Исповедь королевы - Холт Виктория - Страница 12

Существует много историй об этом чародее. Я слышала описания его от своих слуг, которые простаивали на улицах, чтобы только взглянуть на него. Его пальто было из голубого шелка, башмаки застегивались пряжками из бриллиантов, даже чулки были усыпаны золотом; он блистал, когда шел, так как его руки были унизаны бриллиантами и рубинами; его яркий расшитый камзол был усыпан драгоценными камнями, которые так ярко сверкали, что ослепляли глаза всех, кто смотрел на них.

Когда он был арестован вслед за кардиналом, я услышала много историй о его странностях. Одна из них особенно меня поразила. Это рассказ о том, как он остановился на площади в Страсбурге перед распятием и заявил во весь голос, который могли слышать все находившиеся поблизости, — а за ним всегда ходили толпы: «Как мог художник, никогда не видевший Его, так отлично передать сходство?»

— Ваша светлость знали Христа? — спросил приглушенным голосом кто-то из находившихся рядом с ним.

— Мы были дружны, — последовал ответ. — Сколько раз мы прогуливались по тенистому берегу Тивериадского озера. У него был сильный благозвучный голос, но он не слушал меня. Он прошел по берегу, где однажды набрел на группу рыбаков. Именно это, а также его проповеди привели его к печальному концу.

Затем, повернувшись к слуге, он добавил:

— Ты помнишь тот день, когда они распяли Христа в Иерусалиме?

И последовал удивительный конец этой истории:

— Нет, милорд, — ответил слуга голосом, выражавшим благоговение перед великим человеком, к которому он обращался, — Ваша светлость забыли, что я состою у вас на службе только полторы тысячи лет.

Калиостро был невысоким полным мужчиной на вид лет сорока, у него были большие яркие глаза и сильный голос. Он, без сомнения, обладал очарованием, поскольку часто те, что приходили к нему, чтобы высмеять и разоблачить его как мошенника, становились его самыми преданными почитателями.

Конечно, находились и такие, которые утверждали, что он несет тарабарщину, которую люди принимают за блестящие высказывания, поскольку ничего не могут понять. У него были заготовлены ответы на определенные вопросы; так, когда его спрашивали, кто он, то следовал ответ:

— Я тот, кто есть! — И затем добавлял:

— Я тот, кого нет!

Это так сбивало с толку, что большинство людей, слышавших ответ, делали вид, что у них хватает ума понять значение этого образного высказывания.

О нем постоянно ходили зловещие слухи: он масон и хочет создать во Франции египетское масонство; он находится на содержании у тайных обществ, его мотивы более хитры, чем одурачивание глупого кардинала; он открыл философский камень и может превращать неблагородные металлы в золото и может создавать драгоценные камни. Повсеместно рассказывали историю об исцелениях, которые он совершал во время своих поездок. Он мог посмотреть на человека, страдающего хромотой, и заставить его пойти нормально. Однако он мог не обращать внимания на всех страждующих и оставлял за собой право излечивать тех, кто ему понравился.

Была и графиня де Калиостро — молодая женщина, обладающая очарованием и красотой, которые, как утверждали, «не от мира сего». Никто не знал, откуда она происходит, еще меньше было известно о происхождении ее мужа. Она была «ангелом во плоти, посланным смягчить этого Мужа Чудес». Калиостро оставался верным мужем, никогда не бросающим заинтересованного взгляда в сторону какой-либо другой женщины. Он интересовался только своим собственным учением.

Несмотря на беспорядочную жизнь, которую он вел, поведение кардинала было не лишено некоторого оттенка целомудрия: он был развратником, но романтическим; суеверный до крайности, он очень увлекался оккультными науками. Более того, он находил наслаждение в пышности, обожал роскошную одежду, а больше всего — прекрасные драгоценности. Калиостро же был тем волшебником, который мог, благодаря большим познаниям, создавать в плавильном тигеле сверкающие драгоценные камни. Подобное достижение не могло не заинтересовать кардинала, и весьма скоро он пригласил Калиостро в Саверн, где они стали большими друзьями.

