Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Индийский веер - Холт Виктория - Страница 25


25
Изменить размер шрифта:

Я положила свою руку на ее. Она дрожала.

— Почему вы ему не хотите сказать? Он бы понял вас. Вы так сильно любите друг друга. Он, наверное, простил бы вас.

— Я никогда не смогу посмотреть ему в глаза. Понимаете… это было так идеально… и теперь…

— Вы хотели ребенка.

— Его ребенка, — уточнила она.

— Это ваш ребенок.

— Я возненавижу его. Он всегда будет укором.

— Вы не виновны. Вам дали слишком много выпить. Вы к этому не привыкли, и такое случилось. Я уверена, что, если ваш муж действительно любит вас, он должен понять, — пыталась успокоить я ее.

— Нет. Он не сможет. Мы были всем друг для друга.

— А что с ребенком?

— Я найду кого-нибудь, кто усыновит его.

— Бедный малыш, — сказала я. — Он никогда не будет знать своей матери.

— Вы слишком молоды, чтобы понять то, что было между Джеком и мной. Никакой ребенок не может для меня значить больше, чем он… даже его. Я все обдумала. Я поступлю таким образом.

— Но это сделает вас очень несчастной.

— Я больше не надеюсь вновь когда-нибудь быть счастливой, — заметила Мириам.

— Вы должны попытаться, я уверена. Вы лишь на короткий момент потеряли контроль над собой. Вы же не завели себе любовника.

— Это выглядит именно так.

— Да, если вы не скажете ему, — пыталась убедить ее я.

— Он никогда не поймет.

— Почему вы не попробуете? Этот бедный малыш… рожденный против желания. Это самая ужасная из всех трагедий.

— Я знаю. Мой грех тяжким грузом лежит на мне. Думаю, что буду нести его всю жизнь.

— Пожалуйста, не говорите так.

— Если Джек обо всем узнает, это разобьет его сердце, и между нами все изменится. Он никогда не будет мне доверять. Он страстный и ревнивый, и он так сильно хотел ребенка… и знать, что другой мужчина дал мне то, что он не смог… Я знаю Джека. А вы нет. Вы слишком молоды, чтобы понимать такие вещи.

И так она разговаривала со мной, вновь и вновь перебирая свои проблемы. Я пыталась ей что-то посоветовать, но, как она сказала, я была слишком молода, чтобы понять.

Я очень много размышляла об этих детях, которым довелось родиться в клинике тети Эмили, — нежеланных детях — и думала о своих родителях, которые планировали мое обучение, когда еще только ждали меня; я думала о леди Харриет, которая долго упрекала Всевышнего за то, что он отказывал ей в наследнике, и которая, когда ее молитвы были услышаны, на радостях так избаловала своих детей, что Лавиния совершила такой поступок.

Там были и другие пациенты, кроме женщин, ожидающих рождения детей. Там был бедный старик, которого я видела из окна своей спальни сидящим на скамье в первый день моего приезда. Я узнала, что в свое время он был крупным ученым, но произошел удар, лишивший его рассудка. Он находился в этом месте, потому что семья отказалась от него, и его поместили сюда в ожидании смерти, поскольку это было самым удобным способом избавиться от него. Там была женщина, жившая в своем собственном мире. У нее были надменные манеры, и она считала, что властвует над огромным штатом слуг. Она была известна как герцогиня. Был Джордж Томсон, который постоянно складывал поленья в буфетах. Он вызывал большую тревогу, и за ним требовалось постоянное наблюдение. Он никогда не пытался поджечь, но всегда оставался страх, что он может это сделать.

Они были похожи на людей из мира теней.

Я часто думала о Джанин, которую вырастила в этом доме тетя, связь с которой она отрицала. Дом сиял. Всюду были голубые шторы и белая мебель, и тем не менее он казался каким-то темным и таинственным местом, и я никогда не чувствовала себя в нем свободно. Иногда я просыпалась ночью и в страхе поднималась. Я смотрела на кровать, где лежала Лавиния, ее прекрасные волосы обычно были разметаны по подушке, сон часто был беспокойным. Хотелось бы мне знать, как часто она думает о своем любовнике, который хвастливо рассказывал нам сказки о великолепии своего замка с одной-единствен-ной целью — соблазнить легкомысленную девчонку. И вот к чему привели те недели удовольствия. Какой грустный урок.

