Миры обетованные - Холдеман Джо - Страница 54

Мне едва удавалось расслышать слова Перкинса — так сильно стучал в висках пульс. Меня охватило чувство острой вины перед Бенни.

— Какого числа умер Бенни? — Прошептала я.

— Девятого января, — ответил Перкинсчто из этого следует?

Он ещё спрашивал! Боже, я не была виновата в смерти Аронса — Бенни умер прежде, чем я рассказала о нем и о группе Джеймса Джеффу. Не я была причиной гибели Аронса!

— Не выйти ли нам на воздух? — предложила я. — Мне тут трудно дышать.

Перкинс прихватил с собой ружье. День был холодный, ясный. Мы обошли дом и побрели по междурядью кукурузного поля мимо старых, высохших стеблей.

— Я позвала вас на воздух потому, что ваш дом, не исключено, нашпигован подслушивающими устройствами, — объяснила я.

— Если за дело взялось ФБР, то не только мой дом, но и сам я, не исключено, нашпигован подслушивающими устройствами. — Перкинс перебросил ружьё в правую руку и спрятал левую, замерзшую, в карман. — А что? Пока вы спите, они вполне способны сделать вам микрохирургическую операцию. Вживить электронный «жучок» в череп, и он будет Находиться где-то у вас в башке до конца ваших дней.

— Бросьте, — поморщилась я. — Насмотрелись телефильмов!

Перкинс пожал плечами.

— С чего бы вдруг Аронсом заинтересовалось ФБР? — спросил Перкинс.

Я задумалась: что можно говорить, а что — нельзя?

— Наверное Бенни был связан с ними, — произнесла я. — Работал на них. Если кто и убил Аронса, то не люди из Бюро.

И я вкратце рассказала Перкинсу о наших контактах с членами террористической группы.

— Прежде, чем Бенни подался в бега, думаю, он попытался как можно глубже внедриться в организацию, — добавила я. — Внедриться для того, чтобы затем предоставить всю известную ему информацию людям из ФБР.

— Что, по-твоему, должно было бы дать Бенни определенные гарантии его безопасности со стороны ФБР? — спросил меня Перкинс. Я промолчала, и Перкинс продолжил свою мысль: — Ты смотришь на меня и мысленно крутишь пальцем у виска, мол-де, этот человек — сумасшедший, он не верит в благие намерения государственных служб. Да, ты родилась и выросла не здесь, там у вас, в Мирах, нет аналогов нашему ФБР!

Я покачала головой:

— У меня друг работает в ФБР. Он исключительно порядочный человек.

— Уверен, там порядочных людей — пруд пруди, — вздохнул Перкинс. — Но прислушайся к моим словам: если они решат поступить с тобой так, а не иначе, будет именно так, а не иначе. Они ни перед кем не обязаны отчитываться за свои действия.

Я вспомнила, Джефф как-то обронил похожую фразу, правда, в другом контексте.

— Что это дало бы им? Убийство Бенни.

— Предположим, он выполнил свою задачу, думаешь, ФБР выгоднее до поры отпустить человека на все четыре стороны? Сохранив ему жизнь? А потом, когда-нибудь, в случае надобности, ФБР вновь может привлечь бывшего агента к работе? Так ты думаешь?

Я попыталась припомнить некоторые детали из своего вчерашнего разговора с Джеймсом.

— По правде сказать, не знаю, — пробормотала я. — Знаю, что если террористы в состоянии вычислить местопребывание человека, сбежавшего от них, то они в состоянии и убить его. Не сомневаюсь в этом. — Мы дошли до края кукурузного поля и побрели по направлению к конюшне. Я пыталась унять нарастающее чувство страха. — Мне, например, Бенни сообщил, куда он едет. А что, если он сообщил ещё кому-нибудь? — спросила я.

— Меня он заверил, что не сообщал больше никому. Но, не исключено, кто-то подслушал ваш разговор, — предположил Перкинс.

— Нет, мы были одни, — ответила я. — Одни на улице у входа на станцию подземки.

Мы вошли в конюшню. Я бросила взгляд наверх и, слава Богу, не обнаружила там, наверху, веревки, свисающей с балки.

— Вот здесь он и жил. — Перкинс приоткрыл дверь, обитую фанерной планкой.

Комнатка не больше той, которую Аронс занимал в Нью-Йорке, единственное окошко заколочено листом пластмассы. В комнатке стояли кровать, стул и два ящика, сдвинутых вместе и служивших Бенни столом. На этом «столе» в хаотическом беспорядке громоздились груды книг, стопки бумаги, покрытые слоем серой пыли. Рядом возвышалась печь. В углу я увидела чемодан. Над кроватью висел мой портрет, приколотый кнопками к стене.

