Остров тайн - Акентьев Владимир Васильевич - Страница 36

Вот еще кто-то возвращается. Из второй…

Из второй?!

Сколько ни вглядывались мальчики, ничего не видели— темнота была такой плотной, что, казалось, ее можно выбирать из галереи кусками…

Но боцман оказался прав — теперь и мальчики увидели свет. Он возник внезапно — маленькая тусклая звездочка…

Это был капитан.

Валюши еще нет?.. Ничего. Сколько прошло времени. Всего шестнадцать минут… Что ж, подождем.

Капитан, пойдемте ей навстречу!

Мальчики, перебивая друг друга, объяснили капитану, что Валя шла по левой руке — это им удалось установить совершенно точно.

А вы шли по правой, — закончили они.

Так! — Капитан разглядывал кроки. — Что ж, пошли! Максимыч, если Валя появится из какой-нибудь другой галереи, пусть ждет здесь.

Шли быстро. Здесь кое-где лежал тонкий слой песка, или пыли — видны были следы: побольше — Федины и маленькие — Валины.

Может быть, крикнуть? — предложил Дима.

Не стоит. Можем испугать… Э, друзья, а здесь я шел! Да, да, конечно… Вот и мои следы, и Валюшины. Видите этот поворот направо?.. А прямо через несколько шагов тупик. Вот здесь, пройдя эти ворота, мы и разошлись: я повернул направо, а Валюта — налево.

Прибавили шагу.

Что же, все-таки, могло задержать Валю? Почему ее до сих пор нет? Может, не заметила какой-нибудь галереи и сбилась?.. Хотя, вероятнее, что галерея тоже сворачивает, и, может быть, Валя сейчас уже с Максимычем…

— Смотрите! — Федя остановился и присел на корточки.

Пол галереи покрывал толстый слой пыли, и маленькие узкие следы отпечатались отчетливо. Вот один, другой… А здесь два рядом… Рядом? Это значит, что здесь она останавливалась… Опять пошла…

— Тихо! — шепнул капитан. Он прислушивался. Показалось, наверно…

*

Ведь надо же было Вале вспомнить это слово — такое труднопроизносимое и не вызывающее никаких ассоциаций — именно сейчас!.. Сколько времени хранилось оно глубоко на самом дне памяти, в одном из потаенных ее уголков, а сейчас вот выплыло наружу, мелькнуло в сознании и… лишило мужества!..

Вначале все обстояло отлично: она не торопясь шагала по темному ходу, водила острым лучом фонарика по полу, стенам, потолку и внимательно осматривала все, встречающееся на пути. В блокноте отмечала каждый поворот. Валя шла вдоль левой стены и отчетливо представляла себе, что достаточно пропустить один какой-нибудь поворот, и выбраться из лабиринта она уже не сможет. Но этого Валя не боялась: у нее даже план получается совсем верный… Она улыбнулась:

— У меня теперь опыт есть. А как я в колодце испугалась!..

Девочка не чувствовала себя одинокой, как тогда в подземелье. Она шла по ломающемуся ходу, в правой стене которого на недалеком расстоянии друг от друга были проходы в галереи, уходившие на юг и юго-запад. Она догадывалась, что эти галереи вливаются в круглый зал, где ждет Максимыч. В нескольких местах она увидела отпечатки ног: сперва Федины, затем капитана. Значит, все эти ходы между собой связаны… Потом следы исчезли… Так обстояло вначале.

Но по мере того как Валя продвигалась дальше, углубляясь в запутанный узор галерей, переходов, залов, она все глубже чувствовала окружающую ее тишину, которую ни один звук не нарушал, быть может, уже много-много лет… Тишина обступала, приближалась, прижималась вплотную…

Из тишины закралось чувство одиночества… А за ним явилось и это злосчастное слово — татцельвурм!..

Сперва оно только мелькнуло в сознании — совсем так, как если бы кто-то произнес его рядом: один лишь звук и ничего больше… Но затем звук превратился в слово, оно стало обрастать смыслом, память услужливо вызвала в сознании образ… И Валя дрогнула!

Татцельвурм… Что это такое?.. Откуда она взяла это странное слово? Ах да… Это же лапчатый червь!.. Животное, никогда не попадающее в руки ученых, но о котором столько рассказывают обитатели Альп. Он напоминает толстого червя… только покрытого чешуей. Татцельвурм при встрече с человеком немедленно нападает, прыгает — а прыгать он может метра на два и больше — и вонзает ему в лицо ядовитые зубы! Некоторые утверждают даже, что его дыхание убивает… Впрочем, если дыхание, то это не так уж страшно, а вот если вцепится в лицо!..

