Остров тайн - Акентьев Владимир Васильевич - Страница 26

Но что же все-таки делать?.. А коридор? Куда он ведет?.. Постой, Валька, постой: площадка, механический люк, колодец, коридор… Все это сделали люди! Может быть, отсюда появились те, что напали на Максимыча?.. Эх, жаль — карабин остался там…

Валя достала блокнот, карандаш, крупными буквами написала:

Ушла по коридору, буду оставлять пометки.

Валя.

Оторвала листик, положила на опилки. Когда откроют люк, — сразу заметят.

Согнувшись, Валя вошла в низкое отверстие. Ступени круто спускаются спиралью. Но стоять уже можно во весь рост. Насчитала два с половиной оборота, восемнадцать ступенек. Перед ней длинный ход. Дно влажное, скользкое. Ширина хода немного больше метра. Высота? В ней метр пятьдесят четыре. Значит — метр восемьдесят, восемьдесят пять…

Коридор тянется как по линейке. В какую сторону? Валя остановилась, достала компас: на север-северо-запад. Идет она девятнадцать минут. Значит, прошла уже километра полтора…

Но вот первый поворот — налево, сразу же круто — направо, и тут ход раздваивается… От неожиданности Валя отпрянула: на стене у развилки полустертый рисунок углем.

Под рисунком Валя положила записку: «Пошла направо». По компасу определила направление, сделала набросок галереи. Здесь подземный ход не так аккуратно выкопан: кое-где валяются или торчат обломки камней, иногда он суживается так, что только-только можно пройти. Местами с потолка капает вода. Тонкие, едва заметные струйки стекают по стенам. Крохотные ручейки исчезают неизвестно куда. В луче фонаря снова рисунок — на большой светло серой глыбе, которая, как навес, тянется вдоль левой стены.

Валя довольно быстро поняла, что изображал рисунок. Но что обозначала странная надпись? Рисунок высечен в камне, а надпись сделана углем. Вероятно, ее сделали позже…

Точно следуя указаниям, оставляя у каждого перекрестка записки, она вышла в широкую галерею. От нее отходило несколько ходов в разные стороны. Прямо у входа красной краской:

Стало жутко. Луч фонаря обегает неровные стены, потолок. Куда же нужно повернуть? Вон там снова что-то выцарапано на стене:

Вон он — холмик, покрытый щебнем… Могила?

Прямо напротив холмика — галерея. Но рядом со входом, всего в нескольких шагах, сложены камни. Сверху лежит большая каменная плита. На ней:

Это тоже могила!.. И напротив — еще галерея. Куда же идти?

Несколько секунд Валя соображала. Потом написала записку, положила под камешек и решительно вошла— в коридор. Он, резко суживаясь, круто пошел вниз… Дно сплошь усыпано мелким гравием.

Большой камень перегородил дорогу. Он стоял торчком. На нем — обтесанный четырехугольник. Белой краской сделан рисунок:

Белая краска!.. И рисунки. такие же, как там, на мосту!.. Что это, ребус?! Ну, первое — это воин… А' может быть, — часовой? — Потом цветок, за ним — моа. А последнее?.. — Валя перерисовывала рисунок. — Войско, парад?..

Нет, на ребус непохоже. Ребусы она хорошо решает. Идеографическое письмо— как на том камне?.. Но что оно означает? Стоит воин или часовой… цветок. Что это может значить? Запах, обоняние? Часовой почувствовал приближение птицы моа?.. Ну, а дальше?

К чему здесь эта рать?.. Да, это еще может быть «рать»! И что? Он позвал на помощь рать?.. Чепуха какая-то!

Однако что же она?.. Время идет. Сколько она уже в подземелье? Ого, больше часа! Как там, наверху? Проснулись, ищут ее? Идти дальше или возвращаться? Ведь кроме этих рисунков и надписей она ничего не нашла, никаких следов… Вот посмотрит, что за этим камнем, и пойдет обратно.

Валя уперлась руками, подпрыгнула, села на камень верхом и направила луч в темноту… Коридор здесь обрывался, впереди — темная пропасть… Фонарь горит уже не так ярко: противоположной стороны не видно. Неужели батарея кончается?

