Дорога на райский остров - Холт Виктория - Страница 54

— Да, вы выразили благодарность за то, что я сделал для мисс Картрайт. Иногда, подлавливая вас на палубе или в другом месте, мне кажется, я замечаю некий проблеск теплоты в ваших глазах… словно они рады меня видеть.

— Я нахожу вас занятным.

— Да неужели? Хотите, скажу, какой я нахожу вас?

— Я уверена, что вы это скажете независимо от того, дам я разрешение или нет.

— И опять вы правы. Я нахожу вас обворожительной. Я промолчала, а Милтон наклонился ко мне, взял мою руку и поцеловал.

— Я хочу, чтобы вы приехали на Карибу и немножко погостили у меня, — сказал он. — Я не собираюсь терять вас. Я решительно настроен на это.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что совершенно покорен вами. Меня все в вас восхищает. То, как вы выглядите, как говорите… даже ваша холодность по отношению ко мне — все меня очаровывает. Это самое волнующее и чудесное путешествие, какое я когда-либо совершал — а я проделал их много. А почему? Ответ ясен. Благодаря мисс Эннэлис Мэллори.

— Наверное, я должна сообщить вам, что подумываю о том, чтобы выйти замуж за одного человека в Англии.

— Эти раздумья придется прекратить. Я не смогла сдержать смех.

— Вы невероятно самонадеянная личность.

— Это вас во мне и восхищает.

— Кто сказал, что я вами восхищаюсь?

— Вы сами. Сотнями способов. Слова не всегда обязательны. Вы и я — вместе. Так это и должно быть. Я отвезу вас на плантацию. И мы прекрасно проведем время. Бог с ним, с этим мужчиной в Англии. Какая же это любовь? Если бы он любил вас, то ни за что не позволил бы отправиться в другой конец света без него. А где он? Вот я бы ни за что не выпустил вас из виду.

— Вы очень пылки, мистер Хемминг. Полагаю, на вашем острове вас ждет жена, а то, что сейчас происходит, — всего лишь прелюдия к тщательно спланированному обольщению.

— У меня нет жены… пока. Однако я намереваюсь исправить это положение.

— Это что, предложение руки и сердца?

— А как вы думаете, что еще я могу предложить даме с вашим воспитанием и характером?

— Вы ведете себя нелепо.

— Этот корабль сведет меня с ума. Повсюду люди. Я хочу остаться с вами наедине. А здесь пойти некуда. Я хочу показать вам, что значит быть по-настоящему любимой.

— Я уже сказала, что прекрасно знаю, что значит быть любимой по-настоящему. Меня всю жизнь окружали любящие люди. Более того, я уже сообщила вам, что нашла взаимопонимание с одним очень дорогим мне человеком на родине. По возвращении я собираюсь выйти за него замуж.

— Я этому не верю. Я пожала плечами.

— Верите или нет — от этого ничего не меняется.

— Знаете, я все равно вас не отпущу. Я не тот человек, чтобы, встретив единственную женщину в мире, на которой хотел бы жениться, позволить ей ускользнуть.

— Вы очень властный человек и привыкли поступать по-своему. В этом я не сомневаюсь. Однако сейчас тот случай, когда по-вашему не будет. Ввиду того, что я только что сказала, будет лучше, если мы с вами будем меньше видеться.

Милтон рассмеялся:

— Временами вы просто безупречная английская мисс. Мне это нравится. Но на самом деле это не вы.

Он неожиданно повернулся ко мне, заключил в объятия и страстно поцеловал. Меня так прежде никогда не целовали. Я пыталась оттолкнуть его и сразу ощутила, насколько он силен. У меня перехватило дыхание, я разозлилась, и в то же время меня охватило возбуждение.

Наконец, Милтон отпустил меня.

— Вот так, — заявил он. — Как жаль, что мы не можем остаться где-нибудь одни.

— Вы что, не можете понять, что на свете есть люди, решительно настроенные сопротивляться тому, что вы считаете своими неотразимыми чарами?

— Я слишком недалек, чтобы понять это, — заявил Милтон.

Я поймала себя на том, что смеюсь вместе с ним. Я знала, что должна рассердиться, и попыталась изобразить гнев.

