Давай проделаем это как-нибудь, Сьювелин. Посмотрим, удастся ли нам провести их? Анабель мы вряд ли обманем, она отлично знает твое лицо. Ты ее овечка. Знаешь, я всегда подозревала, Анабель что-то скрывает. Трудно сейчас вспомнить детство. Ты можешь вспомнить детские годы, Сьювелин?

— Могу.

— Тебя где-то прятали, да? И ночью, когда отец убил дядю Дэвида, тебя оттуда забрали и увезли на этот далекий остров. У нас, Мейтлендов, такая волнующая жизнь.

— Нашу жизнь вряд ли можно назвать такой.

— Бедняжка Сьювелин, нам надо изменить положение. Сделаем жизнь более радостной.

— Уверена, что ты такой человек, с которым происходят разные приключения.

— Я сама их подготавливаю. Я тебя научу, и с тобой тоже будут случаться чудесные приключения, моя маленькая сестренка.

— Не такая уж и маленькая, — парировала я.

— Ты меня моложе. На сколько?

Мы сравнили наши дни рождения.

— Да, я старше. С полным основанием я могу называть тебя младшей сестрой. Значит, тебя спрятали, и Анабель навещала тебя. Той ночью состоялась жуткая ссора. Утром я проснулась и поняла, что-то случилось. В замке стояла гробовая тишина, няньки не отвечали на мои вопросы. А я все спрашивала, где папа? Что случилось с дядей Дэвидом? А мать лежала на кровати, как мертвая. Прошло немало лет, прежде чем я узнала правду. Детям никогда ничего не рассказывают. Взрослые не понимают, ведь можно навоображать более страшные вещи, чем в действительности.

— Разве может произойти более страшная трагедия?

— Ты знала. Они тебе сказали, почему все так вышло.

— Они расскажут и тебе, если посчитают нужным, — выдохнула я, а она рассмеялась.

— Ты весьма правильная младшая сестра. Всегда поступаешь как положено, да?

— Сомневаюсь.

— Я тоже… Ты ведь Мейтленд. Представь себе, каково иметь отца-убийцу? Но, конечно, я узнала об этом значительно позже. Пришлось выяснять, подслушивать у дверей. Слуги постоянно сплетничают. «Где мой отец? Почему он не приходит?» Они сжимали губы, но по глазам было видно, как им хотелось рассказать. Дом врача стоял пустой, всех пациентов отправляли ни с чем. А мама… Она постоянно болела. Она ничего мне не рассказала. Стоило упомянуть имя отца, она начинала плакать. Но я вытянула из Гарта, он все знал и не мог держать при себе. Он заявил, что я дочь убийцы. Мне этого никогда не забыть. Наверняка ему доставило удовольствие рассказать это мне. Он сказал, что его мать меня ненавидит, потому что мой отец убил дядю Дэвида. — Она взяла меня за руку. — Я много болтаю. Так всегда. Но у нас будет много времени для разговоров, правда? Я многое хочу тебе рассказать, многое узнать о тебе. Анабель сказала, что обед подадут через час.

— Тебе помочь распаковать вещи?

— Я вытащу первое попавшееся платье из чемодана и переоденусь. Как ты думаешь, та темная недоброжелательная женщина принесет мне горячей воды?

— Я распоряжусь.

— Скажи ей, пусть не заколдует мою воду. Она выглядит так, словно взглядом может заставить воду закипеть.

— В действительности она вполне благосклонна. Нужно остерегаться, если только их оскорбишь. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли горячей воды, и приду к тебе перед обедом, хорошо?

— Прекрасно, младшая сестра.

Лишь через некоторое время я вспомнила о прибывшей почте. Меня ждало письмо от Лауры. Я открывала конверт, но думала о Сюзанне.

«Дорогая Сьювелин, наконец свершилось! Моя свадьба состоится в сентябре! Как раз в это время придет корабль. Ты сможешь приехать на неделю раньше и помочь с приготовлениями. Я так волнуюсь. Мама хочет устроить пышную свадьбу. Братья притворяются, что это лишнее, но они взволнованы, я это знаю.

Мне шьют белое платье. Подружкам невесты шьют бледно-голубые. Ты тоже будешь подружкой. Платье тебе сошьют, а когда приедешь, сделаем примерку. Я пишу и Филипу. Приезжайте вместе. Сьювелин, я так счастлива. Я тебя обогнала…»

Я отложила письмо. Нужно готовиться к поездке со следующим кораблем. Мы поедем вместе с Филипом. Возможно, на свадьбе Лауры он решит, что я уже выросла, как и его сестра, и мне тоже пора выходить замуж.

Я улыбалась. Все так естественно складывается.

Но у меня возникла тревога: теперь, после приезда Сюзанны, все может измениться.

И все изменилось. Само ее присутствие изменило остров, повсюду возникли волнения из-за ее приезда. Девушки и женщины сплетничали о ней, а когда мы проходили, хихикали в наш адрес. Мужчины провожали ее взглядом.

Сюзанну развлекал их интерес. Она ликовала.

Она обворожительная, приветливая, любящая, но от ее присутствия нам всем не по себе… Я знала, глядя на нее, Анабель вспоминает Джессами, и это тревожит ее душу. Сейчас она также остро переживала, что подло поступила с Джессами, как и в самом начале.

— Бедная мамочка, — лепетала Сюзанна, — она всегда так печалилась. Джанет… Вы помните Джанет? Джанет заявила, что у мамы нет желания жить, она проявляла нетерпимость к маме. «Что сделано — не воротишь. Нечего плакать над пролитым молоком», — повторяла она. Как будто утрату мужа и лучшей подруги можно сравнить с перевернутым кувшином молока!

Сюзанна хохотала над своей пародией. Может быть, и забавно, но для Анабель это горькие воспоминания.