Кардинал носил огромный драгоценный камень размером с яйцо, который, как он заявил, на его глазах Калиостро вынул из тигеля. Каким образом кардинал был одурачен и был ли он одурачен, покрыто тайной, но факт остается фактом, что Калиостро жил с большой пышностью вместе с графиней во дворце в Саверне и что кардинал почти никуда не отпускал его.

В частных апартаментах кардинала эти два человека начали говорить обо мне. Для кардинала я стала навязчивой идеей. Я упрямо отказывалась принять его при дворе; я помнила предупреждения моей матушки относительно его; я пыталась предотвратить занятие им должности аль-мосеньора; он знал, что он мне не нравится, и мечтал добиться моего расположения с отчаянием человека, которому хочется получить то, к чему он стремился всю жизнь, и который неожиданно узнал, что ему в этом отказано.

Постепенно в голову кардинала пришло нечто зловещее. Он хотел стать моим любовником. Мысль об этом полностью захватила его. Не говорил ли он обо мне с Калиостро? Не спрашивал ли он о шансах на успех в отношении меня? Если бы он поговорил со мной вместо этого чародея, то я бы могла сказать ему, что никогда, ни за что не посмотрю на него благосклонно, даже если бы я была женщиной, забывающей свои брачные узы.

Почему Калиостро позволил увлечь себя этим сумасшедшим планом? Знал ли он, что происходит? Правда ли, что он мог заставить людей поступать так, как ему хочется? И хотел ли он, чтобы меня впутали в этот ужасный скандал, поскольку его хозяева в некоторых тайных ложах мира жаждали увидеть конец монархии во Франции?

В то время казалось, что это лишь история доверчивого человека, женщины-интриганки и чародея. Но здесь была замешана и я — центральная фигура заговора, персонаж, которой фактически ни разу не появился на сцене во время всего действия, но без которого не разыгрался бы фарс.

Жанна де Ламот-Валуа быстренько стала любовницей кардинала, чего и следовало ожидать. Она также стала приятельницей Калиостро. Подозревала ли она, что он шарлатан? Знал ли он, что она затевает очередную интригу? Как бы то ни было, все это останется тайной стороной невероятной истории.

Жанна скоро узнает о навязчивой идее кардинала по отношению ко мне. Затем графиня найдет способ улучшить свое положение у кардинала; возможно, именно с этого все и началось.

Она установила дружеские отношения с приятелем своего мужа Рето де Вийетом, приятным мужчиной лет тридцати с голубыми глазами и свежим лицом, хотя волосы у него уже начали седеть. Он набил руку на писании стихов, подражая знаменитым актерам и актрисам, и мог писать различными почерками, в том числе и женским. Этот молодой человек стал любовником графини — возможно, она искренне обожала его, а возможно, в ее голове уже начал созревать заговор и она просто хотела привязать его к себе.

Жанна намекнула кардиналу, что я проявляю некоторые признаки благосклонности к ней. В этом не было ничего невозможного, поскольку мои дружеские чувства не раз становились источниками различных сплетен, и было известно, что женщины приятной внешности, такие, как принцесса де Ламбаль и Габриелла де Полиньяк, мне нравятся. Жанна была очень привлекательной, она также происходила из дома Валуа, поэтому нет ничего невозможного в том, что я могла обратить на нее внимание и приблизить к себе. Итак, на данном этапе заговора в нем не было ничего необычного.

Жанна, должно быть, радовалась своему успеху, так как кардинал дал ясно понять, что он верит ей, и поведал о своем страстном желании быть принятым мною.

Она намекнула, что может замолвить о нем словечко перед королевой. Но Жанна знала, что малозначащие обещания не удовлетворят его. Именно здесь мог помочь Рето де Вийет — ему нужно было написать записку легким женским почерком, и если бы он подписал подобные письма моим именем, то почему бы кардиналу не поверить, что они написаны мной? Они были адресованы моей дорогой подруге графине де Ламот-Валуа и содержали множество заверений в дружбе.