— Валька, неужели же ты боишься? Значит, ты трусиха… Как же так?! Ведь это ты предложила идти по одному. И ты даже карабин не взяла с собой: зачем он тебе? Здесь не может быть зверя, от которого понадобилось бы защищаться. Ты же так думала… Постой, Валька!.. А ну-ка, по-честному — совсем-совсем честно: не потому ли ты не взяла карабин…

Мысль о карабине пришла вовремя: отвратительный татцельвурм стал уменьшаться, уменьшаться — совсем так, как это бывает в мультфильмах — и вот уж исчез совсем, растаял…

С чего это ей пришло в голову, что здесь может быть татцельвурм? Разве он в пещерах живет? В горах. А это совсем другое!.. Он прячется в расщелинах скал. Но не в пещерах же!.. Здесь абсолютно сухо, никто не может жить: ни слепые пещерные рыбы, ни земноводные, ни даже пресмыкающиеся с атрофированными в вечной темноте глазами. Это всё жители сырых пещер, где встречаются подземные озера и реки, где со стен и потолка сочится влага… А здесь? Только летучие мыши могут прятаться на день. Но уж их-то она совсем не боится. Она даже любит этих зверюшек — таких странных и таких полезных…

И вдруг в груди Вали что-то оборвалось, покатилось, и сразу сильно-сильно забилось сердце… Не дыша, девочка замерла на месте: она совершенно ясно слышала, как кто-то совсем близко от нее шаркнул ногою по каменному полу!.. Да, да, именно — ногой по этим камням, покрытым пылью… Ни на что другое этот звук не похож. Разве она могла ошибиться? Шаркнули ногой один раз и тотчас же — второй. Два раза. Что-то надо делать… Сейчас! Немедленно!.. Надо, но что?

Фонарик чуть дрожит, его луч растворяется в мраке галереи. Нельзя повернуть его так, чтобы стали видны стены: он сразу поймет, что она слышала его шаги!.. И уж, конечно, нельзя обернуться и ударить лучом в темноту направо, никак нельзя…

Валя сжимает зубы и… поворачивается!

Какой яркий и хороший у нее фонарик! Как далеко вперед проникает его свет!.. И очень хорошо видно, что направо галерея пуста. Теперь немножко в сторону… В другую… Так! Очень хороший фонарик! Теперь — снова кругом: раз!/. И впереди галерея совсем пуста, так же как и за спиной. Можно идти дальше.

— Ну, а как же шаги?.. Лучше о них не думать. Можно это — не думать? Можно! Нужно только поверить, что тебе просто послышалось. Вот и все… Разве так не бывает, что людям послышится? Очень даже бывает…

Сколько сейчас времени? Как это она забыла, что нужно следить за часами? Ровно в тринадцать ноль-ноль нужно было повернуть обратно! Валя поднимает обшлаг, он как назло зацепился за браслет часов. Она просрочила шесть минут. Не беда — обратно пойдет быстрее и наверстает эти минуты. Только не забыть бы, что теперь надо идти по правой стене. Все время по правой!

Валя идет назад. Возвращается к друзьям. Кажется, она рада? Но ведь она ничего не обнаружила, ничего не нашла, как можно радоваться?.. Ну и что? Виновата она, что ничего здесь нет? Может, Дима что-нибудь нашел… Или капитан… Федя… Все-таки, она целых шесть минут прошла лишних…

Очень страшно проходить мимо входов в боковые галереи… Очень… Страх возникает, когда фонарь еще издали нащупывает черную пасть в стене коридора… И по мере того как девочка приближается к ней, — растет… Она делает невероятное усилие, чтобы не побежать… Вот оно — это место!.. Теперь можно повернуться и осветить галерею слева… Ну конечно, она пустая!.. Один, два, три, четыре шага сделано…

И снова, тревожно стукнув, сердце стремительно покатилось вниз: в темноте за спиной она опять услышала шаги, а перед собою в лихорадочно заметавшемся желтом круге увидела следы — ее, маленькие и узкие, а рядом и поверх них — большой чужой след!

Шаги приближались. Зажав рот ладонью, Валя заглушила рвущийся крик.