— Я тут ни к чему не притрагивался, — сказал Перкинс. — Хочешь что-нибудь взять на память?

Бенни! Такой непростой и такой забавный человечек; сколько радости и сколько печали носил ты в себе! И вот чем все это кончилось… Я отрицательно покачала головой, но затем сняла со стены картину, скатала её в трубочку, спрятала в свою дорожную сумку, и мы быстро покинули комнату.

— А что его родственники? — спросила я.

— Я никому не сообщал о смерти. В принципе-то кто покончил жизнь самоубийством? Некий Шелдон Джири. Мало кто слышал о его существовании. А что до родителей Бенни, — Перкинс пожал плечами, — они отреклись от сына сразу после того, как Бенни ушел из клана. Вот и суди сама, кому сообщать…

Нас встревожила огромная птица, которая неожиданно и с шумом поднялась с ветки в воздух прямо перед нами.

Перкинс припал на колено. Прогремел ружейный выстрел. Я рухнула на землю, лицом в грязь — мне показалось, что патрон разорвался прямо у меня в ушах.

Дрожащими руками Перкинс открыл затвор и извлек из него дымящуюся гильзу. Он достал из кармана новый патрон и перезарядил ружье.

— Боже, нервы! — прошептал Перкинс, и из его горла вырвался резкий присвист. — Прости, — принес мне извинения Перкинс. Он помог мне подняться с земли. — У тебя есть во что переодеться?

— Есть. В камере хранения на вокзале в Атланте. В чемодане. Но вы не переживайте. Ничего страшного. Когда грязь высохнет, пройдусь по одежде щеткой, — заверила я своего епутника.

— Хорошо. Давайте вернемся в дом, — предложил он. К тому времени как мы подошли к двери дома, у меня уже зуб на зуб не попадал. — Нервы, — повторил Перкинс. — Смазал. Не попал, понимаете ли, в эту Богом проклятую птицу.

Мы переступили порог, Перкинс вручил мне одеяло и долго старательно изучал стену, пока я раздевалась и развешивала свою одежду над плитой. Полагаю, что ситуация была достаточно пикантна и в принципе могла иметь развитие; особенно если учесть, что обстановка располагала к интиму, а Перкинс — богатой информацией о некоторых моих привычках и склонностях, и мы, только что пережив очень неприятный момент, расслабились у камина. Но он просто-напросто усадил меня за стол и приготовил нам по новой чашке кофе.

— Знаешь, а ты, возможно, подвергаешься не меньшей, чем Бенни, опасности, — изрек Перкинс и снял откуда-то с верхней полки деревянный ящичек.

— Не думаю. Члены организации не посвящали меня в свои тайны, а Бенни они, скорее всего, доверяли, — сказала я.

— Вряд ли это имеет какое-либо значение, сказал Перкинс. — Вы с Бенни были любовниками. Вот факт. И кто теперь знает, какими секретами он делился с тобой в постели? — Перкинс поставил деревянный ящичек на стол напротив меня.

Я бережно открыла крышку ящика. В нем я обнаружила маленький посеребренный пистолет и коробку патронов.

— Возьми. Просто на всякий случай. — Фермер делал мне подарок.

— Я никогда не смогу им воспользоваться. — Я взяла пистолет в руку. Он был холодным и пах смазкой. Я и не предполагала, что такой маленький пистолет может быть таким тяжелым.

— Не зарекайся. Никогда не угадаешь, в какую ситуацию попадешь, — тихо сказал фермер.

— Я не про мораль… — Перкинс вскинул на меня глаза. — Я имею в виду, что не попаду, наверное, из пистолета и в землю. За свою жизнь ни разу не дотрагивалась до огнестрельного оружия, — призналась я.

— Ерунда. Хочешь, покажу, как им пользоваться? — спросил Перкинс. — Вот просохнет твоя одежда…

— Нет. — Я опустила пистолет в ящик и закрыла крышку ящика. — Очень ценю ваш благородный жест, но поймите, если дело дойдет до стрельбы в людей, у меня все равно не будет никаких шансов выиграть. Это же не романтические киноленты про древних греков и римлян и не вестерны, где каждый из героев, прежде чем его убьют, успевает отправить к праотцам целую группу негодяев! Ни к чему мне эта железка, — извинилась я. — Без неё спокойнее. — И про себя добавила: больше шансов на то, что сохраню целыми и невредимыми другие железки — свои шейные.