Нет больше слез - Ховард Линда - Страница 4

- Группа крови первая положительная, - сказала Сюзанна. Как она узнала? Ах, да, она брала кровь у Миллы перед родами Джастина.

- Шестьдесят на сорок,- сообщила Джоанна. Двигаясь очень быстро, она ввела иголку капельницы в вену на руке Миллы.

Он теряет ее, подумал Дэвид. Милла умрет на его глазах, если он не выйдет из шока, и не начнет действовать. Судя по положению раны, вероятно, повреждена левая почка, и Бог знает, какой еще нанесен ущерб. Она истекала кровью; у неё осталось всего несколько минут до того, как наступит клиническая смерть.

Он выкинул все лишнее из своих мыслей, и надел новую пару перчаток, которые держала для него Эннели. У него не было времени, чтобы вымыть руки; у него не было времени, чтобы искать Джастина; все, на что у него было время, это взять скальпель в руку и призвать все знания и опыт, который он имел. Он молился, он проклинал, и он боролся со временем, которое осталось у его жены. Поскольку он подозревал, что лезвие ножа задело ее левую почку. Черт возьми; она была разрезана пополам. Не было никакой возможности спасти почку, и если бы он не соединил кровеносные сосуды, сшитые в рекордное время, у Миллы не было бы никаких шансов.

Это была гонка, дикая и беспощадная. Если он допустит хоть одну ошибку, промедление, сомнение или даже дрожь в руках, то проиграет и потеряет Миллу. Это не была хирургия, к которой он был приучен: это была военно-полевая хирургия, быстрая и зверская, ее жизнь, зависела от каждого решения, действия, от доли секунды. В то время как они вливали всю имеющуюся кровь в нее, Дэвид боролся, чтобы не дать ей столь же быстро покинуть тело Миллы. Мгновение за мгновением он останавливал кровотечение, находил каждый разорванный сосуд, и постепенно начал выигрывать гонку. Он не знал, как долго это продолжалось; он никогда не спросит, никогда не узнает. Как долго, не имело значения. Все, что имело значение, победа, потому что альтернатива была ужаснее, чем он смог бы перенести.

_________________________________________

1)Gerber- американская компания, производящая детское питание. Gerber baby - это логотип компании Gerber, рисунок ребенка, который стал лицом продукции, Энн Тернер Кук (род. в 1926). Ее детское лицо рисовали и сейчас рисуют на баночках с этим самым питанием.

Глава 2

Спустя десять лет

Чиуауа, Мексика

Пэйдж Сиск прислонилась к своему жениху, Колтону Роулзу, и глубоко затянулась, прежде чем передать ему косяк. Глаза её закрылись сами собой. О, блин, все эти придурки, которые талдычили ей, что в Мексике с ней могут приключиться всякие ужасы, были просто не в курсах. В Мексике было классно. Нет, ну конечно, она не дура, чтобы покупать травку прямо перед носом какого-нибудь мексиканского копа, хотя, по слухам, всё, что нужно сделать в этом случае, – отстегнуть зелени, и проблем нет. Можно подумать, ей хочется тратить деньги на взятки. Они были здесь уже четыре дня. Если верить Колтону, Чиуауа – самое крутое место. Он был просто помешан на Панчо Вилья, пока они не добрались сюда, она думала, что это что-то навроде дома, где делают пончо. Единственный Панчо, о котором она когда-нибудь слышала, был в древнем-предревнем вестерне, где этот чувак с видом идиота всё время повторял «О, Панчо»1, обращаясь ещё более идиотскому чуваку в большой шляпе. Но Колтон сказал, что нет, этот Панчо – настоящий. Как будто бывают поддельные Панчо. А, да наплевать. Колтон в этом сечёт. Они два раза ходили смотреть на этот расстрелянный старый «додж», в котором, в предположительно настоящем Панчо, наделали дырок как в швейцарском сыре, совсем как в Бонни и Клайде2.

Что до неё, Панчо Вилья был просто дохлым старым пердуном. Ей было наплевать на его дурацкий «додж». Вот если бы он ездил на «хаммере», это было бы круто.

- Если бы он ездил на «хаммере», - сказала Пейдж, - он мог бы просто переехать этих козлов, которые стреляли в него.

Колтон, мигая в недоумении, уставился на неё затуманенным взором:

- Кто ездил на «хаммере»?

- Панчо Вилья.

- Нет, это был «додж».

- Именно об этом я и говорю, - она, в нетерпении, ткнула его локтем. – Если бы он ездил на «хаммере», он бы просто раздавил их в лепёшку.

