Дорога на райский остров - Холт Виктория - Страница 53

У меня создалось впечатление, что Милтон Хемминг был доволен отсутствием мисс Картрайт. На самом деле мне иногда приходила в голову мысль о том, что он ловкими маневрами спровадил ее. Но зачем?

У него должны были быть на то причины. Он был из тех, кто ничего без причины не делает. И кроме того, он слишком занимал мои мысли. Я думала: «Он немного зарвавшийся, довольно высокомерный и, бесспорно, храбрый».

На Фелисити Милтон тоже произвел впечатление. Я заметила, что в его присутствии она немного нервничала. На нее он тоже оказывал воздействие.

Теперь, когда мисс Картрайт покинула нас, самым разумным для меня было перебраться в каюту Фелисити, оставив мою спутницу-австралийку в одиночестве.

Так я и сделала. Проживание в одной каюте сблизило нас, и постепенно наши отношения изменились.

Мы часто лежали на своих койках: Фелисити — наверху, я — внизу — и разговаривали, пока не засыпали. Я обнаружила, что некоторая сонливость и мягкое покачивание корабля больше располагают к доверительной беседе, чем сидение днем на палубе.

В конце концов, Фелисити рассказала мне о своих страхах.

— Мне бы хотелось, чтобы это путешествие все длилось и длилось, — поделилась со мной она.

— Ах, так, стало быть, оно тебе нравится?

— Да… после того, как я привыкла к морю. Первая половина была ужасной. Мне просто хотелось умереть.

— Как бедной мисс Картрайт.

— Я была так поражена, что она уехала. Никогда бы не подумала, что она может так поступить. Тетушка всегда так строго следила за мной.

— По-моему, это Милтон Хемминг ее уговорил.

— Она была им совершенно очарована. Эннэлис, что ты о нем думаешь?

— Ой, я не хочу выносить поспешных суждений.

— Но какие-то мысли у тебя должны быть.

— Ну, я нахожу его интересным… в какой-то степени даже вдохновляющим. Довольно забавно встретить такого человека… на короткое время… на корабле. Приедем в Сидней, попрощаемся с ним, и через несколько месяцев будем вспоминать: «Как звали того мужчину, с которым мы познакомились на корабле?»

— Ты сама в это не веришь. Он ведь пообещал тетушке позаботиться о том, чтобы в целости и сохранности отправить тебя домой.

— Ну, хорошо, не через несколько месяцев… через несколько лет.

— Не думаю, что я вообще когда-нибудь его забуду. Особенно после того, как он отделался от тетушки.

— Отделался?

— Да… он ведь хотел, чтобы она уехала, правда?

— С какой стати?

— Дуэньи иногда ограничивают поле деятельности. Я рассмеялась:

— Поскольку она большую часть времени не выходила из каюты, возможности что-то ограничивать были у нее невелики.

— Само по себе присутствие тетушки уже было ограничением. А теперь нас двое молодых женщин, и мы совсем одни.

— Фелисити, ты ведь не боишься?

Моя подруга с минуту помолчала, и я продолжала:

— Ты боишься, правда? Почему бы тебе не рассказать мне?

— Мне бы хотелось вернуться назад с тетушкой.

— Фелисити! Но ты же едешь к любимому человеку. Она снова промолчала, и я опять продолжила:

— Я догадывалась, что тебя что-то тревожит. Ты не хочешь поговорить об этом?

— Все произошло слишком быстро.

— Тебя, как говорят, просто сбили с ног.

— Да, наверное, мне хотелось, чтобы что-нибудь произошло, потому что…

— Почему?

— Да так, ничего… Уильям приехал. Мы познакомились, когда мы с тетей пришли к соседям пить чай. Он говорил со мной и явно был заинтересован. Позже я часто с ним виделась, и он предложил мне выйти за него замуж. Казалось, так будет лучше всего…

— А теперь ты не уверена.

— Я думаю, что не очень хорошо его знаю. Кроме того, я буду за столько миль от дома. Это все равно что ехать к чужим.

Я молчала, стараясь отыскать правильные слова, чтобы утешить девушку. И думала о том, что говорил Милтон Хемминг о пристрастии ее будущего мужа к бутылке. Бедняжка Фелисити! Она была слишком слаба, слишком беспомощна, чтобы справиться с ситуацией, в которую поставила себя сама.