Ее осмотрел доктор Рамсей — маленький мужчина с темными, немного вьющимися волосами, которые росли даже из носа и ушей. Он обследовал ее и сказал, что она находится в добром здравии, что все идет хорошо и что мы можем ожидать рождения ребенка во второй неделе августа. Это была хорошая новость. Мы думали, что это произойдет на две недели позже.

Я надеялась, что скоро мы уедем из этого странного места. Здесь я чувствовала себя отрезанной от реального мира. Было бы хорошо вернуться обратно в обычный мир. Меня не в первый раз уже пронзала мысль, что здесь может что-то случиться. Тем не менее, казалось, что тетя Эмили решила создать домашнюю атмосферу. Она всегда была бодрой и веселой, желающей знать удобно ли нам. Если бы только у нее не было этих острых зелено-голубых глаз, которые выдавали мне что-то такое, что настораживало меня.

Дни казались довольно обычными, но по ночам я слышала странные шумы. То плакала от ужаса маленькая девочка; то бродил, стуча палкой, ученый, бормоча про себя что-то о лаборатории; иногда во сне ходила герцогиня, и мы слышали, как она отдавала приказания бюсту Георгия IV в холле, думая, что это ее дворецкий.

Это был дом контрастов: крепкая Агата с ее произношением, характерным для кокни; нежная Эммелин, ждущая посещений своего возлюбленного. Да, это был таинственный мир, и хотя я находила его захватывающе интересным в несколько болезненной форме, я страстно желала вырваться из него.

Я знала, что, когда мы уедем отсюда, нас ожидают огромные проблемы… или, по крайней мере, Лавинию. Я догадывалась, что все, живущие здесь, платили тете Эмили значительные суммы, и даже хотя Лавинии было позволено вносить деньги в течение какого-то времени, это будет нелегко для нее.

Было что-то странное вокруг. Это была своего рода частная лечебница, куда приезжали люди, хотевшие что-то скрыть… за исключением таких, как герцогиня и старик, которых их родные отослали сюда, чтобы избавиться от них. Это вызывало жалость, и я не могла освободиться от мысли, что в этом есть что-то дурное.

Мне очень не нравился доктор. На мой взгляд, он походил на человека, который что-то скрывает.

Джанин здесь была совсем другой. Она должна была помогать тете, и та часто посылала ее приглядывать за пациентами. Там был один молодой человек, который пользовался ее особой заботой. Это был досточтимый Кларенсом Колдри, и было очевидно, что он является умственно неполноценным. Он лучезарно улыбался и был доволен, когда кто-нибудь заговаривал с ним. У него самого с речью были затруднения: казалось, его язык слишком велик для его рта, отчего он походил на собаку.

У меня возникала мысль, что Джанин была не очень счастлива. Она не походила на ту девушку, которой была с нами в школе. Я чувствовала коварную натуру, скрывавшуюся за улыбкой тети Эмили, и она бдительно наблюдала за Джанин.

Я очень хотела выбраться отсюда. Оказалось, что мы должны будем пробыть здесь еще месяц. Мы, Джанин и я, гуляли мало. Лавиния была такой громоздкой — ее просторная юбка теперь не спасала ее.

— Скоро вы уедете, — сказала мне однажды Джанин. — Теперь уже недолго. Лавиния почти готова «выдать продукцию».

Я поморщилась. Я больше всех из них любила этого еще не родившегося ребенка. И мне не нравилось слышать, что его называют «продукцией».

— А я по-прежнему останусь здесь, — с легкой гримасой сказала она.

— Ну, это твой дом, — напомнила я ей. Она мрачно кивнула.

— У тети Эмили на меня определенные планы.

— Не достопочтимый ли Кларенс?

— Боюсь, что так.

— О, Джанин… ты не можешь! — только и смогла проговорить я.

— Возможно. В конце концов, он достопочтимый.

— Он не собирается жениться.

— Я должна заставить его зависеть от меня, — пояснила девушка.

— Джанин, почему ты остаешься здесь?

— Я родилась здесь. Я жила здесь всю свою жизнь… кроме времени, проведенного в школе.