- Тогда никаких «хаммеров» ещё не было.

- О, Господи! – сказала Пэйдж, теряя терпение. – Ты так буквально всё воспринимаешь! Я сказала если! – Она схватила косяк и сделала ещё затяжку, потом выбралась из кровати. – Я пошла в туалет.

- Окей. – Счастливый тем, что получил косяк в своё единоличное владение, Колтон удобно устроился на подушках и помахал ей рукой, когда она выходила из комнаты. Пэйдж не стала махать ему в ответ. Поход в уборную не добавлял ей счастья. На этом этаже она была всего одна, вместо туалетной бумаги тут лежал журнал для подтирания, и пахло отвратительно. Но Колтон настоял на том, чтобы жить здесь, а не в одной из более приличных гостиниц, потому что комнаты были очень дёшевы. Ну еще бы: какой дурак будет платить хорошую цену за то, чтобы жить здесь? И еще здание располагалось рядом с рынком, что было клёво.

Пейдж была классно расслаблена после травки, но всё же не настолько, чтобы уборная не действовала ей на нервы. Замок на двери сломан. К ручке привязан шнурок, а в косяк прямо напротив ручки вбит гвоздь, и, чтобы закрыть дверь, нужно было обмотать конец шнурка вокруг гвоздя. Эта система действительно удерживала дверь закрытой, но Пэйдж не слишком в неё верила. Поэтому, когда ей всё же приходилось ходить туда, она пыталась сделать свои дела так быстро, как только могла. О, чёрт; она забыла взять с собой фонарик. Пока ещё свет ни разу не вырубался за то время, что она была в уборной, но все утверждали, что это бывает время от времени, а Пэйдж боялась темноты, и к этому предупреждению она прислушалась. Она попыталась поторопиться, но, право же, невозможно пи?сать так уж быстро, к тому же у неё всё там было ужасно переполнено, потому что она терпела до последнего, настолько ненавидя эту уборную. Зависнув в полуприсяде над туалетом - она ни за что не сядет на эту штуку! – всё продолжала и продолжала, и, в конце концов, у неё так разболелись ноги, что Пейдж подумала, что ей таки придётся сесть, и что тогда делать потом, отмывать зад кипятком? Но, наконец, она закончила, промокнула себя листом, вырванным из журнала, и застонала от облегчения, выпрямившись из неудобного положения. Если ей когда-нибудь удастся вытащить Колтона из Чиуауа и подальше от начинённого пулями «доджа» Панчо Вилья, чтобы продолжить путешествие, она будет настаивать, чтобы они останавливались в местах получше. Пэйдж подтянула шорты, сполоснула руки и вытерла их об штаны, потому что забыла принести с собой полотенце, а потом размотала шнурок с гвоздя. Дверь распахнулась, и она выключила тусклый свет, выходя в тёмный коридор. Она споткнулась и застыла. В коридоре должен был быть свет. Был, когда она шла в уборную. Должно быть, лампочка перегорела. По спине пробежал холодок. Она так не любила темноту. Как, спрашивается, она дойдёт до их комнаты, если ни черта не видит? Слева скрипнула доска. Пейдж подпрыгнула чуть ли не на полметра, и попробовала закричать, но сердце билось где-то в горле, и всё, что ей удалось, это взвизгнуть. Грубая рука зажала ей рот; Пэйдж почувствовала вонь немытого тела, а потом что-то твёрдое обрушилось ей на голову, и она без сознания сползла на пол.

Эль Пасо, Техас

Зазвонил сотовый. На мгновение Милла подумала, что не будет отвечать; она устала до смерти, была подавлена, и у неё раскалывалась голова. Снаружи, за окнами внедорожника, было сорок два градуса, и даже при включенном на максимум охлаждении солнце через лобовое стекло обжигало руки. Избитое лицо четырнадцатилетней Тиры Элверсон, её невидящие голубые глаза, глядящие вникуда, никак не шли у нее из головы. Сегодня ей будут сниться всхлипы Регины Элверсон, плачущей после того, как она услышала, что её малышка никогда не вернётся домой. Временами «Искатели» добивались успеха, но временами они находили людей слишком поздно. Сегодня они опоздали. Брать на себя чью-то сердечную боль сейчас было бы последним желанием Миллы; у неё достаточно своей боли. Но никогда не знаешь, кто может позвонить, и почему, в конце концов, она превратила поиск людей в свой личный крестовый поход. Поэтому она приоткрыла глаза ровно настолько, чтобы не попасть мимо правильной кнопки, и немедленно закрыла их снова, чтобы не видеть свирепого послеполуденного солнца.