Признаться честно, мне все это доставляло большое удовольствие. Мне не могло не льстить то, что Милтон обратил именно на меня свое внимание. Чутье подсказывало мне, что у него, должно быть, было множество любовных приключений, и я не могла или не должна была обманывать себя, думая, что он считает меня другой, нежели его прежние победы. А сейчас он несомненно применял давно испытанный метод.

Но хоть я и не верила в его искренность, меня влекло к нему так, как не влекло прежде ни к одному мужчине. Это было чисто физическое влечение, какого я никогда не испытывала к Реймонду. Несмотря на то, что полностью отдавала себе отчет в том, что как человек Реймонд лучше Милтона.

Я возмутилась:

— Надеюсь, это больше не повторится.

— Значит, вы плохо меня знаете, если так думаете, но вы на самом деле не на это надеетесь. Возможно, в действительности вы рассчитываете, что это повторится.

— Мистер Хемминг, я вынуждена просить вас прекратить этот вздор.

— Как церемонно звучит.

— Я и хочу быть церемонной.

— Должен признаться, в этом есть своя прелесть. Когда вы, наконец, признаетесь себе в своих истинных чувствах, я услышу: «Я люблю вас, мистер Хемминг».

— Этого вы никогда не услышите.

— "Никогда" — это не самое разумное слово. Часто людям приходится менять свое мнение. Так будет и с вами.

— Вы, должно быть, большой оптимист, раз так считаете.

— Вы очень резки со мной. Но это мне и нравится.

— Странные у вас вкусы.

— У меня самые лучшие вкусы в мире. Я выбрал женщину — настоящую королеву, Снегурочку, которую я растоплю и обнаружу подо льдом идеальную страстную женщину — единственную в мире, достойную стать мне парой.

Я снова расхохоталась.

— Вы действительно считаете меня занятным, — заметил Милтон. — По крайней мере, это уже кое-что.

— Если бы вы не были занятны, я сочла бы ваше поведение в высшей степени безобразным.

— Нет, любовь моя, вы так не считаете. На самом деле оно вам очень по вкусу.

Я увидела Фелисити, направлявшуюся к нам. Милтон вздохнул.

— Волшебные минуты подошли к концу. Ничего, будут другие.

Все изменилось. Я не могла не думать о нем. Разумеется, его поведение выходило за рамки приличий. Разумная женщина не поверила бы ни единому его слову. Это ведь был, что называется, «корабельный роман».

Это ничего не значило. Или Милтон считал, что я из тех женщин, кто может позволить себе пылкую любовную интрижку на несколько недель, а потом распрощаться, когда мы прибудем в порт?

Однако он говорил о женитьбе. И я не могла не думать о том, чтобы выйти за него замуж и уехать на плантацию. Возвращаться в Англию раз в году. Регулярно ездить в Сидней. Но не это было главным. Я думала о нем… крупном мужчине с подавляющей индивидуальностью, о том, как он говорил, как ухитрился околдовать мисс Картрайт. Другого слова здесь просто нельзя было подобрать. Она покорно согласилась, чтобы ее отправили домой, и оставила племянницу на попечение чужого человека — Милтона.

Сделать такое могло только какое-нибудь заклятие. Но Милтон это сделал.

А теперь иногда у меня было такое чувство, словно он наложил заклятие на меня. Я часто лежала на койке, притворяясь, что сплю, чтобы Фелисити не прерывала моих мечтаний — а они были в основном о Милтоне Хемминге. О том, как он обнимал и целовал меня, и это заставляло меня задумываться о том, каково было бы заниматься с таким человеком любовью.

Я старалась думать о Реймонде — таком спокойном, мягком, чистом. В этом же человеке не было ничего подобного. Он был полной противоположностью Реймонду. И, думая о Милтоне Хемминге, я проявляла неверность по отношению к Реймонду. Однако я ничего не могла с собой поделать. Он постоянно врывался в мои мысли.

Скоро мы должны были прибыть в Сидней. Попрощаюсь ли я с Милтоном навсегда? Эта интерлюдия на корабле была лишь коротким происшествием и реальная жизнь казалась такой далекой. Вот и все. Милтон был сильной личностью, у него был властный вид, и с самого начала он выделил меня своим вниманием, что мне польстило, ибо я, в конце концов, была всего-навсего женщиной. Мне было приятно его внимание, приятно было думать, что я привлекательна. Это было вполне понятно. Так что… я должна перестать думать о нем и вспомнить о цели своей поездки, которую Реймонд так любезно помог мне устроить.