Нет больше слез - Ховард Линда - Страница 3

- «There’s mommy’s baby», - напевала Милла, поднимая малыша на руки. Как только она устроила его на сгибе своей руки, Джастин начал искать грудь.

- Сейчас мама тебя покормит, - добавила она, садясь и расстегивая лиф платья. Ее груди покалывали, и она вздыхала от удовольствия, поскольку ребенок поймал ее сосок и начал сосать. Милла раскачивалась взад вперед, играя с его пальчиками рук и ног, пока он жадно сосал молоко. Ее глаза были прикрыты, и она напевала колыбельную. Она смогла бы обойтись без грязных подгузников и бессонных ночей, но эту часть материнства не променяла бы ни на какие сокровища мира. Когда она держала сына на руках, ничто иное не имело значения. Джастин прекратил чмокать, и она положила его обратно, в то время как сама быстро позавтракала. Почистив зубы, она одела через голову хлопчатобумажный синий джинсовый слинг, и положила в него ребенка. Джастин притих, его головка была прижата к тому месту, где был слышен стук сердца матери, его синие глаза почти закрылись, поскольку он задремал. Захватив шляпу и корзину, проверив деньги в кармане, она отправилась на рынок. Путь занимал приблизительно половину мили. Яркое утреннее солнце обещало палящую полуденную жару, но пока воздух был прохладен и сух, и маленький открытый деревенский рынок был полон ранними покупателями. На прилавках лежали апельсины и ярко красный перец, бананы и дыни, лук. Милла рассматривала товары, иногда останавливаясь поболтать с некоторыми из деревенских женщин, поскольку они останавливались, чтобы посюсюкаться с ее малышом, пока она выбирала продукты. Джастин лежал сейчас в покрывале в форме зародыша, его маленькие ножки автоматически выбрали эту знакомую, за время, проведенное в материнской утробе, позицию. Милла держала свою шляпу так, чтобы она защищала ребенка от солнца. Мягкий, приятный бриз играл ее короткими, светло-коричневыми завитками и тонким белокурым пушком на голове малыша. Джастин пошевелился, его рот, похожий на бутон розы вновь начал делать сосательные движения. Милла поставила корзину и начала гладить крошечную спинку малыша, и он снова задремал. Милла остановилась возле прилавка с фруктами и продолжила оживленный разговор на ломаном испанском. Она понимала испанский лучше, чем говорила на нем, но им как-то удавалось поддерживать разговор. Она использовала свободную руку, чтобы указать на апельсины, которые хотела.

Она не видела, как они появились. Внезапно, по обеим сторонам от нее оказались двое мужчин, Миллу окружили жар и запах их тел, когда они приблизились к ней вплотную. Инстинктивно она начала отстраняться, но оказалась заблокирована их телами, прижимающимися к ней. Тот, что был справа, вытащил нож и перерезал ремни слинга, прежде чем Милла успела закричать. Время, казалось, остановилось, создавая впечатление стоп-кадра следующих нескольких секунд. Старуха отступила, на ее лице появилось испуганное выражение. Милла почувствовала что петля, которая привязывала Джастина к ней, начинает падать, и в панике схватила ребенка. Мужчина слева вырвал ребенка из ее рук и толкнул Миллу в сторону. Так или иначе, ей удалось сохранить равновесие, дикий ужас бился в ее груди, когда Милла бросилась на мужчину, крича и сражаясь, чтобы вырвать у него Джастина. Ее ногти царапали его лицо, оставляя кровавые борозды, и он отскочил назад. Ребенок проснулся и испуганно кричал. Беспорядочно движущаяся толпа рассеивалась, испуганная внезапным нападением.

- Помогите! – Кричала Милла, пытаясь забрать Джастина, но все, казалось, бежали от нее, а не к ней. Один из напавших снова попытался оттолкнуть ее, его рука оказалась на лице Миллы. Она укусила его, погружая зубы в его руку, впиваясь изо всех сил, пока не почувствовала кровь во рту, и он завопил в боли. Она вцепилась ему в глаза, впиваясь в них ногтями. Его вопли перешли в потрясенные всхлипы, и руки, державшие Джастина, ослабили хватку. Отчаянно, она вырвала из его рук сына, и прижала к себе, на один короткий миг поверив, что все позади. Но тут второй мужчина оказался сзади, и Милла замерла, парализованная обжигающей болью в спине. Ее тело билось в конвульсиях, она упала на землю, ее пальцы беспомощно царапали гравий. С ребенком, зажатым под мышкой, словно футбольный мяч, эти двое уже были далеко, один прижимал окровавленную руку к лицу и сыпал проклятьями. Милла лежала, растянувшись в грязи, пытаясь побороть боль и слабость, охватившие ее тело, боролась с неровным дыханием, стараясь закричать. Ее легкие, казалось, не могли больше втягивать воздух. Она попыталась встать – но тело не подчинялось ей. Черная завеса начала заволакивать ее сознание, и ей удалось лишь несколько раз простонать:

- Мой ребенок! Мой ребенок! Кто-то забрал моего ребенка!