— Я сама во всем виновата, — продолжала Фелисити. — Это не поможет. А если этого еще и можно было избежать, то это только ухудшает положение. Так мне и надо…

— Да, — согласилась я. — Это не помогает. Но ты просто воображаешь себе самое худшее. Скорее всего, когда ты приедешь туда, тебе там очень понравится. Твой будущий муж, должно быть, влюбился в тебя, раз предложил выйти замуж… и тебе он, наверное, нравился.

— Думаю, все было немного по-другому. Он приехал искать жену. И для этой цели подошли бы многие. Просто так случилось, что он встретил меня.

— Такова жизнь. В том-то и дело, что оказываешься в определенном месте и в определенное время. Так мы и встречаем свою судьбу.

— Ты не понимаешь. Я была польщена тем, что на меня обратили внимание. Мне было приятно, что кто-то захотел на мне жениться. Теперь я вижу, какой была глупой. Видишь ли, есть другой человек. Я люблю его. И всегда любила.

— А он?

— Он влюблен в другую женщину… не в меня.

— Ох, Фелисити, мне так жаль.

— Тетушка думала, что я выйду за него замуж. Все так считали, но когда он влюбился в другую, это был конец. С тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, я думала… Мы были друзьями, я хочу сказать, наши семьи, большими друзьями. Мы часто виделись… и когда он полюбил другую… это было так явно… и я просто почувствовала себя одинокой, потерянной, мне было так больно. И когда Уильям спросил: «Вы выйдете за меня замуж и уедете со мной в Австралию?», я решила, что это хороший выход из положения… а потом я поняла, что это значит.

— Теперь я многое понимаю, Фелисити, — отозвалась я. — Я знала, что тебе что-то не дает покоя.

— А скоро я окажусь там… совсем одна.

— У тебя будет муж.

— Этого… я и боюсь.

Я попыталась успокоить ее.

— Мне кажется, накануне свадьбы многие невесты испытывают то же самое.

— Правда?

— Уверена в этом.

— Я рада, что ты поехала со мной, Эннэлис.

— Ты же знаешь, почему я хотела поехать.

— Да, из-за брата.

Мы немного помолчали.

Потом я спросила:

— Фелисити, ты спишь?

— Нет.

— Все будет хорошо, — пообещала я. Фелисити не отозвалась.

Пока мы пересекали Индийский океан, стояла жара, и нашим постоянным спутником был Милтон Хемминг.

— Не забудьте, я ведь обещал мисс Картрайт хорошенько смотреть за вами, — сказал он. — Сейчас она уже почти дома, бедняжка. Я рад, что смог облегчить ее страдания.

— Вы очень старательно о ней заботились, — заметила я.

— А я вообще очень гуманный человек, — отозвался Милтон.

— И уж, конечно, не скромник.

— Я презираю скромность. Она почти всегда напускная, как вы знаете. Я же предпочитаю говорить прямо. И если я о себе низкого мнения, то, полагаю, и другие будут обо мне думать так же.

— Что касается вас, так это из-за того, что вы считаете будто вы всегда правы. Так что если бы вы были скромным — а это почти невозможно себе представить — для этого была бы причина. А поскольку это тоже невозможно, вы никогда не сможете быть скромным.

— Звучит несколько путано, однако, полагаю, ваши обоснования правильны, мисс Эннэлис. Когда мы доберемся до Сиднея, а это будет очень скоро, я хочу, чтобы вы приехали ко мне погостить на Карибу.

— О, но я собираюсь некоторое время пожить у Фелисити.

— Вы же знаете, что я пообещал достопочтенной мисс Картрайт приглядывать за вами. Я должен забронировать вам билет на обратный рейс и позаботиться о том, чтобы вы путешествовали в подходящей компании.

— Однако о Карибе речи не было.

— Я хочу показать вам плантацию. Почему вы так сдержанны? Снежная королева, вот вы кто. По-моему, я знаю способ растопить лед, поскольку королевы тоже женщины, и если лишить их знаков королевского достоинства, они превращаются в самых обыкновенных людей.

— Меня удивляет, что я кажусь вам такой ледяной. Я-то считала, что веду себя вполне дружелюбно.