Валя заглянула в пропасть: огромный колодец. Глубокий.

Смотри, Валька, не свались. Осторожно!

И тут ее будто осенило: «Осторожно»… «Страж»… Конечно! Дуреха, сразу не догадалась: читаются только согласные; не воин, не часовой, а «страж». Страж… СТРЖ… оСТоРоЖН… Какой это цветок? Анис? Выбрасываем А и И: оСТоРоЖН… Добавляем О — осторожно. Остается С, моа и рать.

Так вот почему этим камнем перегорожен ход!

Нужно возвращаться — скоро утро. Ее, наверное, уже хватились, ищут… Валя ясно-ясно представила себе друзей: капитана, Федю, Диму… Димка!

Скорее!.. Только бы не запутаться… Хорошо, что всюду оставляла знаки… Вот могила Хьюза… Штурвал с руками.

Валя побежала. Перепрыгивает через камни, спотыкается, снова бежит…

Фонарик горит все слабее… Добраться бы до прямого коридора, там можно и без света идти… Успеет ли?

Расплывчатые круги растягиваются в дрожащие линии, стекают вниз, обволакивая все мутной кисеей. В виски тупо бьет мягкий молоток. Странно — почему молоток мягкий?.. Хочется глубоко вздохнуть, но горло давит тугой воротник. Нужно расстегнуть его, и тогда сразу станет легче… Но руки не слушаются, их невозможно поднять.

Максимычу кажется, что он лежит на дне моря. Качаются остовы потонувших кораблей… Почему они так качаются? А может, это водоросли?.. Кисея редеет, проступают неясные очертания каких-то предметов. Оказывается, это не корабль, а… стул! Чудно смотреть на стул снизу. И почему стул на дне моря?

Максимыч снова закрыл тяжелые веки. Нужно расстегнуть воротник!.. Но руки так неловко согнуты, что их никак не вытащить из-под спины.

Сквозь тело, передаваясь от пола, пробегает мелкая дрожь — оно будто тихо вибрирует. Ощущение знакомое и потому приятное — это работает машина, «Бриз» идет на средних оборотах…

Освещая потолок и карниз, золотятся последние отблески вечерней зари. Но вот и они погасли, крадутся лиловые тени. Они быстро густеют, чернеют, заполняют углы, поднимаются по стенам, стелются по полу.

Кисея прорвалась. Сразу, в один миг вспомнилось все: берег бухты, ракушки, свист в воздухе, что-то упало на плечи… Удавка!

Максимыч открыл глаза. Он лежит в кают-компании. Шею давит узел, руки скручены за спиной, ноги связаны. Сознание полностью вернулось… На него напали, «Бриз» уводят. Кто? Куда?

Боцман вспомнил о капитане, ребятах. На скулах надулись желваки, он заскрежетал зубами. Руки ноют, но это полбеды. Освободить бы хоть немного шею! Он напрягает мускулы; кажется, жилы вот-вот лопнут. Стало чуть легче, дышать уже можно почти свободно.

Машина заработала вхолостую. Загремела якорная цепь: «Бриз» остановился… Сколько прошло времени, как на него напали? Час, от силы полтора… Если в среднем двенадцать узлов — отошли недалеко.

Клайд Годфри еще раз осмотрел пульт управления: до чего все здорово! И слушается, как хорошо выдрессированная собака. Да, на таком корабле плыть — одно удовольствие. Он вышел из ходовой рубки, сбежал по внутреннему трапу, зажег электрический фонарик.

Перед дверью кают-компании прямо на полу сидел Том Кент и, запрокинув голову, высасывал последние капли из плоской фляги. Клайд направил луч фонаря прямо ему в лицо:

— Черт возьми! Вы опять лакаете?! Кент сощурился, отвернулся:

— Уберите к чертовой матери, сэр, этот прожектор! — Он бросил пустую флягу, поднял лежавший рядом автомат, надел на шею. — Будь я проклят во веки веков! Мне, эр, начинают надоедать ваши наставления… Я вам не луга! — Он встал, покачнулся. — Я, сэр, был миллионщиком, я был богаче Рокфеллера вместе с Дюпоном, и, будь я проклят во веки…