Но никто не слышал ее.

Дэвид уже завершил операцию по удалению грыжи и мыл руки, в то время как Рип Коспер, муж Сюзанны и анестезиолог бригады, последний раз проверили давление и пульс, чтобы удостовериться, что пациент в порядке, прежде чем передать его под контроль Эннели Лански, медсестры. У них собралась здесь отличная команда для работы; он будет скучать по ним, когда этот год закончится, и все они вернутся к регулярной практике в Штатах. Но он уж точно не будет скучать по тесному, одноэтажному блоку клиники, с потрескавшимися кафельными полами и примитивным оборудованием, но определенно будет скучать по коллегам, по своим пациентам, и конечно, по Мексике. Он планировал следующую операцию на желчном пузыре, когда услышал шум в коридоре, из-за двери доносились крики и проклятия, звуки борьбы, и истерические вопли. Вытирая руки, он бросился к выходу, когда Джоанна Мендоза, другая медсестра, начала звать его.

Он толкнул дверь, вылетел в приёмный покой, натолкнувшись на носилки с женщиной, которые несли Джоанна, Сюзанна Коспер, двое мужчин и женщина. Персонал закрывал лицо раненной женщины, но Дэвид мог видеть, что ее платье было пропитано кровью, и он немедленно сосредоточился на этом случае.

- Что случилось? - спросил он, освобождая путь для каталки

- Дэвид. - Голос Сюзанны был хриплый и резкий. – Это… Милла.

Сначала смысл этих слов не дошел до него, и он оглянулся, ожидая увидеть позади себя свою жену. Когда до него дошёл смысл сказанного Сюзанной, он неосознанно посмотрел на бумажно-белое лицо раненной женщины, мягкие коричневые завитки вокруг ее лица, рассыпанные в беспорядке.

Милла? Это не может быть Милла. Его жена дома с Джастином, живая и здоровая. Эта окровавленная женщина только отдаленно напоминала его любимую жену. Это не могла быть она.

- Дэвид! - На сей раз, тон Сюзанны был еще более резким. - Помоги нам положить её на каталку.

Только опыт позволил ему встряхнуться и начать действовать, подхватить и положить женщину, которая была похожа на Миллу на каталку. Ее платье, руки и кисти были в крови, ее ноги и ступни, и даже туфли были окровавлены. Нет, только одна сандалия, выглядела точно так же как пара Миллы, которую она часто носила. Дэвид посмотрел на пальцы ног с розовыми ногтями, и тонкую золотую цепочку вокруг правой лодыжки, и почувствовал, как у него внутри всё оборвалось.

- Что случилось? - спросил Дэвид, хриплым голосом, совсем не похожим на его собственный, когда они быстро везли Миллу в операционную, которую он только что покинул.

- Ножевое ранение нижней части спины, - сказала Джоанна, раздраженная шумом вокруг, пока они не закрыли дверь операционной, оставляя большую часть шума за ней. – Двое мужчин напали на нее на рынке. - Она судорожно задержала дыхание. - Они забрали Джастина. Милла боролась с ними, и один из мужчин ранил её.

Шок на мгновение оглушил Дэвида, потом комната опять наполнилась звуками.

- Боже мой, - выдавил он, посмотрев на Миллу; замолчал и начал готовить свои инструменты. Джастин! Дэвид пошатнулся от второго шока, и обернулся. Два ублюдка украли его сына! Он рванулся от каталки, к двери, чтобы искать своего ребенка. Но заколебался, и оглянулся назад на жену.

У них не было времени, чтобы убрать операционную, или пополнить запасы инструментов. Эннели бегала и собирала всё необходимое для операции. Джоанна оборачивала манжету тонометра вокруг мягкой руки Миллы и стремительно качала его, в то время как Сюзанна срезала на ней одежду.